Верхний ярус - Ричард Пауэрс

class="p1">Патриция объясняет: все зависит от всего. Есть полевки, живущие только в старых лесах. Они питаются грибами, растущими на гниющих бревнах, и испражняются спорами в другом месте. Нет гниющих бревен — нет грибов; нет грибов — нет полевки; нет полевки — нет распространения грибка; нет распространения грибка — нет новых деревьев.

— Как вы считаете, возможно сохранить эти виды, оставив нетронутыми отдельные участки старых лесов?

Перед ответом она задумывается.

— Нет. Только не участки. Большие леса живут и дышат. Развивают сложные виды поведения. Маленькие участки не так устойчивы или насыщенны. Они должны быть большими, чтобы в них проживали большие животные.

Адвокат противной стороны спрашивает, стоит ли сохранение лесных участков тех миллионов долларов, которые за них платят люди. Судья просит на звать конкретные цифры Противоположная сторона подсчитывает упущенную выгоду — тяжелую цену невырубки деревьев.

Судья просит доктора Вестерфорд ответить. Она хмурится.

— Гниль добавляет лесу ценности. Леса — самые богатые скопления биомассы. В ручьях старых лесов в пять-десять раз больше рыбы. Люди могут зарабатывать на сборе грибов, рыбалке и прочем, год за годом, намного больше, чем на сплошной вырубке каждые полдесятка лет.

— Правда? Или вы это фигурально?

— У нас есть расчеты.

— Тогда почему рынок не реагирует?

Потому что экосистемы склонны к разнообразию, а рынки — к ее противоположности. Но ей хватает ума не сказать это вслух. Не стоит оскорблять местных богов.

— Я не экономист. И не психолог.

Адвокат противной стороны заявляет, что сплошная вырубка спасает леса.

— Если люди не будут вырубать, миллионы акров сдует или их выжжет катастрофическими верховыми пожарами.

Это не ее сфера, но Патриция не может просто так оставить его слова.

— Сплошная вырубка усиливает ветровал. А верховые пожары происходят, только когда пожары подавляются слишком долго. — Она объясняет как есть: огонь дарует жизнь. Есть шишки — поздние, — которые просто не могут раскрыться без пламени. Широкохвойные сосны десятилетиями держатся за свои, дожидаясь пожара. — Раньше подавление пожаров казалось рациональным подходом. Но расходы от этого намного выше доходов.

Адвокат ее стороны морщится. Но ей уже не до дипломатии.

— Я открывал вашу книжку, — говорит судья. — Мне и в голову не приходило! Деревья призывают животных и велят им что-то делать? Запоминают? Кормят и лелеют других?

В зале суда, обшитом темными деревянными панелями, из нор выходят ее слова. Из нее изливается любовь к деревьям — к их изяществу, их гибким экспериментам, постоянному разнообразию и сюрпризам. Это медленные вдумчивые создания с хитроумным лексиконом, каждое не походит на другое, они влияют друг на друга, порождают птиц, впитывают углерод, очищают воду, фильтруют токсины из земли, стабилизируют микроклимат. Объедини достаточно живых существ — в воздухе и под землей, — и получишь то, у чего есть цель. Лес. Существо на грани исчезновения.

Судья хмурится.

— То, что вырастает после сплошной вырубки, уже не лес?

В Патриции закипает досада.

— Можно заменить леса плантациями. А еще можно сыграть Бетховена на казу. — Смеются все, кроме судьи. — В пригородных дворах и то больше разнообразия, чем на лесных фермах!

— Сколько осталось нетронутого леса?

— Мало.

— Меньше четверти того, с чего мы начали?

— О боже! Намного. Наверное, не больше двух-трех процентов. Может, квадрат сто на сто миль. — Последние остатки ее клятвы быть осмотрительной пропадают без следа. — На этом континенте было четыре великих леса. Каждый мог просуществовать вечно. Каждый погиб за какие-то десятилетия. Мы даже не успели их толком романтизировать! Эти деревья — наша последняя линия обороны, и они исчезают со скоростью сотни футбольных полей в день. В этом штате случались речные заторы бревен шириной в десять миль. Хотите максимизировать чистый доход леса для нынешних хозяев и доставить как можно больше древесины в кратчайшие сроки — тогда пожалуйста: вырубайте старые леса и засаживайте рядами свои плантации, которые сможете вырубить еще много раз. Но если хотите, чтобы в следующем веке была почва, чистая вода, разнообразие и здоровье, стабилизаторы и функции, которые мы даже не умеем измерять, — тогда будьте терпеливы и дайте лесу расти медленно.

Договорив, она застенчиво замолкает. Но адвокат, требующий судебного постановления, сияет.

— Вы бы сказали, что старые леса… знают то, чего не знают плантации? — спрашивает судья.

Она прищуривается и видит отца. Голос не тот, но те же очки без оправы, высокие удивленные брови, постоянное любопытство. Вокруг клубятся первые уроки полувековой давности, дни на побитом «паккарде» — ее передвижном классе, — работа на проселках юго-западного Огайо. Патриция ошеломлена, она понимает, что корни ее взрослых убеждений кроются там — рожденные парой слов, между делом сказанных в машине, когда в пятницу днем окно было опущено, а в зеркалах заднего вида отражались соевые поля округа Хайленд.

Помнишь? «Люди думают, что они — высший вид, но это не так». Другие существа — больше, меньше, медленнее, быстрее, старше, моложе, могущественнее — всем заправляют, делают воздух и едят солнечный свет. Без них не будет ничего.

Но судьи в той машине не было. Судья — другой человек.

— Возможно, это вечная задача человечества — узнать то, что уже поняли леса.

Судья задумчиво двигает губами, как ее отец жевал сассафрас — эти веточки с запахом рутбира, что остаются зелеными всю зиму.

ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ после перерыва на принятие решения. Судья объявляет приостановку работ на спорном участке. А заодно издает запрет на все продажи древесины с общественной земли на западе Орегона, пока не будет исследовано влияние сплошной вырубки для видов на грани исчезновения. К Патти подходят и поздравляют, но она не слышат. Ее уши закрылись, как только молоток ударил по кафедре.

Выходит она как в тумане. Рядом — Деннис, ведет ее по коридору и на площадь, где друг перед другом стоят две толпы демонстрантов, создавая туннель из плакатов.

НЕЛЬЗЯ ПРОРУБИТЬ СЕБЕ ПУТЬ В РАЙ

ШТАТ ПОДДЕРЖИВАЕТ ЛЕСОЗАГОТОВКИ;

ЛЕСОЗАГОТОВКИ ПОДДЕРЖИВАЮТ ШТАТ

Враги перекрикиваются через раскол, подстегнутые победой и унижением. Порядочные люди, и каждый любит свою страну по-своему — непримиримо. Они кажутся Патриции стаей ссорящихся птиц. Кто-то трогает ее за правое плечо, и она оборачивается к свидетелю-эксперту противной стороны.

— Вы только что сделали лесозаготовки намного дороже.

Она моргает от такого обвинения, не понимая, что здесь плохого.

— Все компании с частной землей или текущими правами теперь будут вести вырубки намного быстрее.

РУКИ ЗАСТЫВАЮТ, НОГИ ЗАТЕКАЮТ — слишком тесно, чтобы ворочаться. Ночи такие холодные, можно отморозить покрытые смолой пальцы. Нескончаемый ветер и хлопающий брезент рвет