Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Я следил, как в колышущейся темноте двигаются его губы. Когда он говорил, я видел мимолетные остатки видений с горы — разбитые корабли, пылающие среди звезд. При его словах о завоеваниях мне вспомнились символы на кусках обуглившегося металла.

Волк. Многоголовая змея. Молния.

— Я принес в мир новую форму войны, — сказал он. — Двигаться быстро, оставаться сильным, никогда не отдыхать. Когда Алтак будет нашим, мы принесем эту войну киданям. А после в каждую империю между небом и землей. Они все падут, потому что они больны, а мы — здоровы.

Мое сердце слабо билось в груди. Я чувствовал жар лихорадки на щеках. Его слова были похожи на слова из сна.

— Все империи гибнут, — сказал он. — Все империи больны. Мы выучили этот урок. И тебе предстоит ему научиться.

Когда он говорил, я видел, как движется шрам на его лице. В кроваво-красном свете рубец выглядел живым, словно прижатая к коже бледная змея.

— Мы не будем служить империям, — сказал он. — Мы будем в постоянном движении. У нас не будет центра. Центр там, где мы находимся.

Я знал, что он говорит мне о чем-то важным, но я был слишком молод и слишком болен, чтобы понять. Только позже, намного позже, я смог вспомнить эти слова и осознать истину того, что мне поведали.

— Ты будешь служить мне, Таргутай Есугэй? — спросил он.

Тогда я счел вопрос риторическим. Я был ребенком и понятия не имел, сколько может прожить человек, кем он может стать. Я считал, что на кону только пустяки: моя жизнь, вражда между кланами, старая война на Алтаке.

Сейчас, с моими нынешними знаниями, я не уверен в этом. Возможно, даже в таком случае, у меня был выбор.

— Да, мой хан, — ответил я.

Он долго смотрел на меня, его глаза сияли в кровавом свете.

— В таком случае теперь ты Талскар, — сказал он. — Ты будешь отмечен, как и мы. Ты будешь носить белый шрам на лице, и все научатся бояться тебя.

Свет от костра пробежался по костяным пластинам брони.

— Пока нас не знают, — сказал он. — Так будет не всегда. Придет день, когда мы откроемся миру, сражаясь так, как я научу тебя.

Его глаза походили на драгоценные камни в ночи, пылая голодным безграничным честолюбием.

— И когда этот день настанет, — сказал он, — когда о нас наконец узнают, истинно говорю тебе, задьин арга, сами боги сожмутся от страха пред нами.

VI. ИЛЬЯ РАВАЛЛИОН

Он прибыл за мной пять дней спустя, как и обещал. Все это время я торчала в пустошах Улланора, пытаясь найти какое-нибудь пригодное для себя занятие. У меня не очень и то вышло, флоты начали покидать орбиту. Эта война закончилась, и уже ждали новые битвы.

Я занималась каталогизацией. Представляла отчеты на рассмотрение начальства. Читала заметки, сделанные после встречи с провидцем бури.

Вызов пришел без предупреждения. Я находилась в комплексе Мирта, просматривая его наспех составленные отчеты, когда моя комм-бусина завибрировала.

— У вас будет встреча, генерал Раваллион, — пришло сообщение. — Будьте готовы через час. Я отправлю за вами корабль.

Я понятия не имела, как Есугэй получил доступ к сети Департаменто. Первое, что я почувствовала, как в животе сжался комок нервов. Я служила во многих кампаниях и отстаивала свою точку зрения перед многими могущественными военачальниками, поэтому не считала, что меня можно легко запугать, но это…

Это был примарх, один из сыновей Императора.

Я пыталась представить, на кого он будет похож. О них разное рассказывали: что они постоянно окутаны светом, что их доспехи сияют как солнце, что они могут убить словом или жестом, а один их взгляд может содрать кожу и расщепить кости.

У меня было достаточно времени подумать над этим. Корабль опоздал, что было типично для Белых Шрамов. В конце концов он приземлился, подняв облако пыли, к северу от периметра комплекса. Из своего окна я увидела белые борта и эмблему золотисто-красной молнии и почувствовала новый приступ волнения.

— Держи себя в руках, — произнесла я вслух, в последний раз поправив недавно полученный оружейный пояс, прежде чем направиться к кораблю. — Он всего лишь человек. Нет, больше чем человек. Тогда кто? Он из плоти и крови. Смертный. Один из нас.

Но было ли это правдой? Я столкнулась с проблемой терминологии, с тем, что для меня всегда создавало трудности.

— Он за нас, — решила я. Мне было не по себе из-за предстоящей встречи.

Транспортник принадлежал к челнокам Легионес Астартес типа «Хорта РВ» позднего выпуска. Я знала все о нем. Концентрация на деталях улучшила мне настроение.

Есугэй ждал меня в отсеке личного состава. На нем был обычный доспех цвета слоновой кости. В замкнутом пространстве он выглядел гигантом. Я поднялась к нему по рампе, и Белый Шрам кивнул мне.

— Вы в порядке, генерал Раваллион? — спросил он.

Я кивнула в ответ, пытаясь скрыть свое беспокойство, как я предполагала, с некоторым успехом.

— В полном, Есугэй, — ответила я. К этому времени после долгий изысканий я знала, что провидцы бури не носят титул «хан». Они вообще не носят никаких титулов, видимо, их имени и призвания было достаточно. — Еще раз благодарю за то, что устроили встречу.

За мной с воем сервомеханизмов закрылся посадочный трап. Я услышала лязг закрывающегося воздушного шлюза, и двигатели корабля запустились.

— Пожалуйста, — ответил он, прислонившись к металлической стене.

Размеры транспортного корабля соответствовали физиологии космодесантника. Все, даже скамьи и фиксирующие ремни были слишком велики для меня. Я сидела напротив Есугэя и возилась с ремнями, ноги едва касались пола. Он не пристегнулся и сидел невозмутимо, положив руки на колени.

— Позвольте спросить, генерал, — обратился он, — вы прежде встречались с примархом?

Двигатели продолжали наращивать мощность, и я увидела вздымающуюся пыль за крошечными иллюминаторами.

— Нет, — ответила я.

— Ага! — отреагировал Есугэй.

С приглушенным ревом корабль взлетел, зависнув на несколько мгновений над посадочной площадкой, прежде чем продолжить подъем. Краем глаза я увидела, как сухие долины Улланора начали удаляться.

— В таком случае могу я дать совет? — спросил он.

Я мрачно улыбнулась, чувствуя, как по моему телу прокатываются неприятные волны вибрации. Стены отсека личного состава тряслись, как кожа барабана. Мы поднимались очень быстро. Я задалась вопросом: пилоты вообще помнят о том, что везут пассажиров?

— Да, пожалуйста, — ответила я. — Кто еще может его дать.

— Обращайтесь к нему «Хан», — посоветовал Есугэй. — Мы зовем его иначе, но для вас это правильное обращение. Когда будете говорить, смотрите ему в глаза, даже если будет трудно. Шок от первой встречи может быть… сильным. Это пройдет. Он не будет пытаться запугать. Помните, для чего он был создан.

Я кивнула. Стремительный подъем транспортного корабля вызвал у меня тошноту. Я крепко вцепилась в край сиденья и почувствовала, что руки внутри перчаток вспотели.

— Сведущие люди говорили мне, что он не похож на своих братьев, — сказал Есугэй. — Даже нам сложно понять, что у него на уме. На Чогорисе мы используем охотничьих птиц. Зовем их беркутами. У Хана их душа: стремящаяся вдаль, неугомонная. Он может сказать нечто на первый взгляд странное, а вы возможно сочтете это за насмешку.

Я увидела, что небо в иллюминаторах стало черным и появились крошечные точки звезд. Мы достигли верхней атмосферы невероятно быстро. Я попыталась сконцентрироваться на том, что мне говорил Есугэй.

— Помните только вот что, — сказал он. — Беркут никогда не забывает суть охоты. В конце концов он всегда возвращается на руку, которая выпустила его.

Я кивнула, чувствуя головокружение, и ответила:

— Я запомню.

Я заметила цель нашего полета с большого расстояния: боевой корабль, огромный и отмеченный боевыми повреждениями, его наклонный нос был выкрашен в белый цвет, опознавательные огни мигали в пустоте.

Его имя было мне известно из архивов: «Буря мечей»

Принадлежит к классу капитальных кораблей. Громадный. Модернизирован для увеличения скорости — его двигатели огромны. Было ли это одобрено Марсом?

Я знала, что он был там и ждал.

— Попытайтесь понять его, — невозмутимо сказал Есугэй. — Он может даже понравиться вам. Я видел много странного.

Мы сели в одном из ангаров «Бури мечей», а затем все стало происходить очень быстро. Вместе с Есугэем мы прошли по длинным коридорам, поднялись на лифтах, миновали огромные залы, кишащими слугами и сервиторами. Я слышала песни на языке, который не понимала, и смех в служебных коридорах. На корабле царила шумная, благожелательная и немного хаотичная атмосфера. Запах был более свежим, чем на армейских крейсерах, на которых я бывала, от полированного палубного настила поднимался смутный аромат, напоминающий ладан. Все было ярко освещено и богато украшено цветами Легиона — белым, золотым и красным.