История с привидениями - Питер Страуб

И, как ты, я слышал этот внутренний голос, который пытался меня заворожить. — Он встал и продолжал: — Я уже старик и говорю так, как я привык. Иногда я бываю груб. Но я надеюсь, ты проживешь с мое и сможешь понять причины этого, — он улыбнулся Питеру. — Сам будешь таким.

«Если мне понадобится адвокат, — подумал Дон, — то только такой».

Питер, казалось, понял и ответил улыбкой.

— Не знаю, получится ли у меня.

Оставшись один, Дон вернулся к магнитофону. Голос Альмы Моубли таился внутри, в катушке блестящей пленки.

Он нажал кнопку.

— …Жизнь. Я покажу тебе все — у тебя ведь такая хорошая интуиция, лучше, чем у них всех. Даже Флоренс де Пейсер заинтересовалась тобой. Но что толку? Я, как и твоя Рэчел Варни, живу здесь с тех пор, когда этот континент освещали только жалкие костры, когда американцы ходили в шкурах и перьях, и даже тогда наши расы ненавидели друг друга. Вы, люди, внешне так горделивы и самоуверенны, а в глубине трусливы и скрываете все даже от самих себя. По правде говоря, мы ненавидим вас просто потому, что вы нам надоели. Мы могли переморить вас тысячи лет назад, но добровольно жили по глухим углам, довольствуясь мелкими омутами. Мы предпочитали обитать в вашем воображении, потому что только там вы интересны.

Дон, боюсь, что ты недооцениваешь нас. Как можно бороться с облаком, со сном, с поэмой? Ты наделен богатым воображением и, когда ты видишь нас, ты всегда видишь что-то, извлеченное из его тайников. Но при всем при этом мы реальны, так же реальны, как ножи и пули — ведь и они могут быть орудием воображения, — и если мы пугаем, то пугаем до смерти. Вы все умрете, Дон. Сперва твой дядя, потом Льюис. Потом Сирс, потом Рики и, наконец, ты. Умрут все, кто захочет вам помочь.

Фактически ты уже мертв. Тебе конец. И Милберну тоже, — теперь южный акцент пропал; исчезла даже женственность. Это был совершенно нечеловеческий голос — Я разрушу этот город, Дон. Мои друзья вырвут из него душу и разгрызут зубами его голые кости.

Наступило шуршащее молчание. Дон выключил машину и снял катушку. Потом перенес все коробки в комнату и одну за другой кинул в камин, где они чернели и превращались в липкую черную смолу на поленьях. Одна за другой. Если бы Альма увидела его, она бы рассмеялась.

«Ты уже мертв, Дональд».

— Черта с два, — сказал он вслух. Альма десятки лет смеялась над ними, умело дирижируя их трагедиями, прячась под чужими личинами и выжидая момента, чтобы наброситься.

«Тебе конец и Милберну тоже».

— Если мы не покончим с тобой раньше, — сказал он в камин. — Если не застрелим рысь.

III

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ КЛУБА ЧЕПУХИ

Как можно бороться с облаком, со сном, с поэмой?

"А что такое невинность?" — спросил Нарцисс друга.

"Это значит думать, что в твоей жизни могут быть тайны, — ответил тот.

— Думать, что ты можешь что-то скрыть от зеркала".

«Я понял, — сказал Нарцисс. — Это болезнь, а зеркало — лекарство от нее».

Глава 1

Около семи утра Рики Готорн заворочался в постели и застонал. Его переполняла паника, чувство опасности, от которой нужно было немедленно бежать.

— Рики? — тревожно позвала Стелла.

— Ничего, ничего, — пробормотал он и сел. Окно казалось белым от падающего снега, хлопья были большими, как снежки. Сердце стучало: бум! бум! Кто-то в опасности, во сне он знал это, но теперь не мог вспомнить. Во всяком случае, он не мог оставаться в постели.

— Что тебе опять приснилось, малыш? — прошептала Стелла.

— Ничего. Все в порядке, Стелла, — он погладил ее по плечу и встал. Сунув ноги в тапочки, он надел халат и подошел к окну.

— Дорогой, простудишься, иди в постель.

— Не могу, — он протер глаза; дикое чувство не исчезало, продолжая биться в его груди, как раненая птица. Снег превратил задний двор дома в холмистую белую равнину.

Этот снег напомнил ему снег в зеркале в доме Евы Галли и лицо Элмера Скэйлса, искаженное гневом, когда он стрелял во что-то маленькое, скорчившееся на снегу. Желудок Рики вдруг болезненно сжался. Он прижал руку к мягкой плоти внизу живота и снова застонал. Ферма Элмера Скэйлса — там и началась агония Клуба Чепухи.

— Рики, что с тобой?

— Я видел кое-что в зеркале, — сказал он, хотя для Стеллы это был явный нонсенс. — Что-то об Элмере. Мне нужно к нему на ферму.

— Рики, сейчас семь утра.

— Неважно.

— Погоди. Сперва успокойся.

— Да, — он уже выходил из спальни. — Постараюсь.

Он рылся в вещах в своем шкафу (тревожное биение сердца не прекращалось, — бум! бум!), каждую минуту ожидая звонка. Потом поспешил вниз, цепляясь за перила.

Сирс, уже одетый, в пальто с меховым воротником, вышел из кухни. Выражение холодного достоинства, присущее ему, исчезло, — теперь он выглядел таким же растерянным и испуганным, как сам Рики.

— Ты здесь. Извини.

— Я только что встал, — сказал Рики. — У меня странное чувство, и я хочу туда поехать. К Элмеру.

— Да. Просто убедиться, что все в порядке.

— Слушай, — давай сперва позвоним ему и поедем вместе.

Сирс покачал головой.

— Я сам. Так будет быстрее.

— Погоди, — Рики взял Сирса за локоть и усадил на диван. — Нужно позвонить, и тогда решим, что делать.

— Ерунда, — сказал Сирс, но остался сидеть, глядя, как Рики берет телефон. — Номер помнишь?

— А как же, — Рики набрал номер. Звонок, еще один и еще. Десять звонков, потом двенадцать. Снова этот пугающий звук: бум! бум!

— Бесполезно. Я поеду.

— Сирс, еще очень рано. Может, они все спят.

— В семь, — Сирс взглянул на часы. — В семь десять на Рождество? В доме, где пятеро детей? Не может быть. Что-то случилось, и, может быть, я еще успею предотвратить самое страшное. Я не могу ждать, пока ты соберешься.

— Позвони хоть Хардести, чтобы он приехал.

— Ты шутишь, Рики? Хардести? Ты же знаешь — Элмер на меня руки не поднимет.

— Знаю. Но я боюсь, Сирс. Нельзя позволить ей разделить нас. Можно позвонить Дону и поехать всем вместе. Я тоже знаю, что случилось что-то ужасное, но если ты попытаешься остановить это один, будет еще хуже.

Сирс поглядел на Рики сверху вниз.

— Слушай, Стелла не простит мне, если я снова потащу тебя на холод. А Дон будет добираться до нас на машине не меньше получаса. Нельзя столько ждать.

— Да, я вижу, тебя не переспорить.

— Совершенно верно, — Сирс встал и начал застегивать пальто.

— Что это вы расшумелись? — в дверях кухни стояла Стелла.

— Стелла, уложи своего мужа в постель и согрей ему виски, пока я приеду, — сказал Сирс.