Лев - Конн Иггульден

Перикл нахмурился. Местность выглядела безлюдной, а значит, придется вернуться к Кимону с извинениями…

Мальчишка-дозорный громко крикнул. Перикл взглянул сначала на него и поэтому не сразу заметил, что привлекло его внимание. Капитан вглядывался в бурлящие воды и тоже немного опоздал. Он еще стоял, открыв рот, когда келейст окликнул его и спросил, что такое они там увидели. Наступил момент хаоса, и Перикл смотрел только вперед.

За поворотом реки ждал флот, стоящий на якоре у обоих берегов. Вдалеке виднелись марширующие в туманной дымке персидские полки. Перикл не успел еще выдохнуть, а капитан уже отдавал приказание – уходить.

Между тем к ним, словно хищники, уже неслись лодки, узкие, как кинжалы, и быстрые, с шестью гребцами. Ошибиться в их намерениях было невозможно. Перикл повернулся, чтобы взять меч и копье, и оказавшийся рядом Эпикл передал их ему. Гоплиты уже вооружились и приготовились защищать корабль. Это была дисциплинированная и опытная команда, и они подняли длинные копья еще до того, как первые лодки достигли корабля.

Под палубой келейст проревел гребцам новые приказы. Маневр был сложный, но они отрабатывали его тысячу раз. При медленном повороте на рулях они проникли бы еще глубже во вражеские воды. Вместо этого гребцы всех трех рядов одного борта переменили движение весел на противоположное, тогда как гребцы другого борта продолжали работать в прежнем режиме. Со стороны это выглядело так, будто корабль разворачивался практически на месте. В незнакомых водах такой маневр был сопряжен с немалым риском. Поворачиваясь, триера содрогнулась, застонала и опасно накренилась.

Стоя на открытой палубе, Перикл наблюдал за рассекающими воду лодками. Помимо гребцов, на центральной перекладине стояли на коленях воины в персидских доспехах, которые он не видел со времен Кипра. При одном только взгляде на них в животе похолодело. Такие же воины убили его брата на побережье неподалеку отсюда. Нет, он не отвернется, сказал он себе, хотя они сотни раз являлись ему в кошмарах.

Словно мелькающие тени, с лодок полетели копья. Вместе с другими Перикл поднял щит, частично прикрывая им соседа слева. Удар был такой силы, что его отбросило на шаг назад. С десяток копий с грохотом упали на палубу и покатились под ноги. Не сказав ни слова, Эпикл ударил сверху по его шлему, который съехал вниз, поцарапав нос. Но Перикл был не в обиде. Воин должен смотреть на мир через щель в бронзовом шлеме. Слабость уступила место холодной решимости. Он даже поднял правую руку, приготовившись бросить копье-дори. Его задача – защищать корабль. Они должны уйти и рассказать Кимону о том, что видели.

Триера уже развернулась, но гребцы не успели перестроиться, и возникшей паузой воспользовались персы, поставив поперек реки флотилию лодок и отрезав грекам путь к отступлению. Теперь копья летели с двух сторон, одно из них поразило гоплита в спину. Он упал со стоном на палубу, и у Перикла не было времени узнать, защитили ли его доспехи. Еще одно копье просвистело в воздухе, и ему пришлось укрыться за щитом. Поддавшись злости, он едва сам не метнул копье, но его остановил спокойный и слегка раздраженный голос командира:

– Ждать! Не бросать без моего приказа. Стоимость каждого потерянного в море копья будет вычтена из жалованья.

Перикл поймал себя на том, что ухмыляется. Анаксагор и Зенон стояли рядом с ним, держа старые деревянные щиты, скрепленные проволокой и гвоздями. Оба провели на палубе много часов, упражняясь с мечом и копьем, но вид атакующих корабль вооруженных персов был для них чем-то новым. Перикл понял, что они ждут от него наставлений.

– Просто успокойтесь, – сказал он.

Услышавший его гоплит кивнул. Паника зачастую была большим врагом, чем противник. Это был первый урок, который им преподавали, и первое, что запомнил Перикл: паника убивает больше людей, чем чума, оспа или неверные любовницы.

Он сделал долгий, медленный вдох и почувствовал, что может улыбнуться.

– Наша задача – вернуться к флоту, а не сражаться с этими лодками.

Снизу донесся громкий голос келейста, требовавшего прибавить ходу. Теперь корабль окружали с десяток лодок, откуда в греков полетели стрелы. Узкие деревянные раковины раскачивались, прицелиться как следует было невозможно, и Перикл молча поблагодарил за вмешательство Посейдона и на всякий случай Артемиду.

Нескольким персам удалось подняться по ступенькам до палубы, где гоплиты встретили их щитами и копьями и сбросили в воду. Другие хватались за весла – рассчитывая то ли забраться по ним на палубу, то ли просто помешать гребцам. В голове у Перикла возникла картина: лев, отбивающийся от полчищ жалящих муравьев.

Внезапно через борт рядом с ним перевалились двое и, прокатившись по палубе, вскочили на ноги. Они были совершено мокрые и выглядели так, словно попали под удары весел. Первого Перикл ударил копьем в грудь и столкнул в реку, так что тот даже не вскрикнул. Второго сразил гоплит. Впереди, у носа, что-то треснуло и заскрежетало. Нырнув за щит, Перикл обернулся посмотреть, что там происходит, и увидел, как одна из лодок ломается от удара тарана военного корабля. Перепуганные люди попытались запрыгнуть на нос триеры, но все сорвались и ушли под киль. Перикл представил, как они кувыркаются в темной, мутной воде под давящим корпусом, и содрогнулся. Тем не менее это означало, что корабль прорвался к морю. С далекого берега донесся заунывный клич рога, и Перикл понял, что лодки отзывают. Проводив греков проклятиями и оскорбительными жестами, персы остановились и прекратили погоню.

Устало отдуваясь, он смотрел, как Анаксагор и Зенон помогают очистить палубу от полудюжины тел. Стрелы и копья тоже летели за борт, за исключением тех, которые брали в качестве трофея.

Одним из тех, кто успел собрать полный набор, был Эпикл. Помогать ему Перикл не стал и, проходя мимо, только похлопал по плечу. Все случилось совершенно неожиданно, но ошеломило его не нападение, а то, что он увидел. Похожую картину Перикл вместе с матерью, сестрой и братом уже наблюдал с берега острова Саламин. Тогда вторжение персов означало конец света, а сражение в проливе происходило на фоне охваченных пламенем Афин. Он не знал, что означает присутствие персов здесь, но ощущал прилив холодного гнева.

В короткой схватке погибли четверо гоплитов. Их отнесли вниз, чтобы обернуть в похоронные покрова. Дюжину убитых на палубе персов без лишних церемоний сбросили в море. Их оказалось больше, чем представлялось в горячке боя, и лишь теперь Перикл понял, что все могло закончиться иначе.

На глазах у него последний перс перевалился через край и упал на весла. Тело кувыркалось под ударами весел и наконец проскользнуло между