Проклятое дитя. Том 1 часть вторая - Олег Митрофанов

Сказать по правде Даймен ранее пытался прояснить кто же такой этот загадочный контрабандист, который ни во что не ставит власть Кроноса и проворачивает за его спиной тайные делишки. Он даже первое время считал, что это еще один из союзников Кроноса о котором даже он не был в курсе, но косвенно спросив об этом у самого Владыки он получил ответ.

- Нет. Нас всего 10. Я не имею права менять количество участников нашего плана.

И еще, все шпионы Даймена посланные разузнать хоть что-нибудь об этом человеке… Все они пропали вместе со всеми своими близкими. Никто их больше никогда не видел, а Даймен так и не смог узнать кто же он такой.

Он даже не получал после этого никаких угроз, но в разговоре с Тарабасом-Барабасом, как он все время себя называет, он ясно осознавал, что тот в курсе того, что шпионы были посланы именно им и никем другим.

“Ну что же, с богом” – помолился в своем сердце Даймен, а после открыл дверь в эту таинственную обитель. Вслед за ним в дом вошли и Майк, что нес на своих руках все еще спящую, не до конца восстановившуюся от снотворного, Рею, и все остальные члены отряда Майка.

То, что увидел Майк и все остальные нельзя было просто описать словами. Если бы им все же пришлось описать это всего лишь одним известным им словом, то больше всего на эту роль подошли бы слова Невозможность или же вовсе Абсурд.

Именно так. То, что происходило внутри этого загадочного дома никак нельзя было назвать чем-то реальным. Повсюду летали призрачные черные черепа, изнутри которого горели маленькие всполохи оранжевого пламени.

Сам же Тарабас-Барабас был одет очень роскошно. Зеленый цилиндр и рубашка, поверх которой был одет желтый жилет, фиолетовые штаны. Центр цилиндра был украшен маленьким черепом какой-то небольшой птицы, предположительно птицы киви о которой отряд Майка даже не знал, а вот Даймену на ум приходила именно эта птица. Жилет же его был украшен большим количеством драгоценных камней, а из его кармана, хотя нет, прикрепленный к его карману болтался большой монокль, такой, каким раньше пользовались всяческие оценщики древностей или ювелиры. В правой же руке он держал колбу с фиолетовой жидкостью, из которой как раз и выходил этот бледный черный дым, который и служил катализатором для образования летающих человеческих черепов.

Первой же мыслью Майка и всех остальных стало: “Что у него с кожей?”

Кожа у данного «человека» была просто неестественно пепельной. Складывалось такое ощущение, будто он, заранее зная, что к нему прибудут гости, просто ради того, чтобы здорово разыграть их, повалялся в пепле от костра и предстал перед ними в таком виде.

Второй мыслью Майка и всех остальных стало: “Что у него с ушами?”

Уши данного «человека» больше всего могли быть описаны как эльфийские. Конечно привести такой более подходящий аналог опять же мог только Даймен, а вот все остальные после небольшого акцентирования внимания на его ушах просто решили, что это какая-то странная мутация и ничего более.

И наконец третья мысль, возникшая у Майка и всех остальных: “Почему у него блестящие золотые глаза?”

Глаза Тарабас-Барабаса горели просто непонятным «живым» огнем. Золотой цвет его радужки только придавал всем остальным уверенности, что глаза этого странного человека и впрямь могли гореть изнутри странным пламенем, которое и делало его глаза настолько блестящими.

Но вот то, что вырвалось изо рта Тарабаса-Барабаса после встречи со всей этой веселой компанией, включающей 1 Императора Дьявола, 1 ангела во плоти и 6 повстанцев, заставило их всех поморщится и переглянуться между собой с мыслью: “Кто этот придурок?” - а сказал он следующее.

- Пришли вы в лавку Тарабас-Барабаса, коль силу имеем, ни о чем не стесняйся. Любой ваш каприз за достойную плату, исполню любую я волю же вашу. Что привело добрых путников к нам? Может правитель вам задолжал? Иль может любви этой крохи хотите, но вот же беда, ее братья в обиде? Бежите вы от злодея большого? Иль может, хотите вы властью давить, всех тех, кто не мил в вашей жизни короткой, а, подождите, я помню родного.

Когда Тарабас-Барабас говорил все эти довольно странные слова, что слетая с его уст звучали еще более странно, он к тому же вдобавок делал странные движения похожие то ли на танец с колбой в руках, то ли он просто носился по всей комнате ради неизвестной никому цели.

В общем, этот персонаж мало того, что говорил всякую околесицу, так еще и угрожал безопасности всем находящимся в данном помещение людям. Кто знает, что там у него в колбе. Майку даже ненадолго показалось, что в ней находится миниатюрный эмбрион человека. Но ведь это же бред, правда?

Посмотрев в сторону Даймена Майк мысленно спросил у того через пристальный взгляд.

“Ты издеваешься? Ты куда нас завел?” – на что получил такой же ответ взглядом.

“Лучше помалкивай. Ты не знаешь на что он способен”

После этого Даймен немного кашлянув в руку, чтобы вернуть своему голосу всю невозмутимость, с которой он отдавал приказы на публике ранее, и сказал.

- Я пришел к тебе, Тарабас, ради одного очень важного дела. Мне нужно…

- Тарабас-Барабас не простой Тарабас. Имя мое не смей обрезать. Коль хочешь друзьями со мною ты быть, не смей имя друга не все говорить.

- Кхм-кхм. – снова прокашлялся Даймен в свою руку, при этом угрожающе взглянув на шестерку повстанцев за своей спиной. Если бы он так не сделал, то они бы точно совершили какую-нибудь глупость по отношению к этому странному человеку в цветном костюме. После этого он продолжил на чем остановился, при этом извинившись перед Тарабасом-Барабасом.

- Прошу прощения, уважаемый друг. Просто имя твое непривычно для моего слуха, а потому я считал, что могу сократить его для своего удобства. В общем, зачем я пришел к тебе. Мне нужно, чтобы ты вывез нас всех, в количестве 8 человек, из столицы Тартар. Желательно, чтобы ты провел нас через северные ворота, а не любые другие. Сможешь? – спросил он, при этом отодвинувшись немного таким образом, чтобы Тарабас-Барабас видел Рею лежащую на руках Майка. Он сделал это специально, чтобы он видел КОГО он должен вывезти контрабандой.

Но как бы странно это не прозвучало, Тарабас-Барабас не подал вообще никакого признака удивления. Он будто заранее знал