Великие битвы великой страны - Сергей Алексеев

– Минер.

– А! Что?! Что я тебе говорил! – торжествует Наседкин.

Идут они дальше. Снова навстречу матрос шагает.

– Радист, – шепчет Наседкин Клюшкину.

Поравнялись они с матросом. Спрашивает Наседкин:

– Братец, какова у тебя боевая профессия?

Посмотрел удивленно матрос на солдата. Однако ответил:

– Радист.

– А! Что?! Что я тебе говорил! – торжествует опять Наседкин.

Третьего повстречали они краснофлотца.

– Этот бомбардир, – произнес Наседкин.

Верно. Оказался матрос бомбардиром, то есть морским артиллеристом.

Смотрит рядовой Клюшкин на ефрейтора Наседкина:

– Вот так волшебник! Волшебник и маг!

Не маг, не волшебник Наседкин вовсе. Просто наблюдательный он человек. Знает: минеру нужна осторожность. Смерть всегда рядом. Опасна поспешность. Вот и походка у минера плавная, степенная.

Знает: радист всегда в напряжении. Главное здесь – быстрота в работе. Вот и походка у радиста быстрая.

Прошло несколько дней.

Наседкин и Клюшкин снова шли по Приморской улице. Снова встречают они краснофлотцев. Вот первый идет навстречу.

– Рулевой, – шепчет Наседкин Клюшкину.

Поравнялись они с матросом.

– Братец, какова у тебя боевая профессия?

– Автоматчик, – ответил матрос.

– Что такое? – смутился Наседкин. – Как же так? По всему видать – рулевой. Вот ведь и шею вытянул, и смотрит поверх всего. Рулевой, конечно.

Снова навстречу идет матрос.

– Электрик, – шепчет Наседкин Клюшкину.

Поравнялись они с матросом.

– Братец, какова у тебя боевая профессия?

– Автоматчик, – ответил матрос.

Смутился опять Наседкин:

– Электрик, ведь по всему – электрик. Вона на пальцах, смотри, подпалины.

Новых встречают они матросов. И третий сказал – автоматчик. И четвертый сказал – автоматчик. И пятый, и шестой, и седьмой, и десятый. Стоит Наседкин, развел руками.

– Непонятное что-то, – твердит Наседкин.

И Клюшкин стоит, поражается: на боевом корабле и вдруг профессия – автоматчик, словно у них в пехоте.

Не знал Наседкин, не знал Клюшкин – повстречали они морских пехотинцев.

Покидали в те дни многие из краснофлотцев свои суда. Сходили на берег, на землю. Создавались для защиты Кавказа из моряков Черноморского флота в помощь наземным войскам специальные стрелковые роты и батальоны.

Много славных подвигов, защищая Родину, совершили в годы Великой Отечественной войны сухопутные моряки.

Идут моряки-пехотинцы, морская пехота. Автоматчик – главная здесь профессия.

Метелицей вьются пули

Очень тяжелые бои шли у города Орджоникидзе (Владикавказ). Город Владикавказ – столица Северной Осетии. Здесь начинается знаменитая Военно-Грузинская дорога. Проложена она через суровое Дарьяльское ущелье, ведет к Крестовому перевалу. Поднялся в горы. Перешагнул Крестовый – перед тобой Закавказье.

Город Владикавказ – ключ к Крестовому перевалу.

Все сильней, сильней здесь напор фашистов. Рвутся, рвутся вперед фашисты, огнем и металлом давят. Но все упорнее становится и сопротивление советских бойцов. Огонь на огонь. Металл на металл. Сила идет на силу. Не смогли фашисты вперед прорваться. В упорных боях застряли. Перешли неприятели к обороне. Пришлось им возвести около города укрепленные полосы. На многие километры протянуть проволочные заграждения.

У этих полос и кипели теперь бои. У этих полос и совершил свой подвиг сержант Таран.

Знают бойцы Тарана. И фамилия военная. И сам богатырь, глянешь, словно отлит из стали.

Была у Тарана привычка свою богатырскую силу пробовать. Пулемет «максим» выжимал, как гирю. Снаряды, словно мячи, подбрасывал. Даже как-то поднял полковое орудие.

Смеются солдаты:

– Тебе бы на плечи танк!

Упорны враги в наступлении, упорны они и в защите. Вот и здесь, на участке, на котором сражался сержант Таран. Бросались несколько раз советские солдаты в атаку. Добегали до проволочных заграждений. Фашисты открывали бешеный огонь. Приходилось бойцам прекращать атаку.

Вот вновь залегли солдаты. Вместе со всеми лежит и сержант Таран. Проволочные заграждения здесь особые. Обычно забивают колья в землю, а затем прикрепляют к ним проволоку. А здесь кругом скалы, камни. Не загонишь в скальную породу кол. Колья здесь сбиты крест-накрест и просто стоят, упираются концами в землю.

«А что, если…» – подумал Таран.

Смотрит Таран на проволочные заграждения:

– А что, если…

Вновь команда дана к атаке. Вновь устремились бойцы в атаку.

– Следи за мной! – прокричал Таран.

Следят за Тараном другие бойцы. Хотя и не сразу поняли, в чем дело.

Подбежали солдаты к проволочному заграждению. Вдруг видят: Таран устремился к ближайшим кольям. Нагнулся. Под колья бросился. Что-то отвел руками. И вот уже колья отошли от земли. На плечах у сержанта колья.

Поползли они вверх. Поднимаются вместе с Тараном. Вместе с кольями поднимается и проволока. Вот она уже выше солдатских колен. Вот – и на уровне пояса. Выше, еще выше полезла проволока. Возник в колючем заборе просвет, образовалась арка.

Устремились в просвет советские солдаты.

– Вперед! – прокричал Таран.

Не устояли фашисты под нашим напором, под быстрым натиском. Побежали, бросив свои позиции.

За свой воинский подвиг сержант Таран был удостоен высокой боевой награды. Он стал Героем Советского Союза.

Донгуз-Орун-Баши

Не верил солдат Трофимов, переспрашивал:

– Через перевал? Через Донгуз-Орун-Баши?

– Перейти?

– Целой дивизией?

– Вместе с ранеными?

– Вместе с населением?

– Перегнать скот?

– Переправить грузы?

– Сейчас?

– В это время?

– Глубокой осенью?

– Почти зимой?

– Не может быть!

Смеется Надар Задиани:

– Может, может. Клянусь, как брату!

Дружит Трофимов с Надаром Задиани. Любому слову Надара верит. Но тут… Через Донгуз-Орун-Баши? Через перевал? Поздней осенью? Почти зимой? Перейти? Чудес не бывает.

Донгуз-Ору-Баши – один из самых трудных кавказских перевалов. Находится он в центральной части Кавказского хребта. Высота перевала достигает почти четырех тысяч метров. Проходит здесь едва заметная горная тропа. Летом и то с трудом осилишь такую тропу, такие высоты. С наступлением осени всякое движение через Донгуз-Орун-Баши вообще прекращается. В ноябре наступает долгая горная зима. Перевал укрыт трехметровым снегом, закован ледяной броней. Не подходи в эту пору к перевалу. Неприступной крепостью возвышается Донгуз-Орун-Баши.

Осенью 1942 года военная обстановка в Кавказских горах сложилась так, что одна из советских дивизий была отрезана от остальных войск. Прижали ее фашисты к Баксанскому ущелью. Отрезана дивизия от наших. Прекратился подвоз в дивизию боеприпасов, перестало поступать горючее, продовольствие.

Уверены фашисты:

– В наших руках дивизия!

Положение дивизии осложнялось еще и тем, что тут же, в Баксанском ущелье, находилось более трехсот тяжелораненых советских бойцов. Тут же собралось и мирное население: старики, женщины, дети, которые не хотели оставаться под властью фашистов. Скопилось в ущелье и около двадцати тысяч голов колхозного скота – коровы, лошади, овцы. К этому надо добавить различные военные грузы и тонны очень ценных для военной промышленности металлов – вольфрама и молибдена, которые были добыты тут, в горах, и которые надо было спасти, чтобы они не попали в руки фашистов.

Что же делать?

Пытались войска пробиться, отбросить фашистов. Силы неравные – не получилось. Путь к спасению только в одном: надо перешагнуть горы.

Верит в успех Надар Задиани. Вспоминает Суворова, суворовский переход через Альпы:

– Прошел Суворов, и мы пройдем.

Не верит Трофимов. От мысли одной холодеет.

– В такую пору? Со скотом? С молибденом? Чудес не бывает.

Люди ждали приказа. Пришел приказ.

Стояла середина ноября 1942 года.

Тронулись в путь солдаты. Трофимов и Надар Задиани оказались в головном отряде. Они помогали саперам пробивать сквозь лед и скалы тропу для идущих войск. Для раненых были приготовлены специальные носилки, специальные санки. Для поднятия грузов к скалам прикреплялись лебедки, протягивались канаты, вырубались ступени. Особая тропа, более пологая, прокладывалась для скота.

Медленно, метр за метром, поднимались люди в горы. Идут солдаты, старики, дети. На груди у каждого висит мешочек. Таково общее правило. В этих мешочках вольфрам и молибден. У Трофимова и Надара Задиани тоже висит по мешочку. За плечами у солдат оружие и военное снаряжение.

Изнурительный был переход.

Деревенели ноги, но люди шли.

Ветер сбивал на землю. Скользили. Падали. Проклинали судьбу. Но шли.

С увеличением высоты воздух становился все более разреженным. Дышать становилось все труднее. Люди задыхались, но шли и шли.

Семь дней продолжался штурм перевала.

Перешли герои через Донгуз-Орун-Баши. Перенесли раненых, грузы. Перегнали скот.