Предания о неземных пришельцах (Сборник) - Анна Зегерс

Его поволокли к двери. Из дверного проема послышался чей-то голос. Военные полицейские, все еще рывшиеся в квартире, обернулись. Голос требовал начальника. Хуана узнала этот голос, он обращался к ней сегодня, несколько изменили его лишь властные нотки.

— Они принадлежат нам, — произнес голос, — они были под нашим контролем.

— Я выполняю, что мне приказано. Пакуйте Вещество, ребята, и тащите пташек в машину.

Хуана попыталась обернуться, чтобы увидеть говорящего, однако ее еще сильнее прижали к стене автоматом.

— Не станете же вы, капитан, ставить под угрозу свою карьеру из-за дурацкого ведомственного спора или из-за поспешных решений ваших шефов? Ну хорошо, забирайте все, оставьте мне только девчонку. Она нам очень помогает, к тому же долго ей не протянуть.

Все исчезло, как мираж, — автоматы, военные полицейские, а с ними и цилиндр, и карманный компьютер, и кто знает, что еще.

Хуана поднялась, наполовину оглушенная. Ей пришлось опереться на стол. На подставке стоял полупустой стакан. Бессильная ярость медленно нарастала в ней.

— Где вы, сеньор Серреос? — крикнула она в темноту. Никто не отозвался.

Около закрытой двери лежала картина с изображением Семь-Арара. Красноватый нимб по-прежнему, будто ничего не случилось, обрамлял голову лжебога. Хуана положила картину рядом со стаканом чая и уставилась на нее. Свечение было слишком слабым, чтобы согреть ее, это было лишь воспоминание о Свете.

— Ты хочешь мне помочь, Тень? Еще бы тебе не хотеть, ведь я тебе нужна, — шептала Хуана. — А я-то поверила, что ты Целитель!

Семь-Арара расплылся у нее перед глазами, только нимб оставался ясным и четким. Хуана начала тереть Плачущие Глаза, пока они не заболели. Потом она широко их открыла и стала искать на полу среди чулок, коробочек с мылом, пуговиц и нижнего белья швейные принадлежности. Выбрала большую стальную спицу.

— Нет, — прошептала она, — мой Глаз больше никого вам не выдаст, Тени. Слышишь ты, Серреос!

Вернувшись к столу, она далеко отодвинула от себя стакан с чаем и картину. Последний взгляд: нежное золотисто-красноватое сияние. А теперь она убьет Семь- Арара так, как это описано в легенде. И сделает это сама. Без Целителя. Без помощников. Хуана взяла в руки спицу и решительно воткнула ее в самую середину лба.

Из Никогда Не Плачущего Глаза покатились тягучие синтетические слезы.

ОБЛАКА НЕЖНЕЕ, ЧЕМ ДЫХАНЬЕ

Рассвет только начинался, когда я вышел из дома. Холодный ветерок приятно освежал кожу, легкие перистые облака тянулись вдоль горы. Я не стал долго их разглядывать, ближайшее показалось мне вполне подходящим. Сглотнув отдающую кофе слюну, я снял с плеча почти невесомые лыжи. На траве кое-где виднелась изморозь. Осторожно стянул с лыж защитную фольгу, стараясь не касаться многослойной скользящей поверхности грубыми перчатками. Не спеша разложил фольгу на сырой земле, поставил на нее лыжи. Привычным движением ослабил крепления, потом замкнул их на ботинках. Вытянул кабель из источника питания и вставил в специальные гнезда на лыжах.

Приготовления неизменно были одни и те же. Двенадцать лет — долгий срок, но воспоминания о Филе не потускнели. В тот день он, нагруженный тяжелым оснащением, первым ступил в облака — и не вернулся.

Я потянулся к генератору, теперь это плоский компактный прибор, почти вполовину меньше, чем рюкзак на спине. Проверил напряжение. В тот день никто не проверил приборы Фила. Это должен был сделать я… Над поясом помещалась крошечная панель управления. Я нажал кнопку, в ответ раздалось теплое ровное гудение.

Облако доходило мне теперь до колен. Я включил генератор и сделал первый осторожный шаг. Медленно опускал я правую ногу в клубящийся туман, пока не раздался легкий резонансный писк и я не ощутил сопротивления. Еще один шаг, и вот уже тихо, как во сне, заскользили лыжи в облачном дыму, появилось уверенное чувство опоры.

Бросив прощальный взгляд на темные очертания дома, в котором одиноко живу вот уже больше десяти лет, я перенес центр тяжести вперед и нырнул в облака. Взмыл на десять, потом на пятьдесят метров над землей. На востоке громоздились знакомые горы, резко выделяясь на фоне занимающейся утренней зари. Бледно-розовая полоса на темном небе под серыми облаками открывала путь наступающему дню.

С первых же шагов подъемная сила лыж потянула меня к верхней размытой границе облаков. Порой клубы облачного дыма достигали пояса, иногда даже били в лицо, но вскоре оказывались внизу, под ногами. Небо светлело, и я все больше замедлял шаг. Не все ли равно, когда я прибуду на место? Разве кто-нибудь ждет меня? Я ведь по привычке поднялся так рано — чтобы заполучить немного времени для себя. Для моего, только моего заоблачного мира, чистого, нетронутого, прозрачного, как в самый первый наш день с Филом.

Косые солнечные лучи воспламенили облачную границу, остальное пространство погрузилось в тень. Световой контраст породил странные, причудливые формы, образы ушедших времен. Ветер затеял с облаками свою игру, менял очертания, рвал в клочья, разгонял лохмотья кучевых облаков. Какая-то огромная тень вернула меня в ночь, потом снова вспыхнул день, пришлось надвинуть солнцезащитные очки. Куда ни глянь, кругом были облака, лишь далеко позади их пронизывали вершины гор. Неосязаемый, нежный, меняющийся мир, мир белого парящего тумана, прохладных прикосновений, мир безмолвия.

«Мы воспарим с тобой над облаками», — зазвучал во мне забытый сентиментальный мотив: меня не отталкивала слащавая банальность текста — я ведь и в самом деле парил над облаками. Лыжи вынесли меня на облачный холм, с которого открывался удивительный вид: белые отвесные обрывы, пропасти, громоздящиеся одна над другой башни, водовороты густого тумана. Страна никогда не надоедающих воздушных замков, непрерывно обновляющаяся, всякий раз первозданная — и смертельно опасная.

Подгоняемый попутным ветром, я стремительно несся вперед, огибая отвесные облачные скалы. Пару раз пришлось преодолеть глубокие пропасти, провалы в нижние сферы, в мир, еще погруженный в рассветные сумерки.

Мускулы мои напряглись, на лбу выступила испарина, радость движения охватила тело. Все выше и выше взбирался я по облакам; взглянув на указатель высоты, я подумал, что сегодня, пожалуй, не обойтись без маски, да и укутаться придется тщательно. Я притормозил, окошко в облаках приоткрыло мир поверхностной суеты, крошечный и раздробленный, нагромождения домишек, лабиринты улиц, словно в настольной игре… Как хорошо, что в облачных пространствах не существовало строений, дорог и шоссе, как хорошо, что пространство это было неделимо.