Лабиринт розы - Титания Харди

Слева от входа в лавку находились конторка и кассовый аппарат. Дверь черного хода вела в коридор — вероятно, к служебным помещениям за перегородкой. Вдоль стены располагались три отдельно стоящих неоструганных сосновых стеллажа, заполненных неглазурованными изделиями, пока не удостоившимися художественного вдохновения мастера. Позади стеллажей можно было различить прекрасно сохранившуюся панельную обшивку века этак восемнадцатого; при свете включенного на мгновение фонарика обнаружилось, что оттенок у древесины очень приятный, медовый. Неизвестных эта стена заинтересовала гораздо больше, чем все прочее в лавке. Они завозились возле нее и, работая совершенно беззвучно, в мгновение ока очистили полки, составив их содержимое на столы. Уличное освещение озаряло их трудовой порыв жутковатым сиянием, по дощатой обивке двигались призрачные тени.

Освободив стеллажи, взломщики осторожно оттащили их от стены, чтобы использовать в дальнейшем как ширму — теперь для внешнего мира они стали невидимы. Между тем за неприметными с виду конструкциями творились интересные вещи. Те двое сняли пальто и завесили ими стеллажи с тыльной стороны так, чтобы изнутри не проникал свет и не были видны их перемещения. Теперь можно было без опаски зажечь лазерный фонарик, а из «гладстона» извлечь аккуратно упакованный сверток с инструментами. Незнакомцы разложили их на полу, присовокупив еще один точечный фонарик и крепкий молоток с резиновым набалдашником. Затем оба, ни говоря ни слова, натянули перчатки, и более высокий проверил из укрытия, не подглядывает ли за ними кто-нибудь.

Другой тем временем внимательно исследовал обшивку, затем выбрал среди инструментов нож с длинным тонким лезвием и принялся водить по стенке лучом фонарика, одновременно ощупывая ее пальцами и подковыривая ножом дощатые планки. Вдруг он застыл на мгновение, воткнул нож в одну из щелей и повел его вдоль рейки, пока лезвие не наткнулось на что-то твердое. Тогда человек потянул нож на себя, обогнул невидимое препятствие и снова заглубил лезвие, двигая его дальше между двух стыков, пока не остановился в очередной раз.

В темноте он едва слышно свистнул своему компаньону, стоявшему поодаль, затем сосредоточил внимание на панели выше той, над которой он только что работал. Он повторил свои действия, ведя нож по щели между панелями обшивки. Лезвие снова наткнулось на преграду, но на этот раз человек не обошел ее, а с силой надавил на рукоятку. Конец ножа внезапно провалился в пустоту.

Раздался громкий треск, и часть нижних планок отвалилась от стены, упав к ногам взломщика. Тот немедленно погасил фонарь и замер, его напарник у окна так же мгновенно лег на пол. Оба, прерывисто дыша, прислушались, не привлек ли шум ненужного любопытства прохожих или хозяев паба, чья спальня находилась наверху. Проезжавшая мимо машина вдруг затормозила, раздался чей-то голос. Снаружи мелькнул свет фар еще одного автомобиля, который разворачивался совсем рядом. Люди в лавке напряглись, прислушиваясь к разговору на улице, но вскоре дверца машины хлопнула и звук мотора удалился.

Простояв неподвижно около пяти минут, человек у стены обернулся и тонким призматическим лучом осветил брешь, образовавшуюся за отломанными планками. Его глазам предстала старинная неровная кирпичная кладка, и человек не сдержал шумного вздоха. Однако это его не остановило. Он потянулся к набору инструментов и выбрал среди них молоток с резиновой насадкой и зубило с круглой рукоятью. Перед тем как приступить к работе, он аккуратно расстелил на полу небольшой кусок полиэтилена и только тогда, насколько возможно тихо, принялся проделывать дыру в стене, то и дело прерываясь, чтобы удостовериться, что его не подслушивают. Напарник в такие моменты поднимал вверх большой палец, сообщая, что все в полнейшем порядке.

Старый известковый раствор поддавался на удивление легко, и вскоре человек расшатал несколько кирпичей, придерживая их, чтобы они с шумом не обрушились на пол, и осторожно складывая их на полиэтилен. Сквозь пролом ему открылось небольшое пространство причудливой формы — потайная комнатка в толстой стене, заложенная кирпичами. Возможно, некогда она являлась частью камина или служила молельней какому-нибудь священнику. Еще раз посветив фонариком в дыру, взломщик жестом подозвал своего компаньона. Среди куч мусора и затянувшей тайник паутины они разглядели два старых ящика: больший — кубической формы, перевязанный хитроумно сплетенной веревкой, другой — с резной позолоченной крышкой, на которой виднелась непонятная надпись.

Оба тут же поспешили расширить отверстие и втащить свою находку в лавку — в пространство, отгороженное стеллажами. Первым их внимание привлек меньший из ящиков. Приложив к крышке некоторое усилие, они убедились, что сундук заперт наглухо, но по обеим его сторонам при свете лазерного фонарика обнаружились две причудливые прорези для ключа. Один из взломщиков перчаткой стер с крышки пыль, чтобы прочесть надпись. Оба неуверенно переглянулись, затем с предосторожностями отодвинули ларец и занялись другим.

Узел обмотки оказался слишком тугим и сложным, поэтому, бросив тщетные попытки его развязать, высокий принял от своего напарника нож и после секундного колебания быстро взрезал веревку. В ящике они нашли большой пергаментный свиток, испещренный замысловатыми чертежами и подписями к ним. На дне хранилась коллекция диковин, похожих на детали неизвестного научного прибора: комплект потускневших латунных трубок непонятного назначения, какие-то скобы, зеркала и призматической формы предмет, при направленном свете фонарика обнаруживший свойства чистейшей воды хрусталя. В тончайшую ткань была отдельно завернута стеклянная пластина с выгравированными или нанесенными поверх чрезвычайно подробными схемами и рисунками.

Взломщики аккуратно разложили на полу содержимое ящика и принялись молча изучать. Наконец один из них изрек: «Non angli, sed angeli»[127] — и подавил смешок. Потом, по молчаливому согласию, они снова скатали пергамент в свиток, завернули расписное стекло в материю и сложили все в ящик как было. Один из них дунул то ли в соломинку, то ли в тонкую трубочку, и на крышку меньшего по размеру, оставшегося неоткрытым сундучка осело облачко пыли. Затем незнакомцы поместили этот ящик обратно в тайник, оставив второй ящик при себе.

У них ушел почти час усердной работы, проведенный в полнейшей темноте и тишине, прежде чем помещение приняло прежний вид. Когда пыль рассеялась, один из взломщиков забрался на стол и какое-то время ковырял отверткой в потолочном светильнике, другой тем временем протиснулся за прилавок и усердно занимался бра, освещавшими полки у задней стены лавки. Через десять минут они пробрались ко входной двери, таща на весу опутанный веревкой ящик, и на прощание еще раз придирчиво оглядели помещение, которое теперь не выдавало никаких следов вторжения.

Улица была пустынна. Взломщики подключили сигнализацию и заперли за собой дверь, затем, ухватившись за обмотку тяжелого сундука, окончательно растворились в сумраке аллеи.

В День святого Георгия на протяжении четверти часа стоял неистовый колокольный перезвон. Люси, не в силах перекричать замысловатые звучные переливы, сжала руку Алекса, кивком указывая в сторону реки. К ним направлялись двое; один из них вышагивал самоуверенной, слегка ненатуральной поступью подиумной модели. При взгляде на это торжество чувственной элегантности Люси улыбнулась.

Шан приехала утром на Пасху, а час спустя Люси застала ее в спальне Уилла — та сидела, печально опершись на спинку кровати, и молчала. Разорванная надвое куртка была разложена на постели. Шан, расправляя ее, призналась:

— Мне так и не удалось с ним попрощаться. Однажды вечером он ушел в таком раздражении, что мы решили отложить наше окончательное прощание на потом, когда не будем так сердиты друг на друга. Но эти слова остались несказанными.

Люси никак не могла подобрать подходящие для утешения слова и в конце концов просто молча обняла Шан, предоставив ей самой что-нибудь придумать. Когда та вдоволь наплакалась и навспоминалась, Люси кротко предложила:

— Хочешь, я починю для тебя эту куртку, Шан? Мне кажется, я сумею сшить половинки такими незаметными стежками, что ты даже сможешь ее надевать.

Алекс, наверное, удивился бы ее инициативе, а Саймона подобная затея, несомненно, привела бы в бешенство, но Люси каким-то неведомым чутьем поняла, что куртка станет для Шан символом расставания с Уиллом, своеобразным memento mori. Шан, проникшись ее участием, согласилась.

После полудня, пока Алекс возил Макса и гостей на осмотр красот Уинчестера, Люси осталась дома вместе с Генри и Шан и принялась за починку. В Дианином кабинете она отыскала шорные инструменты и мигом с ними освоилась. Монотонный процесс шитья напомнил ей больничные дни ожидания, когда она мастерила одеяло из лоскутков, и открыл глаза на многочисленные изменения, происшедшие с тех пор в ее жизни. Контраст с Шан удручил ее, но ненадолго: оказалось, Генри приготовил для бедняжки сюрприз, в первую минуту совершенно ее ошеломивший.