Русский ниндзя - Рыбаченко Олег Павлович

  То есть подвергли тщательному исследованию. Буквально просветили и ощупали каждый сантиметр кожи. Проверили и рот, и горло, и гортань и язык, и ноздри.

  Совели приборы в уши... Опросили на счет здоровья. Энрике в этом плане хорош: даже насморка не подхватывал. Исследовав мальчишку вдоль и поперек - Энрике определили в первую группу здоровья. И отправили в каменоломни.

   Мальчишке пришлось трудиться голышом, лишь на шее ошейник, и цепи на руках и ногах. Он особо опасный. И Энрике прижгли плечо раскаленным железом - поставив клеймо. Мальчишка когда приложили раскаленный металл, сжал сильнее зубы, и не выдал даже стона. Лишь по сузившимся зрачкам и тяжелому дыханию, было видно как ему больно.

  Он особо опасный... И этим все сказано. Трудиться должен в цепях, и с гирьками прикованными к обоим ногам. Энрике как ребенок, трудил в младшем лагере. Там были мальчишки от десяти до четырнадцати лет. Большинство из них не носило цепи и ошейник. Но тоже вкалывало по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки.

  Мальчишек кормили два раза в сутки: с утра и перед сном. Стоило только кому-то из них начать работать медленнее, как его хлестал надсмотрщик. Лупили сильно.

  Энрике действительно вскоре понял, что такое ад. Он, правда, мальчишка сильный, но тут нагрузка запредельная. От этого боль везде. Ни осталось, ни кровинки, ни жилки, не тронутой болью. Ноет от усталости каждая жилка и косточка. Все мышцы надулись от натуги. Недаром тут так часто умирают мальчики. Или падают без сил. Вкалывая под палящим солнцем, и перенося тяжеленный корзины. Кроме того поскольку Энрике особо опасных, его заставляют работать на пару часов больше, чем остальных, и таскать более тяжелые тачки, и камни.

  Кормежка скверная. Только каша, обычно пережаренная и тухлая рыба. Зато плетками лупят постоянно. И спят мальчишки действительно на камнях. Да еще босые ноги им вставляют в колодки, причем в одну колодку десять сразу. Спать так неудобно, но крайняя степень усталости берет свое.

  Каждый день кто-то обязательно умирает, но прибывают новые каторжники. И это страшно. Еще совсем дети, но мальчишки в настоящем аду. И голые совершенно, лишь некоторые в цепях. Цепи и кандалы это дополнительное наказание. И так сил не хватает чтобы работать.

  Энрике пока вкалывал и молчал. В самые первые дни было очень тяжело. Боль в мышцах все разрывала, даже краски казались тусклыми, черно-белыми. Потом богатырский организм мальчишки приспособился, боль притупилась, и зрение снова стало различать цвета.

  Тогда Энрике и стал вести разговоры с заключенными. Выбирая наиболее крепких. Но это следовало делать крайне осторожно. За каждое слово лупили надзиратели. Иногда переговорить можно и во время, отведенное на сон, или еду.

  Энрике познакомился с Альберто. Мальчишке было на вид четырнадцать, но на само деле двенадцать. Он видимо был на хорошем счету, и его кормили чуть лучше остальных. Крепкий пацан, и видно с богатырским организмом. Вкалывает в каменоломнях три года, что под силам только одному из десяти. И получает плеткой реже.

  Альберто весьма силен, и они Энрике работают в паре. Ведь юный мальчик-каратист тоже незаурядной для своего возраста силой обладает.

  Энрике осторожно спросил у Альберто:

  - Как ты думаешь, может нам сбежать?

  Мальчишка-атлет покачала головой:

  - Я бы и сам хотел, но это не реально! Тут и собаки, и охрана, и проволока под током.

  Энрике высказал мысль:

  - А если попробовать пробраться по штольням. Наверняка хоть одна за периметр лагеря выходит!

  Альберто со вздохом ответил:

  - Не знаю... В штольнях ядовитые газы, и запутанные лабиринты. Лучше пока есть здоровье отбыть срок от звонка до звонка. Есть шанс на досрочное освобождение, когда тебе будет восемнадцать. А так рисковать...

  Энрике шепотом заметил:

  - А из этого лагеря, что-то не выходят живыми... Так что досрочкой может стать выгребальная яма куда сбрасывают трупы заключенных.

  Альберто вздрогнул и пробурчал:

  - Но и об удачных побегах что-то не слышно. Тут полно прекрасно обученных собак, они могут взять наш след. Да и пробраться к штольням непросто.

  Энрике звякая цепями, рассудительно произнес:

  - Что-то да придумаем! Не может быть, чтобы не нашлось выхода.

  И мальчишка принялся долбать киркой камень. Работа была организована таким образом, чтобы грузить разные группы мышц. Это позволяло лучше восстанавливаться рабам, и гармоничнее развивало тела. Потом это камень сгрузишь и понесешь.

  Мальчишки пыльные, но жилистые, все в ссадинах и ушибах. Раз месяц их моют под холодным душем, и бреют головы. Тут тепло, точнее жарко - юг Мексики.

  А как работаешь то даже парно... Надсмотрщики смотрят плотоядными взглядами. Среди них встречаются и любители мальчиков. Но к Энрике пока не клеились. Видно репутация у пацана была слишком грозная. И не все хотят связываться. Однако все может быть.

  Энрике размерено работает. Не спеша и не отставая. Стараясь правильно дышать. И держать форму. Мальчишка верит в свою звезду и что все будет когда-то хорошо. А это закалка. Вроде того как Спартака в детстве продали в рабство и отправили в каменоломни. Но Спартак не сломался, а закалился.

  В пыли видны босые следы от сбитых ног мальчишек-заключенных. Сотни раз они совершают этот путь. Толкают вагонетки и тачки. Или долбят камни. Работают и кувалдой, и ломиком. Вкалывают, напрягаются и перекатываются выпирающие жилы.

  Энрике тоже толкает тачку. Он сильный, и даже старается улыбаться. Что если смотреть на рабский труд в каменоломнях как на тренировку. Или экстремальный кач на выносливость. Вот только пайка слабовата. Но они добывают изумруды. Нужно чтобы рабы-дети хоть немного да пожили.