Сборник рассказов - Ларри Нивен

— Манн.

— Да.

— Двадцать три запятая шесть, семьдесят запятая один, шесть запятая ноль. Не знаю, как она называется на звездных картах. Повторить?

Манн забыл про фазовые деревья.

— Лучше повторить.

— Двадцать три запятая шесть, семьдесят запятая один, шесть запятая ничего. Ищи в той зоне, пока не найдешь. Красный гигант-недомерок. Планета небольшая, плотная, без луны.

— Понял.

— Ты дурак, если воспользуешься этим. Тебе повезет так же, как и мне. Поэтому я тебе и сказал.

— Я испробую шантаж.

— Они тебя убьют. Иначе бы я не сказал. За что ты убил меня, Богат Эй?

— Мне не понравились твои замечания о моей бороде. Никогда не оскорбляй асимметричной бороды чудестранца, Капитан Кидд.

— Больше уже мне это не удастся.

— Я бы хотел помочь. — Манн всмотрелся в перетекающее облако дыма. Теперь оно образовывало черный столб, подсвеченный по краям двойным солнечным светом. — Твоего корабля еще не видно.

— Сейчас увидишь.

Пират застонал… и Манн увидел корабль. Он успел отвернуться достаточно быстро, чтоб спасти глаза.

СМЕРТЬ ОТ ЭКСТАЗА

Сначала, как полагается, было оформлено разрешение на нарушение неприкосновенности жилища. Сотрудник полиции записал подробности и переадресовал вопрос клерку, проследившему, чтобы лента с записью была препровождена соответствующему гражданскому судье. Судья отнесся к запросу очень неохотно, ибо в мире, населенном восемнадцатью миллиардами людей, неприкосновенность жилища ставится очень высоко. Однако в конце концов он не нашел причин для отказа. Второго ноября 2123 года разрешение было дано.

Задолженность в квартплате составляла две недели. Если бы управляющий меблированными комнатами «Моника» потребовал выселения, ему было бы в этом отказано. Однако Оуэн Джеймисон не откликался ни на дверные, ни на телефонные звонки. Никто не мог вспомнить, что видел его в последние несколько месяцев. Видимо, управляющий просто хотел удостовериться, что с ним все в порядке.

Поэтому ему было разрешено воспользоваться его универсальным ключом в присутствии стоящего рядом полицейского. Так и был найден постоялец номера 1809.

А когда заглянули в его бумажник, то позвонили мне.

Я сидел за столом в конторе, делая ненужные пометки и мечтая, чтобы скорее наступил обед.

Все, что можно было делать на этой стадии по делу Лорана — это накапливать факты и ждать. Оно касалось банды органлеггеров, руководимой, по-видимому, одним человеком, однако достаточно большой, чтобы сфера ее деятельности охватывала половину западного североамериканского побережья. Мы располагали кое-какими данными об этой банде — методы деятельности, центры активности, несколько бывших клиентов, даже примерный список участников — однако ничего такого, что бы могло нам дать основание для активных действий. Вот нам и оставалось закладывать все, чем мы располагали, в компьютер, следить за несколькими предполагаемыми сподвижниками главаря банды Лорана и ждать, пока он не сделает ложный шаг.

Месяцы ожидания действовали на мой энтузиазм к этому делу расхолаживающе.

Зазвонил телефон.

Я положил авторучку и произнес:

— Джил Гамильтон.

На меня смотрели с небольшого смуглого лица добрые черные глаза.

— Уголовный инспектор Хулио Ордац из полицейского управления Лос-Анжелеса. Не состоите ли вы в родстве с Оуэном Джеймисоном?

— С Оуэном? Нет, мы не родственники. У него неприятности?

— Но вы с ним знакомы?

— Конечно же! Он что, на Земле?

— Похоже, что так. — Ордац говорил без акцента, наоборот, оттенок иностранного происхождения его речи придавало чересчур правильное произношение. — Нам нужно произвести опознание, мистер Гамильтон. В бумагах мистера Джеймисона вы фигурируете в качестве ближайшего родственника.

— Забавно. Я… погодите, погодите… Что, Оуэн мертв?

— Кто-то действительно мертв, мистер Гамильтон. В его бумажнике находилось удостоверение мистера Джеймисона.

— Ладно, вот еще что. Оуэн Джеймисон был гражданином Пояса Астероидов. Это может вызвать межпланетные осложнения. И поэтому дело может перейти к нашей конторе. Где его тело?

— Мы обнаружили его в квартире, снятой на его настоящее имя. Меблированные комнаты «Моника», южный Лос-Анжелес, номер 1809.

— Хорошо. Ничего не трогайте, я еду туда сейчас же.

«Моника апартментс» выглядели почти безликой бетонной глыбой в 80 этажей и у основания представляла собой квадрат со стороной в 300 метров. Внутри вестибюль был отделан в безликом современном стиле. Всюду бросалось в глаза обилие металла и пластика; легкие удобные кресла без подлокотников, огромные пепельницы, яркие, искусно сокрытые источники освещения, низкий потолок и так далее. По замыслу архитектора оно не должно было казаться тесным, но оно казалось, и это сразу наводило на мысль, что так же дело окажется и с жилыми помещениями. В таких зданиях плата взималась за каждый кубический сантиметр нанимаемого пространства.

Я разыскал кабинет управляющего, который оказался добродушным с виду мужчиной с водянистыми голубыми глазами. Его темно-красный старомодный бумажный костюм был словно специально подобран, чтобы делать управляющего невидимым, так же, как и его прическа. Длинные каштановые волосы гладко, без пробора, зачесаны назад.

— Ничего подобного здесь никогда не происходило, — доверительно поведал он, подводя меня к лифтовой площадке. — Ничего подобного. Это плохо уже само по себе, да еще вдобавок то, что он с астероидов. Так что теперь, — управляющий содрогнулся от такой мысли, — журналисты, полиция и тому подобное! Это нас погубит!

Лифт был размером с гроб, только что внутри у него имелись поручни и он мчался вверх, быстро и плавно. Я вышел в длинный узкий коридор.

Что заставило Оуэна поселиться в подобном месте? Здешние обитатели — машины, а не люди.

Может быть, это не Оуэн? Ордац явно с большой неохотой занимается этим делом. Кроме того, нет ведь законов, запрещающих карманные кражи. На перенаселенной планете попросту невозможно следить за их соблюдением. Каждый обитатель Земли — карманник.

Ну точно! Кто-то умер, имея при себе бумажник Оуэна!

Я стремительно шел по коридору к номеру 1809.

И все-таки ухмыляющийся человек в кресле был Оуэном. Мне хватило одного взгляда, чтобы в этом удостовериться, после чего я отвернулся и больше уж не смотрел на него. Но все остальное выглядело еще невероятней.

Ни один житель Пояса Астероидов не снял бы такой квартиры. Даже я, уроженец Канзаса, ощущал ее ужасный безликий холод. Для Оуэна же в ней жить было бы еще более тяжким испытанием.