Вся синева неба - Мелисса да Коста

чем он подумал: Это Леон. Это представляется ему как очевидность. Это может быть только Леон. Он нашел ее. Как ему это удалось?

— Месье?

Какая-то женщина нетерпеливо обращается к нему.

— Вы закончили с автоматом?

Опомнившись, он берет стаканчик с кофе и бормочет:

— Да… Да, извините.

Он тяжело делает несколько шагов, пытаясь услышать, что говорят друг другу Жоанна и мужчина. Ему по-прежнему трудно дышать. Он думает: Что же теперь будет? Она уедет с ним?

— Нет, в этом нет ничего аутентичного, — говорит мужчина, качая головой.

— Нет?

— Нет. Это туристические места. Чтобы найти настоящую рыбацкую деревню, вам лучше подняться выше.

Эмиль едва не роняет стаканчик с кофе, поняв, что это не Леон, а совершенно незнакомый человек, заговоривший с Жоанной по неведомой ему причине.

— Если вы подниметесь к Нарбонну, найдете огромную систему лагун на берегу Средиземного моря. А вокруг этих озер найдете очаровательные деревушки. Перьяк-де-Мер, Баж, Грюиссан… Это те, что я лучше всего знаю.

Мужчина сдвигает очки на нос, и Эмиль исподтишка наблюдает за ним, не будучи замеченным. Этому парню лет тридцать, может быть, чуть больше. Тридцать четыре, тридцать пять. Тип немного старомодный, смахивает на школьного учителя: бежевые вельветовые брюки, свитер с V-образным вырезом жуткого оливково-зеленого цвета, из-под которого высовывается воротник белой рубашки. Круглые очки. Идеальный прямой пробор.

Жоанна благодарит его за информацию:

— Очень мило с вашей стороны.

— Всегда пожалуйста. Не всем нравятся бетонированные пляжи.

Оба прыскают, и Эмиль вдруг спрашивает себя, не клеит ли мужчина Жоанну. Он заглушает издевательский смешок стаканчиком. Бедная Жоанна! Такой увалень! Тут он понимает, что злобствует попусту. Но все-таки этот тип должен был увидеть обручальное кольцо на руке Жоанны! То есть… Если она еще его носит… Он щурит глаза, пытаясь рассмотреть серебряное колечко, и понимает, что его нет. Иногда она его носит, иногда снимает. Под настроение или просто забывает на раковине. Он свое не снимает. При нынешнем состоянии его памяти с него станется потерять его навсегда. Было бы жаль. Для них это память. Видя его на своем пальце, он вспоминает договор, который они заключили. Это успокаивает.

Он старается проглотить горячий кофе как можно быстрее, потому что мужчина с Жоанной прощаются. Они еще обмениваются несколькими словами и глуповатыми улыбками, потом мужчина уходит, поправляя круглые очки на носу. Жоанна выходит на улицу, не видя Эмиля. Он спешит за ней.

— Жоанна!

Она оборачивается, удивленная. Он выбрасывает стаканчик в урну на парковке и большими шагами направляется к ней. Интересно, скажет ли она ему про этого типа, а если не скажет, то как подаст идею отправиться севернее, в сторону Нарбонна? Он пытается скрыть просящуюся на лицо улыбку.

— Едем? — спрашивает он, распахнув дверцу кемпинг-кара.

Она молча садится рядом. Он вставляет ключ в замок зажигания, и она ерзает на пассажирском сиденье. Вот сейчас скажет…

— Мне тут рассказали про симпатичное местечко, — говорит она. — На берегу Средиземного моря… Цепь озер и типичные рыбацкие деревни.

Глаза у нее не бегают, но он отмечает безличный оборот: она не хочет сказать, что поболтала с мужчиной. Неужели смущается? Иногда она в самом деле походит на маленькую девочку.

Убегают из-под колес километры в сторону лагун. Небо темнеет. Жоанна включила радио. Она, кажется, задремала, прислонившись к стеклу. Он невольно задается вопросом: Почему она не упомянула мужчину в очках? Потом, дальше по дороге, другой недоверчивый вопрос: Он ей понравился? Ему вспоминаются жуткие вельветовые брюки и оливковый пуловер с V-образным вырезом. Все-таки…

— Жоанна?

Она медленно выпрямляется. След испарины остался на стекле.

— Мы приехали? — спрашивает она тоненьким голоском.

— Да, мы приехали. В какой городок мы направляемся?

Она всматривается в указатели. На улице уже темно. Семь часов вечера.

— Перьяк-де-Мер… Он мне об этом говорил. Езжай в этом направлении.

Теперь у нее вырвалось «он». Да в сущности, пыталась ли она скрыть банальный разговор с посторонним мужчиной? Не он ли сам раздул из этого целую историю?

— Жоанна?

— Да?

Она всматривается в убегающие за окном пейзажи. Ничего особо не видно. Сгущаются сумерки.

— Чем он занимался, Леон?

Она отвечает очень напряженным голосом:

— А что?

Он не видит ее лица в кабине. Слишком темно.

— Ну, я… я думал, что ты познакомилась с ним в школе, где работала.

Она откашливается и забивается поглубже на сиденье.

— Да. Так и есть. Он был учителем.

Он делает над собой сверхчеловеческое усилие, чтобы скрыть просящуюся на лицо улыбку. Кашляет, пытаясь подавить поднимающийся в груди смех. Он силится сосредоточиться на дороге, но невольно думает: Вот оно что… Ей нравятся вельвет и прямые проборы.

Ему придется быть осторожным. Близятся каникулы Дня Всех Святых… Если не поостеречься, на какой-нибудь площадке для отдыха она, чего доброго, бросит его ради какого-нибудь учителя на каникулах. На этот раз он не может удержаться от смеха. К счастью, Жоанна снова задремала, прислонившись к стеклу.

Уже совсем темно, и, когда они подъезжают к Перьяк-де-Мер, насладиться видом не удается. Они различают огни городка вдали и лагуны соленой воды, тянущиеся справа от них вдоль шоссе. На обочине Эмиль замечает маленькую площадку, на которой стоят столы для пикника.

— Можем остановиться здесь на ночь? — предлагает он.

Жоанна кивает.

— Деревню пойдем осматривать завтра утром.

— Согласна.

Он паркует машину на площадке и выключает двигатель. Жоанна открывает дверцу, и запах соленой воды заполняет кемпинг-кар. Запах моря. Ему вспоминается бунгало, которое родители снимали каждое лето неподалеку от Варлас-Пляжа. Они с Маржори спали на двухэтажной кровати. Давно он не видел моря. Почти два года. Это немного, но ему кажется вечностью. Это Лора обожала импровизированные уик-энды у моря. Они тогда спали в машине. Опускали спинки сидений и кутались в спальники.

— Обожаю этот запах, — говорит Жоанна, морща нос.

Он тоже поводит носом и выходит из машины. Приятно размять