Хроники Хазарского каганата - Саша Виленский

— Не знаю. Честное слово — не знаю. Но уж во всяком случае, не так, как раньше жила. Вот, с ребятами погуляю по свету, посмотрю на людей и страны, а потом учиться пойду. Хотя и старая я учиться-то, конечно.

— А сколько тебе?

— Двадцать пять. А тебе?

— Тридцать два.

Надо же! А я ей все сорок дала. Но вслух сказала:

— Ну, вот видишь! Ты ж еще молодая совсем!

— Ладно, — вздохнула она. — Счастливого вам пути, ребята. Погуляйте и за меня.

— Хорошо. А ты с алкоголем все-таки поосторожней, ладно?

Она кивнула. И мы расстались.

— И что ты хочешь сказать? Про Галич? — спросила я Адама. — Жалко мне было эту несчастную тетку, хотелось ее как-то предупредить, заставить подумать…

— Вот-вот! Вот ты сама и сказала. Заставить подумать. Понятно, что коротким разговором ты ничего в ее жизни не исправила. Но если она после этого хотя бы задумается, хотя бы на несколько минут, если хоть немножко подумает не о том, какая она несчастная, а о том, что делать дальше — то ты сделала большое дело. Понимаешь?

Я пожала плечами. Солнце закатывалось за большое поле подросшей пшеницы. Хорошая у них тут земля, вон как растет-то.

— Но я до сих пор не понимаю, почему власти этого боятся.

— Это же элементарно: думающим человеком труднее управлять. Это, Мария, такая банальность, что даже неудобно ее произносить вслух. Вот и весь секрет. Власть стремится управлять старым испытанным способом: хлебом и зрелищами. Кто считается удачливым человеком, кого любят красивые молодые женщины, кому завидуют мужчины и хотят быть похожими на него? Тому, у кого много денег. Причем, обрати внимание — совершенно не важно, каким способом у него оказались эти деньги. Он может быть убийцей и бандитом, мошенником и насильником — это не имеет ровно никакого значения. Вокруг него будут виться крепкогрудые блондинки и угодливые мужчинки, в надежде, что им перепадет от богатств немереных.

А около какого-нибудь талантливого художника, которого и оценят-то, может, лет через сто, но про которого уже сегодня понятно, что он гений — в лучшем случае, верная поклонница таланта и близкий друг-одноклассник. Да и те, по большей части, из жалости. Или каких других гуманитарных соображений.

А ведь логика подсказывает, что должно быть наоборот. Власть усиленно пропагандирует успешность, но мерилом этой успешности считает денежные знаки. Не странно?

— А какое другое мерило ты можешь предложить?

— Талант, например.

— А как ты определишь, талантлив художник или нет? Вот если он заработал на картине, фильме, книге много денег — значит, он успешен. А как иначе определить?

— А никак. Зачем вообще измерять талант? Скажем, нравится тебе картина, фильм, книга — вот и успех. Какая разница, сколько на этом автор заработал? Но нет, власть изо всех сил убеждает: много денег — хорошо, мало — плохо.

— Но если никто не видит этих картин, кроме верной поклонницы и друга-одноклассника?

— А какая разница? Они же видят. Значит, уже не зря. Значит, его нельзя считать неудачником, даже если кто-то так и считает. Плевать на него.

— И ты борешься, заставляя людей задуматься?

— Нет, — засмеялся Адам. — Я не борюсь ни с кем и ни с чем. Я просто разговариваю. И это единственное мое призвание. Поэтому не считаю себя неудачником — вы же меня слушаете, значит, я нужен, как минимум, хотя бы троим! А это немало.

И махнул Марку и Йоханану:

— Ребята, все, разделились на пары, давайте ловить попутку, ночь скоро!

Так мы пропутешествовали почти целый год. Даже забрели в половецкие степи, те самые, что наводили на меня такой ужас. Ну, не в самые степи, конечно, до страшных мест мы не дошли, захватили только краешек, но и этого хватило. Страшная духота, сухой жаркий ветер, дикая головная боль — вот, что такое самое начало половецких степей. Что же там тогда дальше творится?!

Сами половцы ушли из этих мест давным-давно, половецкими они назывались по старой памяти, оттуда степняки пришли в свое время.

Забрели и к кипчакам, верным союзникам Халифата. За эту верность шейхи на нефтяные деньги построили им красивые высотные здания, но все равно было ощущение, что все здесь осталось таким же, как и много лет назад. Даже автомобили в массе своей были каких-то устаревших моделей. А женщины по сей день носили национальные костюмы, представляете?

В общем, год этот пролетел незаметно. Мы еще основательно померзли зимой в печенежских деревнях, где пришлось застрять надолго, питаясь их чаем с мукой и бараньим салом. Отвратительная штука. Но сытная. А со временем привыкаешь к любой гадости.

К лету Адам хотел попасть в Халифат и уже оттуда двинуть на родину в Иудею. Я этой идеей загорелась: очень хотелось увидеть своими глазами то место, где живут такие чудные ребята, какими оказались мои спутники. И еще они много рассказывали про Иерусалим, белый город на горе, сверкающий золотом храмов, мечетей и дворцов.

— Он такой же терпимый, как наш Итиль? — спрашивала я. — Там тоже у всех религий равные права?

Мои друзья смеялись над такой наивностью.

— Итиль? Да Иерусалим — родина всех религий! Слабые души сходят с ума от его небесной красоты. Тем, чей дух не крепок, лучше не входить туда, можно лишиться и этой слабости. Там закоренелые атеисты становятся истинно верующими, а верующие становятся пророками. Там молятся, плачут и смеются, там напрямую разговаривают с Богом. Там не различают ни христианина, ни мусульманина, ни иудея. Там все равны пред ликом Его!

— Ну да, — смеялась я. — А кто это говорил моей сестрице, что Бог — это не конкретная материальная величина, а? А теперь с этой эфемерной субстанцией разговаривают?

— Да, — серьезно отвечал Адам. — Потому что дом Бога там, в Иерусалиме. И не спрашивай меня, как это получается. Я не скажу.

— Не скажешь — или не знаешь? — лукаво спрашивала его я.

— Не скажу! — отвечал он.

Единственное, что мне удалось, так это убедить их отправиться в Халифат и в Иудею на моей машинке. Честно говоря, я устала от пеших переходов, а бензина мой «Атон» ел совсем немного, так что ничего страшного, не обеднеем. Покрасим на одну часовню, один полицейский участок больше. Да и очень не хотелось идти через Халифат пешком. Бедуинов, хоть они и мирные нынче, я все равно остерегалась. Было у меня несколько клиентов из нефтяных шейхов. Что вам сказать? Боялась я. И поверьте, были у меня для этого основания. А на машине есть возможность побыстрее проскочить Халифат,