В кольце твоих рук - Ли Бристол

— Ты сошла с ума! — Саймон схватил ее за руку. — Августа вне опасности и нам надо бежать.

И все же Сторм вырвалась, скрипнув зубами от боли. Заметив еще одного врага, она ринулась было на него, но тот неожиданно крикнул, повернувшись в их сторону:

— Бегите, я вас прикрою!

Сторм с удивлением узнала голос Кристофера, но в этот момент на нее напали с другой стороны. Саймон бросился на ее защиту.

— Беги, фермер! — крикнула Сторм. — Это мой корабль, и я умру вместе с ним!

— Да ты оглянись вокруг! — Кристофер пытался перекричать шум битвы. — У тебя уже не осталось ничего, за что стоит бороться!

Сторм и сама все понимала. Руки ее больше не держали оружие, легкие, казалось, разрывались при каждом вздохе. Из ее людей остались лишь Роджер, Помпи, Кристофер и Саймон, но их уже отовсюду теснили люди Рауля. Сам Рауль по-прежнему стоял на своем мостике, хохоча, словно демон:

— Сдавайся, Сторм О’Малли! Сдавайся, и я подарю тебе пощаду!

Сторм сверкнула на него глазами:

— Мне не нужна твоя пощада, Рауль!

— Сторм, ради Бога! — Саймон снова попытался увлечь ее за собой. — Ты сошла с ума! Бежим!

— Беги, фермер, спасайся! Это мой корабль…

— Ну нет, я тебя не брошу!

Она посмотрела на Саймона и словно впервые услышала шум битвы, почувствовала запах смерти.

Оглядев всех четверых, кто остался с ней, Сторм вдруг поняла, что ей делать.

Она выпрямилась. Глаза ее были полны решимости, несмотря на то, что в них стояли слезы.

— Покинуть корабль! — ясным и звучным голосом скомандовала Сторм.

Бросив шпагу, она повернулась к бочке со смолой.

Саймон мгновенно понял, что она собирается делать. Он подбежал к ней, и вдвоем они вышибли из бочки пробку. Смола медленно стала растекаться по палубе.

Со своего мостика Рауль с ужасом наблюдал за их действиями.

Сторм схватила висевший неподалеку закопченный фонарь. С победным видом подняв его над головой, она еще раз громко крикнула:

— Мне не нужна твоя пощада, Рауль! — И бросила фонарь в смоляную лужу.

Едва Саймон успел схватить Сторм за руку и, подтащив ее к краю палубы, прыгнуть с ней в воду, как пламя охватило «Грозу».

Питер и Августа, обнявшись, стояли поодаль от воды, и Саймон поспешил к ним.

Оставшиеся в живых пираты из обеих команд без сил валялись на берегу, радуясь по крайней мере тому, что им удалось спасти свои шкуры. Рауль с несколькими преданными ему людьми торопливо отплывал, бормоча под нос проклятия, сам не зная, что его теперь ждет. Кристофер, Роджер и Помпи не отрываясь смотрели на море. На их лицах играли отсветы огня. От «Грозы» остался лишь медленно рассыпавшийся остов.

Сторм, сидя на земле, обхватила руками колени.

Ее неподвижный взгляд тоже был устремлен на исчезающую «Грозу», огненные куски которой с громким шипением погружались в воду. Черный дым над кораблем густым столбом поднимался в воздух. Вот провалился капитанский мостик…

Саймон, оставив Августу и Питера, подошел к Сторм. Он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— Прости меня, любимая, — с болью произнес он и осторожно поцеловал ее в висок.

Сторм, словно очнувшись, медленно подняла на него глаза, затем перевела взгляд на «Грозу», от которой уже почти ничего не осталось.

— Да, — прошептала она, — старушка славно послужила! Но ее век кончился, как и мой, — как, может быть, и всего пиратства… — Она снова посмотрела на Саймона: — Ты был прав: прошли уже те времена. Мир меняется. Тот, кто не способен измениться вместе с ним, погибает. — Она подняла голову: — Но я не хочу умирать, Саймон…

Саймона охватила волна нежности. Он погладил Сторм по волосам, рука его дрожала.

— Нет, любимая, — прошептал он, — ты не умрешь, ты сильная. Ты научишься жить в новом мире и будешь счастлива.

Чувствуя, как рука Саймона ласкает ее лицо, Сторм закрыла глаза. Он наклонился и поцеловал ее влажные волосы.

— А ведь ты могла присоединиться к Раулю и, когда я дал тебе шпагу, использовать ее против меня…

Сторм усмехнулась.

— Нет, — она покачала головой, — уже нет.

Рука Саймона опустилась. Он обвел взглядом догоравший корабль и тех, кто остался жив.

— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела! — выдохнул он.

Сторм посмотрела на Саймона.

— Этого никогда не будет, фермер. Теперь мы с тобой повязаны навсегда, — произнесла она.

Саймон помолчал. Затем, словно преодолев что-то в себе, улыбнулся, на этот раз уверенно.

— На счастье или на беду, — произнес он.

Сторм протянула к нему руки. Саймон был с ней — больше ничто в мире не имело значения…

Она обняла его и положила голову ему на плечо.

— На счастье, я думаю, — прошептала она.

Эпилог

Белая песчаная полоса, сверкая на солнце, тянулась по всему побережью, отделяя темно-синие воды Карибского моря от зелени буйной тропической растительности. В роще суетились пестрые крикливые птицы, выискивая сочные фрукты. Вдалеке загорелые рыбаки дружно тянули сети, и голые ребятишки с визгом гонялись за чайками.

Серый каменный дом, стоявший на холме, был открыт всем ветрам. Окна его весело сверкали, отражая закатные лучи. За холмом — везде, куда достигал взор, — тянулись бескрайние поля. От дома к самому морю вело полтораста каменных ступенек.

На середине этого каменного спуска женщина приветливо махала рукой кому-то, и ветер развевал ее золотистые волосы. Рядом с ней стоял огромный негр.

Саймон с берега не уставал любоваться необычайной красотой и естественностью своей молодой жены. Он снял кафтан и перекинул его через плечо; рукава рубашки были закатаны до локтей, шейный платок сбился на сторону. Башмаки с чулками он сбросил у воды и, щурясь от удовольствия, ощущал босыми ногами еще не остывший песок.

Сторм подбежала к нему.

— Ну, какие новости в городе? — нетерпеливо воскликнула она.

Саймон помахал зажатой в руке бумагой.

— Пришел корабль из Каролины. Нам письмо от Августы и Питера!

— Что же они в нем пишут?

— У них все в порядке. Августа с дочерью собираются навестить нас осенью.

Сторм весело рассмеялась:

— А ты говорил, что она испугается морского путешествия. Я-то знаю, что Августа не из трусливых, — и моя тезка должна вырасти такой же! Никогда не рано приучать ребенка к морю!

Саймон только покачал головой в ответ:

— Умоляю, Сторм, одной женщины-морячки в семье более чем достаточно! Пусть у моей племянницы будет твое имя, но, ради Бога, характер Августы!