Путешествие по Сибири и Ледовитому морю - Фердинанд Врангель

После долгого странствования по ледяным пустыням среди беспрестанных трудов и лишений мы вступили наконец в жилую, теплую хижину, могли сбросить с себя тяжелые, промерзшие шубы, отдохнуть и согреться возле пылающего очага. Гостеприимные хозяева угощали нас всем, что только было у них лучшего, и между прочим недавно застреленными куропатками. День этот был для нас истинным праздником; мы наслаждались им, как счастливым днем жизни, и часть ночи провели в разговорах с хозяевами.

На другой день поехали мы далее и 28-го апреля благополучно достигли Нижне-Колымска, после 36-дневного отсутствия. Во все время, не переменяя собак, проехали мы около 1210-ти верст по лабиринту торосов и опасных полыней.

Весна. – Недостаток съестных припасов. – Рыбная ловля для экспедиции. – Устройство судна. – Распределение летних работ экспедиции. – Жары. – Комары. – Перелетные птицы. – Отплытие на новопостроенном катере. – Рыбные ловли при деревне Походской. – Оленья охота на тундре. – Приезд в Чукотское. – Экспедиция для описи морского берега до реки Индигирки. – Затруднение при описи устьев Колымы. – Возвращение из Чукотского. – Пожар. – Приезд в Нижне-Колымск. – Поездка к средне-колымским якутам, их летние жилища и образ жизни. – Рассказ старика. – Вытечные озера. – Ранняя зима. – Возвращение в Нижне-Колымск. – Приезд Матюшкина, Кибера и Козьмина.

Наступила весна, и с ней появились обыкновенные в конце каждой зимы недостатки съестных припасов и болезни. Ежегодные горькие опыты не могут истребить между жителями здешних стран вкоренившейся в них беспечности. Они разделяют свои припасы так, чтобы их было достаточно от конца настоящего лета до начала будущего, а потому позднее наступление летнего времени года всегда влечет здесь за собой голод и недостатки. Так случилось и ныне. Когда Колыма освободилась ото льда, все жители местечка поспешили на летовья к берегам рек, более других изобильным рыбой и посещаемым перелетными птицами.

В прошлом году уверился я, что здешние жители не в состоянии удовлетворять всем потребностям экспедиции, и потому решился собственными средствами заготовить нужное количество съестных припасов для нас и для корма наших собак. По последнему зимнему пути на все изобильные рыбой реки послал я работников с сетями и неводами. Главным сборным местом и центром нашего рыбного лова назначена река Малая Чукочья, всего менее посещаемая здешними промышленниками. Туда отправилось большое число работников под надзором сотника Татаринова.

Кроме того, нынешним летом предположено было исполнить следующие работы: 1) одному отделению, на лошадях, описать берега Ледовитого моря между устьями рек Малой Чукочьей и Индигирки; 2) другому, на лодке, описать устье Колымы; 3) у Большой Баранихи построить жилую избу и чулан для зимней экспедиции и, наконец 4) доктор Кибер, оправившись от болезни, хотел посетить берега рек Большого и Малого Анюев.

Странным покажется, что мы решились опись берегов Ледовитого моря производить на лошадях, но олени хотя самые обыкновенные домашние животные тунгусов, так слабы, что летом не могут выдерживать больших переездов, а потому и неспособны для подобного путешествия. С другой стороны, мели, на многие версты окружающие берег, препятствуют описывать его на лодке, не говоря уже о том, что малое судно беспрестанно подвергается опасности разбиться или быть раздавленным огромными льдинами, целый год в этих краях носящимися. Таким образом, ближайшее соображение местных обстоятельств заставило нас предпринять путешествие на лошадях, которых, а равно и проводников, подрядились нам доставить средне-колымские якуты.

Опись морского берега предоставил я мичману Матюшкину, а сам хотел на лодке осмотреть устье Колымы. С знакомцем нашим, купцом Бережным, отправлявшимся на лошадях в восточные тундры на промысел мамонтовых костей[167], послал я унтер-офицера Решетникова и двух плотников, поручив им выстроить при устье Большой Баранихи хорошую поварню с чуланом и сенями.

Между тем лодка, которую начал строить Козьмин во время нашей второй поездки по льду, была почти готова. Ему удалось отрыть из-под снега достаточное число кокор для шпангоутов, устроить большую стоячую пилу, научить работников действовать ею и наконец, несмотря на недостаток пособий и готовых материалов, к концу мая построить лодку. Точность в отделке всех частей свидетельствовала как об искусстве и терпении мастера, так и о понятливости работников.

Мая 25-го взломало на реке лед, а на следующую ночь шел первый дождь и оживил растения. На берегах и скатах появилась трава, и кустарники покрылись почками и листьями. Теплота воздуха заметно усилилась: термометр показывал от 10 до 16°; прозябаемые, видимо, распускались и росли. После долгой, утомительной зимы вид внезапно, так сказать, оживающей природы представлял особенную прелесть. В селении явилась необыкновенная деятельность, все спешили воспользоваться и вполне насладиться кратким благоприятным временем года. Но недолго была на то возможность: с 4-го июня показалось такое бесчисленное множество комаров, что мы снова удалились в наши тесные избы.

Перед окнами и дверями беспрерывно горели дымокуры и костры, и мы лучше решались сидеть в комнатах в дымной атмосфере, нежели дышать свежим воздухом и подвергаться укусам бесчисленных насекомых. Мы радовались, когда суровый северный ветер охлаждал температуру. Июня 9-го термометр почти внезапно упал с 12° на 2 ½° и хоть на некоторое время прогнал жадных кровопийц. Мы спешили из острога и с ружьями за плечами бродили по целым дням в окрестности, среди кустарников и болот. Обычно поздно вечером возвращались мы домой с богатой добычей диких уток и гусей. Первые перелетные птицы появились здесь 29-го апреля и с тех пор в бесчисленных стаях беспрестанно тянулись с юга на север. На скатах речных берегов, где они спускались на землю, толпами сторожили их здешние охотники.

Июня 11-го разлившаяся река вступила в берега свои. Мы спустили на воду наш новопостроенный катер и дали ему имя «Колыма». По килю был он 14 футов и конструкцией походил на грузовой баркас. Паруса сшили мы из найденных в здешних магазинах парусов экспедиции капитана Биллингса. Якорь сковали мы сами. Кроме того, для переправы через неглубокие места построили мы еще род юкагирской ветки, но только в большем размере, поднимавшей трех человек.

Все приготовления к нашим экспедициям были кончены. Якуты обязались доставить потребное число лошадей и проводников в Малое Чукотское, откуда предполагалось начать опись морского берега. Шлюпка была нагружена и готова к отплытию. Мичман Матюшкин и штурман Козьмин должны были начать свои работы от реки Чукочьей, а доктор Кибер желал нас проводить до ближайшей деревни, и потому 17-го июня, под вечер, отправились мы все вместе на шлюпке, при свежем NNO-м ветре, вниз по Колыме[168], которая против острога шириной на три версты. Ветер постепенно усилился так, что с трудом лавировкой подвигались мы вперед и в пяти милях от Нижне-Колымска вынуждены были причалить к восточному берегу реки, недалеко от устья ручья Татариновки.