Работа на стороне - Джим Батчер

Король Гвинн уставился на меня долгим взглядом, прежде чем позволить себе ворчание недоверия, смешанного с мрачным удовлетворением.

— По крайней мере, они послали того, кто хоть наполовину имеет толк в манерах.

— Я полагала, вам это нравится, Ваше Величество, — сказала Джили Ффрутан, улыбаясь. — Разрешите представить вам Гарри Дрездена, чародея, кавалера ордена Серого Плаща, когда-нибудь смертного Чемпиона Королевы Мэб и эсквайра при Дворе Королевы Титании. Он смиренно просит о разговоре с вами о проклятии на Поле Ригли, в цитадели смертных, Чикаго.

— Мы знаем, кто он, — раздраженно сказал Гвинн. — И мы знаем, зачем он здесь. Возвращайся на свой пост. Мы проследим за тем, чтобы он благополучно вернулся.

Джили Ффрутан присела в глубоком, выставляющем на обозрение её прелести, реверансе.

— Конечно, Ваше Величество.

Затем она просто исчезла в сверкающем облаке света.

— Стража, — крикнул король Гвинн. — Оставьте нас.

Охранники выглядели недовольными, но собрались и вышли, каждый двигался синхронно с другими. Гвинн подождал, пока последний из них покинул зал, и дверь захлопнулась, прежде чем повернуться ко мне.

— Итак, — сказал он. — Кто играет в Сериях в этом году?

Я удивлённо заморгал. Это не был один из тех вопросов, что я ожидал.

— Гм. Американская Лига, я в некотором роде болею за Тампа Бэй. Я хотел бы посмотреть, как они разделаются с Янки.

— Да уж, — сказал Гвинн, энергично кивая. — Кто же не хочет. Треклятые Янки.

— И в Национальной Лиге, — сказал я, — Кабс сейчас неплохо смотрятся, хотя я видывал, как Филадельфийцы выкидывали что-то в последнюю минуту. — Я пожал плечами. — Я имею в виду, поскольку болельщики Кабс прокляты и всё такое.

— Прокляты? — спросил Гвинн. Злобная усмешка перекосила его лицо. — Прокляты значит, да?

— Или таково широко распространённое мнение, — ответил я.

Гвинн хмыкнул, потом встал и спустился с трона.

— Пойдем со мной.

Низкорослый монарх пошёл вглубь пещеры, мимо своего престола, в то, что напоминало какой-то странный музей. Там были ряды и ряды шкафов, каждый с полками в черном бархате и стенками из хрустального стекла. Каждый застеклённый шкаф вмещал около десятка артефактов: корешки билетов были одними из наиболее распространенных предметов, хотя здесь и там среди них попадались и бейсбольные мячи, а также бейсбольные карточки, буклеты болельщиков, вымпелы команды, биты, перчатки подающих, и перчатки принимающих.

А я шёл рядом с ним, стараясь, чтобы мой темп был медленным, чтобы позволить ему диктовать, как быстро нам идти, и до меня дошло, что король Тильвит-Тегов Гвинн ап Нудд был фанат бейсбола — или фанатик — в первоначальном устаревшем смысле.

— Это были вы, — сказал я вдруг. — Вы были одним из тех, кого вышвырнули с игры.

— Да, — ответил король Гвинн. — У меня были дела, и к тому времени, когда я туда попал, все билеты были распроданы. Мне пришлось найти другой способ попасть на игру.

— Под видом козла? — спросил я, поражённый.

— Он был талисманом команды, — ответил Гвинн с гордостью. — Сианис, придумал символ, и все провозгласили, что Чикаго забодает Детройт. Затем они демонстрировали меня и символ на поле перед игрой — это вызвало множество восторженных возгласов, позвольте мне сказать вам. И он заплатил за лишний билет на козла, так что это было не так, хотя старые наследники Ригли заявляют, что он сжульничал. Им просто не нравится, что кто-то спорил с билетёром и выиграл!

Гвинн произнёс эти слова с жаром, который можно объяснить только аргументом, что он репетировал эту речь примерно миллион раз. Учитывая, что он, должно быть, практиковался, начиная с 1945 года, я был не настолько глупым, чтобы подумать, что подобная причина не была достаточным поводом. Так что я просто кивнул и спросил:

— Что случилось?

— Перед игрой кто-то оказался поблизости, — продолжил Гвинн, его голос просто кипел от возмущения, — и они попёрлись к Сианису и выпроводили его из парка. Потому что, говорили они, от его козла пахло слишком уж отвратительно!

Гвинн остановился и повернулся ко мне, яростно хмурясь и показывая на себя руками.

— Здравствуйте! Я же был козёл! Козлы должны вонять, когда они побывали под дождём!

— Так и есть, Ваше Величество, сэр, — благоразумно согласился я.

— И я был безупречным козлом!

— У меня нет сомнений на этот счет, король Гвинн, — сказал я.

— Что за законы такие — чтобы кого-то выгнать с игры Серии за то, что он безупречно подражал козлу?!

— Нет правосудия для всех, Ваше Величество, сэр, — сказал я.

— И сказать, что я, Гвинн ап Нудд, король Аннун, я, кто победил Гвит ап Грейдавла, советник и союзник богов и героев, вонючий!

Его рот скривился от ярости.

— Как посмели эти смертные обезьяноподобные выскочки сказать такую вещь! Как будто от каких-либо смертных пахнет лучше, чем от мокрого козла!

Я было призадумался, что следует указать Гвинну на его противоречивую логику — будучи совершенным (и, следовательно, вонючим) козлом, он возмутился тем, что был изгнан с игры за то, что вонючий. Но только на секунду. В противном случае, я бы вполне мог вернуться в Чикаго лет этак через сто, слишком поздно, чтобы успеть перекусить в Бургер Кинг.

— Я, конечно, могу понять, почему вы были расстроены и обижены, Ваше Величество, сэр.

Часть праведного гнева, казалось, покинула его, и он раздражённо махнул рукой.

— Мы здесь говорили о чём-то важном, смертный, — сказал он. — Мы разговаривали о бейсболе. Зовите меня Гвинн.

Мы остановились у последнего шкафа-витрины, который был огромным по меркам меблировки зала, так сказать, размером с гардероб человека. Одну из его полок занимал комплект одежды; голубые джинсы, футболка, кожаная куртка, носки и туфли. На всех остальных были вытянутые прямоугольники билетов-абонементов, фактически, их там были сотни.

Но я заметил, что одна стопка билетов на верхней полке лежала отдельно, рядом с бейсболкой.

И на билетах, и на бейсболке была символика Кабс.

— Это было очень серьезное оскорбление, — тихо сказал я. — И очевидно, что ответ был адекватным. Но, Гвинн, вас оскорбили непреднамеренно, смертные, чья глупость помешала им понять, что они делают. Мало кто из них жив до сих пор. Разве их дети должны расплачиваться за их ошибку? Конечно, этот факт также имеет какое-то значение для мудрого и щедрого короля.

Гвинн испустил усталый вздох и сделал правой рукой жест, словно выливал воду, набранную в ладонь.

— О, да, да, Гарри. Ярость прошла десятилетия назад — в основном. Сейчас это дело принципа.