Йога. Искусство коммуникации - Виктор Бойко

В то же время его собственный темп выполнения асан непосилен для подавляющего большинства людей, и попытки подражания вызывают сильнейшие перегрузки.

Проблема нервного перевозбуждения в практике асан традиционного, а тем более «динамического» вариантов исполнения вообще является центральной. Её возможно разрешить, как уже указывалось, с помощью тотальной релаксации тела и сознания, и в процессе движения, и без него. Если асаны выполняются достаточно расслаблено, в эндогенном (естественном для данного человека) ритме, на свободных амплитудах и все их параметры не содержат в себе ощутимых признаков усилия, значит это и будет динамически устойчивая форма сложных движений уровня «В», но не йога.

При анализе реальной исполнительской техники «дхара-садханы» возникает естественное умозаключение, что скорость смены телесных форм, присущая данному организму со всеми его параметрами, не может быть навязана извне! Это означает, что в динамической «йоге» совместные занятия бессмысленны. Пока человек не приобрёл необходимую гибкость, позволяющую автоматике уровня «В» самопроизвольно брать на себя управление движениями, работа в толпе только мешает почувствовать (если даже к этому есть предпосылки) искомые признаки спонтанного режима, а когда это случится — найденное не может совпасть по темпу практически ни с кем из окружающих. Подлаживание под другого — будь он хоть трижды учитель! — будет напоминать нечто вроде ходьбы по шпалам, если вдруг и нашёлся случайно собственный автоматизм, то он только нарушится.

В традиционной же практике асан длительное время экспозиции именно при совместных занятиях является тем общим знаменателем, который пригоден для всех. Кому достаточно — может закончить выдержку асаны и выйти, кто ещё не расслабился — сохраняет позу дальше. Есть и чисто позитивный момент: те кто закончил практику, могут подождать остальных в «Шавасане».

Группу для совместных занятий динамической «йогой» можно считать сформированной только тогда, когда каждый обладает степенью гибкости, достаточной для коммуникации с уровнем «В», а это нереально для случайных подборок, которые, как правило, составляются на семинарах.

Итак, различия между традиционной Хатха-йогой и «дхара-садханой» фундаментальны, и последняя была детально рассмотрена отнюдь не в целях критики, но только для более контрастного выявления этой принципиальной разницы. Максимальный эффект «омнио-тренинга» состоит в том, что он переключает сознание в телесную систему координат, и, будучи изменено таким образом, оно так в ней и остаётся, это «потолок» его трансформации. Для классической же йоги «обработка» сознания с помощью тела — это лишь начальный этап длительного пути дальнейшего развития. Динамика, как песня, всегда «остаётся с человеком», равно как и он — с ней, через статику же мы получаем возможность выхода во множественное пространство миров собственной психики, а также коммуникации сознания с ней и Единым.

Динамика, если у человека есть к ней определённая предрасположенность, успокаивает и разряжает психосоматику лишь до какой-то степени, демонстрируя попутно двигательное совершенство. Статика классической йоги даёт возможность проникнуть к новым рубежам гармонии в её близких к абсолюту вариантах. Это совершенно разные виды самосовершенствования. И по большому счёту, для решения главных задач различных этапов трансформации личности, в том числе и духовной, «новая йога» мало пригодна. Да, в исполнении мастера это само совершенство, но относится оно лишь к телесной оболочке, подразумевает стремление «Я» исключительно к такой разновидности совершенства. Проявление гибкости как одного из телесных видов сиддхи, и фиксация развития на одном этом этапе есть прекращение духовной работы. Именно из-за непонимания подлинных механизмов «садханы» и направленности её эзотерического обоснования большинство людей, которые считают себя здоровыми, имея духовные запросы в области средних представлений, соблазняются её красотой и кажущейся доступностью.

«Построение движений уровня «В»... исходит из собственного тела и ощущений поз этого тела.... Эти позы, последовательно проходимые во время движения и становятся самой его сутью, закрепляясь в виде навыка. Такому закреплению... способствует... образование свойственных этому уровню динамически устойчивых форм движения, которые автоматически препятствуют всяким отклонениям от однажды найденного стереотипа» (с.119).

Таким образом становится понятной жёсткая традиционность телесных форм, издревле предлагаемых классической йогой. Но опять же, если чередование асан в «классике» имеет низкую скорость, то в «садхане» алгоритмы непрерывного движения тем жёстче, чем выше скорость смены форм. Тут уже само устройство тела, именно его индивидуальные особенности начинают диктовать единственно возможную последовательность переходов из формы в форму. Можно сказать и так, что по мере овладения мастерством скорость смены положений тела в «йоге восьми кругов» может повышаться — без потери специфического состояния сознания. Но как только любой из параметров перестаёт отвечать преобладанию режима покоя — скажем произойдёт перенос внимания на внешнее, что влечёт за собой резкий скачок в увеличении напряжённости сознания — тут же практика перестаёт быть гармоничной, возникает неразбериха в психосоматике, зажимы в теле, скованность и потение. По моим наблюдениям, после подобных сбоев мастера «садханы» чувствуют себя достаточно плохо. Для того же, чтобы минимизировать тонус сознания в классической йоге, скорость выполнения асан должна быть значительно понижена, здесь никакой «поток» уже не проходит. И только на длительных экспозициях медитационное состояние в асанах может быть реализовано.

Итак, воспроизведение поз йоги и длительная их выдержка в классическом варианте практики, с одной стороны, требует глубокого изменения сознания, с другой — его же вызывает и поддерживает.

Определённые требования к качеству внешнего пространства, в котором субъект выполняет асаны, отражены в «Йога-сутрах». Смысл этих требований в том, чтобы оно было гарантированно нейтральным к занимающемуся, который в течение всей практики не имеет дела с окружающим миром, который никак не должен «давить» на восприятие. Только при таких условиях полномочия управления телом в «садхане» могут быть спонтанно «захвачены» уровнем «В», а в классической йоге Патанджали минимальная критическая масса Я-сознания приходит в состояние, пригодное для обратной коммуникации.

Эндокринная система человека является своеобразным катализатором энергетических процессов тела, главная её функция — обеспечение потребного двигательного тонуса. И в то же время механизмы этой системы определяют, как уже говорилось, отношение человека к воспринятому при контакте с внешним миром и его результатам — это эмоции.

Любые действия классической йоги во время традиционной практики асан являются не эмоциональными. В «дхара-садхане» двигательные рисунки приобретают динамическую устойчивость только в режиме преобладания уровня «В», тогда сознание мастера «садханы» может достаточно расслабиться. Но предельная его минимизация, так называемое простое внимание при смещении «фокуса» восприятия на внутрипсихическое пространство, для «садханы» немыслимо. Для этого либо движение на длительных отрезках времени должно быть полностью устранено, либо обладать скоростью, которая не разрушает, а напротив — стабилизирует и поддерживает процессы, спонтанно развивающиеся в психике на разных этапах самьямы.

Если рассмотреть двигательные варианты медитации буддизма (в том числе «беговую йогу») на отдельных частях тела или ритмичной работе его систем (дыхание, сердце), то они приводят лишь к частичному торможению сознания, зато с глубочайшим последующим перепрограммированием.

На каком-то этапе состояние сознания, обусловленное практикой двигательной «випассаны» и «дхара-садханы», видимо, идентичны. Но если буддизм Хинаяны предлагал динамику дальнейшего, пусть мистического развития — четыре основы осознанности, ведущие к семи факторам просветления и т.д., — то в теоретическом обосновании практики «кругов» кроме акробатики тела мы находим лишь туманные рассуждения о работе с абстрактной энергией, не материальными оболочками и прочей, поднадоевшей уже, экзотикой.

Итак, смысл «дхара-садханы» и место, на которое она способна объективно претендовать в стремлении современного человека к развитию, самопознанию и гармонии до какой-то степени прояснён.

Я неоднократно подчёркивал и повторю ещё раз: создатели этой школы — люди совершенно уникальные, но из их теории и практики однозначный ответ на вопрос: чему ещё, кроме показного внешнего физического совершенства, может служить эта система? — не просматривается.