Щит времен - Пол Андерсон

Лоренцо засиял.

— На самом деле? По правде говоря, моя роль была не такой уж славной. Когда враг атаковал в первый раз, я возглавил фланговый удар по его авангарду. Кто-то, верно, оглушил меня ударом сзади, потому что я, как помню, свалился на коня, и наше наступление захлебнулось. Удивительно, что я не выпал из седла. Впрочем, жизнь, проведенная в седле, дает отменную выучку. Удар не мог быть очень сильным, потому что я очнулся в полной ясности ума, без головной боли, и сумел сразу же вернуться в гущу боя. А теперь вы вознаградите меня некоторыми своими путевыми наблюдениями?

— Смею предположить, что вас более всего интересует военная обстановка, — сказал Вольстрап, — но я, как уже отмечал, не принадлежу к воинскому сословию. Увы, слышанное и виденное мною неутешительно.

Лоренцо ловил каждое слово. Бесчисленные вопросы свидетельствовали о его осведомленности. Тем временем Ванда восстанавливала в памяти знания, полученные перед поездкой в Италию.

К 1099 году Первый крестовый поход добился поставленных целей — в основном истреблением мирного населения, которым мог бы гордиться Чингисхан, — и крестоносцы утвердились на Святой Земле. Они создали цепочку государств от Палестины до района, известного Ванде как Южная Турция, — Иерусалимское королевство, графства Триполи и Эдесса, княжество Антиохия. Завоеватели постоянно испытывали на себе все большее влияние местных культур. Процесс не копировал случившееся с норманнами в Сицилии, которые учились у арабов, стоявших по развитию уровнем выше. Случилось так, что крестоносцы и их дети усвоили далеко не лучшие свойства мусульманского уклада жизни. Последовало ослабление их позиций, и в 1144 году эмир Мосулл захватил Эдессу, а его сын Нур-эд-дин дошел до Иерусалима. Тогда христианский король воззвал к помощи. Бернар Клервоский, в будущем — Святой Бернар, призвал к новому крестовому походу, и папа Евгений провозгласил его. На Пасху 1146 года король Франции Людовик VII «принял крест», поклявшись возглавить поход.

— Я рвался туда с самого начала, — объяснил Лоренцо, — но мы, итальянцы, ленивы в подобных предприятиях и таковыми остаемся к вечному нашему позору. Какой толк от единственного моего меча в окружении французов, не доверяющих нам? Кроме того, отец устроил мою помолвку с синьоритой Иларией. Это блестящая партия для такого бедного солдата, как я. Я не могу бросить отца без поддержки и еще одного законного внука, который утешил бы его старость.

«Но я вижу его пронзительный взгляд, горящий желанием, — думала Ванда. — Он по-своему добрый человек, преданный долгу. Мужественный и, похоже, хороший тактик. Наверно, именно боевые заслуги Лоренцо заставили папочку Иларии согласиться на брак. Воинская слава вселила в него надежду, что зять способен завоевать богатство за пределами родины, в Палестине. Брак этот, видимо, по расчету. К тому же, подозреваю, Илария не блещет красотой, — вот Лоренцо и вздумал немного развлечься в оставшиеся холостяцкие деньки. По сведениям Патруля, даже глубоко верующие люди в эту эпоху ведут себя весьма вольно. И женщины не исключение, если только они не выставляют свои отношения напоказ. Есть даже гомосексуалисты, хотя закон карает их виселицей или костром. Знакомо звучит для девчонки из Калифорнии, а?»

— Но теперь аббат проповедует среди германцев, — продолжал Лоренцо. Голос его окреп. — Я слышал, будто король Конрад благосклонен к Бернару. Конрад был храбрым воином, когда десять лет назад вместе с императором Лотарем пришел на юг, чтобы помочь в борьбе против Роджера. Уверен, Конрад тоже примет крест.

Так и случится в конце этого года. Империя не только владела землями по обе стороны Альп, но и поддерживала тесные связи со всей Италией. (Из-за неприятностей, которые доставляла ему неугомонная знать, Конрад так и не получит титул Императора Священной Римской империи, но это уже детали.) Лоренцо мог бы найти много единомышленников под знаменем Конрада и, вполне вероятно, возглавил бы одно из подразделений. Конрад двинется на юг через Венгрию осенью 1147 года. Лоренцо хватит времени, чтобы Илария произвела на свет дитя, которое не станет папой Григорием IX…

— Поэтому я терпеливо жду, — закончил Лоренцо. — Никто не отвратит меня от похода. Я стойко сражался за правое дело и Святую Церковь, поэтому не могу позволить отдых своему мечу. Лучший соратник для меня — Конрад.

«Нет, не лучший. Худший», — подумала Ванда.

Второй крестовый поход обернется скверным фарсом. Погребальный звон по европейцам, унесенным болезнями и сражениями, будет раздаваться до тех пор, пока разбитые, отчаявшиеся остатки воинства не приползут домой в 1187 году. Салах-ад-дин войдет в Иерусалим.

Но все эти крестовые походы — Первый, Второй — вплоть до Седьмого, а также гонения на еретиков и язычников в самой Европе — до некоторой степени были раздуты историками поздних времен. Порой папа или кто-то другой взывал к особым действиям. Зов, случалось, находил серьезный отклик. Чаще всего, однако, вопрос сводился к тому, мог ли человек — идеалист, вояка или грабитель, хотя обычно все смешивалось в одной личности, — добиться, чтобы его называли крестоносцем. Крестоносцам даровались особые права и привилегии в этом мире и отпущение грехов в загробном. Но это, так сказать, юридическая сторона дела. Действительность же заключалась в том, что на протяжении столетий европейцы отправлялись в пешие и конные походы, плыли морем, голодали, страдали от жажды, бесчинствовали, сражались, насиловали, жгли, грабили, зверски убивали, пытали, болели, получали ранения, умирали жалкой смертью и становились богачами либо пленными рабами, влачившими жалкое существование на чужбине и лишь изредка возвращавшимися домой. Тем временем лукавые жители Сицилии, Венеции, Генуи, Пизы извлекали немалые доходы из этого непрерывного перемещения народов, а азиатские крысы плыли на кораблях в Европу, неся вместе с блохами Черную Чуму…

Вольстрап и Тамберли знали достаточно, чтобы справиться с расспросами Лоренцо об Иерусалимском королевстве. Они даже совершили короткое турне по тем краям.

«Да, причастность к Патрулю вознаграждается. Хотя, боже, как скоро тебе приходится ожесточить свое сердце», — подумала Ванда.

— Но я злоупотребил вашим вниманием, — внезапно воскликнул Лоренцо. — Простите меня! Я совершенно забыл о времени. Вы сегодня проделали долгий утомительный путь. Моя госпожа, должно быть, устала. Пойдемте, я покажу ваши покои, где вы сможете отдохнуть, привести себя в порядок и переодеться в свежее платье перед ужином. Вы познакомитесь с нашими друзьями и родственниками, которые съедутся сюда, похоже, из доброй половины Италии.

Выходя из комнаты, Лоренцо встретился взглядом с Вандой. Она не отводила глаз на протяжении нескольких секунд.

«Мэнс был прав, женщина, знающая эту эпоху, может оказаться очень полезна. Она может многое разузнать и подсказать план действий. Только… гожусь ли я на роль… роковой соблазнительницы?»

Почтительный слуга, указав, где сложены вещи, поинтересовался, все ли в порядке, и сказал, что горячую воду для ванны принесут по первому приказанию синьора и синьоры. В те времена люди отличались чистоплотностью, общественные бани совместного пользования были в порядке вещей. Опрятность сохранится еще несколько веков, пока вырубка лесов в Европе не превратит топливо в дорогое удовольствие.

В глубине комнаты стояла двуспальная кровать. Римские постоялые дворы и придорожные ночлежки разделялись на мужскую и женскую половины, где люди спали обнаженными вповалку.

Вольстрап, облизнув губы, уставился в сторону. Со второй или третьей попытки он вымолвил:

— Мадемуазель Тамберли, я забыл предупредить вас. Я, конечно, устроюсь на полу, а когда кто-то из нас будет принимать ванну…

Ванда рассмеялась.

— Извините, Эмиль, дружище, — ответила она. — И не беспокойтесь за меня. Я отвернусь, если хотите. Матрас довольно широкий. Мы спокойно уместимся на нем вдвоем.

«Спокойно?.. Могу ли я не беспокоиться, когда Мэнс работает в будущем этого неизведанного мира? — кольнула тревогой холодная мысль, затем чуть теплее:

— Надо еще и о Лоренцо думать».

1245-БЕТА ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

На западе лежали предгорья Апеннинских гор, а у их подножия простиралась Апулийская равнина. Значительную ее часть занимали сельскохозяйственные угодья с белыми крапинками селений, сочной зеленью садов, наливающихся спелым золотом полей. Всюду виднелись широкие клинья лугов, участки, напоминающие прерию, с высокой, по-летнему темной травой и частые перелески. Рощи были общинными, дети пасли там скотину и гусей, но дикие леса предназначались для императорской соколиной охоты.

Кавалькада императора следовала через один из таких заповедников, направляясь в Фоджу, его самый любимый город. Солнце бросало длинные желтые лучи на спины ездоков, а деревья — голубые тени, хотя воздух был еще теплый и напоенный запахами земли. Взору путников открылся вид на крепостные стены, бойницы, башни, шпили города; стекло и позолота слепили глаза. Далеко по окрестностям разносился громкий звон церковных колоколов, возвещающих вечерю.