Николай I Освободитель. Книга 7 - Андрей Николаевич Савинков

Поскольку «Гридень» и «Боярин» вышли в крейсерство тогда, когда вопрос с островитянами уже был решен, военное министерство отправило их в Карибское море на помощь изнывающей от морской блокады Мексике. Эскадра под командованием адмирала Балка произвела в тех водах натуральное опустошение, разогнав не столь уж сильный американский флот и даже предприняв бомбардировку Чарльстонского порта на восточном побережье США. На этот раз рейд был подготовлен лучше, и к берегам Мексики был заранее отправлен купец под нейтральным флагом с грузом снарядов к корабельным 120 мм орудиям, что позволило расходовать боеприпас более свободно.

В итоге растянувшееся на четыре месяца крейсерство обошлось американцам в полсотни разнокалиберных посудин, включая четыре боевых корабля участвующих в блокаде порта Канкун. А армия, стоящая под Мехико и снабжавшаяся ранее по морю и вовсе мгновенно оказалась в практически безвыходном положении, даже захвати они вот прям сейчас мексиканскую столицу, это бы никак армию генерала Джесапа не спасло.

Такой поворот вызвал натуральный кризис в американском конгрессе, где недоумевали, почему вложенные — весьма немаленькие, надо признать, — во флот средства оказались выброшены на воздух. Почему весь американский флот ничего не может сделать с парой русских кораблей. Ну и конечно кто будет отвечать за сдачу в потерю почти десяти тысяч американских солдат, конечно.

Ради справедливости, Джесап не поднял лапки в гору сразу, а попытался пробиться на север на соединение со стоящими в Техасе силами союза. Растянувшийся на два месяца «марш смерти», когда американская армия с боями прорывалась сквозь вражескую территорию, жестоко страдая от нехватки буквально всего. В итоге пройдя за пятьдесят семь дней чуть меньше шестисот километров остатки экспедиционного корпуса вынуждены были сложить оружие, не одолев и половины запланированной дистанции. В плен попало около трех тысяч американских солдат, то есть треть от изначального количества бойцов, выступивших от Мехико.

Возвращаясь к корабельной теме, было понятно, что уже скоро кто-нибудь додумается до идеи навесить на деревянную обшивку корабля железную броню — для парирования ударов 120-мм снарядов достаточно будет какого-то дюйма железа, — и гонка вооружений пойдет на новый виток, как это случалось уже не раз в мировой истории.

— Хм… — Карл явно не нашел, что ответить на это заявление.

— А вообще, есть в этом что-то ироничное…

— Что?

— Традиция французских императоров раз в поколение отправляться на восток, получать там по роже и потом откупаться золотом, — я посмотрел в глаза Карлу Х, который явно опешил от такой подачи. — Вам бы стоило задуматься о наследнике, ваше императорское величество. А то через двадцать пять лет некому будет объявлять России войну.

На несколько минут в помещении повисла тишина. Я откровенно наслаждался ситуацией, а француз переваривал все услышанное ранее. В принципе даже сама эта встреча была не так чтобы очень необходима, поскольку основные позиции будущего мирного договора были уже согласованы заранее. Как обычно в таких случаях происходит, первым лицам нужно лишь самолично подтвердить согласие с пунктами договора и поставить свою подпись. Не более того.

После моих слов, однако, маска спокойствия на лице француза дала трещину.

— Вы, русские, всегда ненавидели Бонапартов, и презирали моего отца, — Карл аж покраснел от сдерживаемых чувств. — И видимо эти чувства распространяются на весь наш род.

— Вы не правы, — я покачал головой, — вашего отца я очень уважал. При всей сложности наших отношений, он был безусловно великим человеком, и поверьте, будь он жив, этой войны бы просто не случилось. В отличии от многих других Наполеон I умел учиться на своих ошибках и совершенно точно не стал бы опять влезать в войну с Российской империей, которая очевидно выгодна только Великобритании. Так было в 1812 году и так есть сейчас. Вы не там ищите друзей, ваше императорское величество.

— Да что вы говорите! — В голосе француза был слышен неприкрытый скепсис.

— Да, я вам больше скажу. Я настаивал на том, чтобы отдать сестру за вашего батюшку в 1808 году и всерьёз рассматривал возможность брака между вами и моей старшей дочерью. Последнее было бы совсем не лишним для укрепления взаимоотношений между двумя империями, — я пожал плечами. — Впрочем, теперь это очевидно просто невозможно.

С другой стороны, брак моей сестры Анны с австрийским императором совершенно не помешал мне развалить империю Габсбургов на мелкие кусочки, так что важность родственных уз тут не стоит преувеличивать. Отношения с сестрой, которая осталась верна мужу — что делает ей честь, если задуматься, — в самое тяжелое для него и Австрии время, изрядно испортились. Анна резонно обвиняла меня и Россию во всех своих бедах, хоть, надо признать, их брак с Фердинандом сам по себе был далеко не эталоном. Детей у них так и не появилось — судя по всему с этим у австрийского императора были проблемы, — так что радоваться Анне в принципе было нечему.

В итоге Мюнхенских переговоров война в Европе была окончательно завершена. Французы признавали сложившуюся «на земле» ситуацию, выплачивали нам небольшую — существенно меньшую нежели в 1812 году, но и в военном плане обстановка-то была совсем другой — контрибуцию и в качестве вишенки на торте передавали нам во владение Французскую Гвиану. Зачем она была нам нужна — вопрос, что называется, со звездочкой, скорее всего жадность взыграла, не более того. Нет получить опорную точку в том регионе было совсем не лишним, но любой карибский остров с этой работой справился бы как минимум не хуже. Ладно, будем оттуда потом ракеты запускать, там экватор рядом, на топливе сэкономим.

(Европа по итогам Царьградской войны, 1839 год)

Тут, наверное, стоит дать пояснение подобному миролюбию, которое мне в общем-то было не свойственно. Да, мы вполне могли продолжить войну, взять Париж и просто расчленить Францию на куски. Бретань, Каталония, Наварра, Корсика, Рейнланд… Что-то испанцам, что-то итальянцам, желающие бы нашлись. Вот только заплатить за это пришлось бы десятками тысяч солдатских жизней и миллионами рублей.

Не смотря на в целом успешную для России войну, по экономике она ударила крайне жестко. Госдолг успешно подобрался к 600 миллионам рублей и вполне мог пробить отметку в миллиард, если бы боевые действия продолжились.