Русалка - Кэролайн Черри

— Ивешка! — позвал он, беспокоясь по мере того как свободнее становилось идти, и надеялся что она может помочь их затруднительному положению.

Но она исчезла из поля зрения, а Саша вдруг остановился, зацепившись своим грузом за ветку.

— Подожди! — крикнул Петр Ууламетсу. — Саша зацепился! — Он бросил взгляд через плечо на старика, чтобы запомнить направление в котором тот двигался, пока сам Петр приостановился на мгновенье и отодрал колючую ветку от сашиного груза, в очередной раз поранив свою руку, а Ууламетс все продолжал удаляться в темноту, похожий на исчезающее серое пятно, так и не обратив на них никакого внимания.

— Пошли, — сказал он Саше и попытался было следовать за стариком, но не смог отыскать путь, по которому ушел вперед Ууламетс, а проход лесной чаще становился все шире и шире: он мог различать очертания старика далеко впереди, но он не мог точно сказать, где именно он шел и куда нужно было идти им, и от этого становилось еще хуже.

— Он хочет, чтобы мы заблудились, — пробормотал Петр, продираясь через заросли ежевики. Всегда плохо идти сзади, но с его больной рукой, да еще не имея никакого представления, в какой стороне находится берег или в каком месте водяной в очередной раз мог обмотать их скользкими упругими кольцами, поэтому он не хотел терять Ууламетса ни на минуту.

Вдруг что-то слегка задело его руку, вызывая ощущение холода прямо через кафтан. Он подумал было, что это могла быть Ивешка, которая решила, что они сильно отстали, и вернулась на их поиски, и повернулся, чтобы заговорить с ней…

И тут же увидел бледное лицо человека, обросшее бородой, разложившееся лицо с неподвижными глазами.

Петр пронзительно закричал, когда тот схватил его, а холод будто льдом сковал его руку.

— Отойди от него! — закричал Саша.

Призрак тут же отскочил в сторону с тихим воем, разнесшимся по лесу; к нему присоединились еще трое, и все вместе исчезли в чаще.

— Что это было? — едва слышно произнес Петр, только сейчас вспомнив про свой меч, но какой меч мог помочь против подобных существ?

Затем он подумал об этих призраках и о том, что их было трое.

— Ивешка, — крикнул он и начал отчаянно продираться сквозь кусты, испуганный тем, что они могут причинить ей гораздо больше вреда, чем ему. — Ивешка!

Саша был все время рядом, сзади него, и Петр надеялся, что это именно он и подтолкнул его, когда со всех сторон вокруг них появились новые, прятавшиеся до того, призраки, разнося вместе с собой тяжелый могильный запах. Они напоминали по виду грубых и оборванных мужчин, вооруженных мечами и кинжалами, и продирались через кусты не заботясь о колючках, отрезая им путь вперед и назад живой изгородью с обнаженными призрачными мечами.

— Разбойники! — сказал Саша.

— Мертвые, — пробормотал Петр, опуская руку на свой собственный меч, сколь бы ни мала была его польза. Теперь призраки приближались со всех сторон, поблескивая обнаженными мечами. — Ууламетс! — из всех сил крикнул Петр, когда один из них появился прямо перед ним, усмехаясь ему в лицо. — Саша!

Неожиданно здесь же оказалась Ивешка, словно яркое белое пятно в самой середине темной массы, которая начала тускнеть и разбегаться по сторонам, словно свора дворняжек.

— Прочь! — закричала она, раскинув в стороны руки, и темный частокол, будто облако тумана, разлетелся на отдельные клочья, которые тут же исчезли, унесенные ветром.

Петр смотрел на нее не отрывая глаз, пораженный и испуганный тем, что неожиданное избавленье пришло от худенькой стройной девочки. Но не менее пугающим было выражение ярости и гнева на ее лице, словно и он, и Саша стояли следующими на очереди в ее намерениях.

Но выражение столь жестокой и беспощадной ненависти, на самом деле, было обращено к лесу, туда, где раскачивающиеся кусты предвещали приближение чего-то, на сей раз вполне материального, которое направлялось прямо к ним. И в следующий момент из зарослей выбралась серая фигура Ууламетса, а где-то среди верхушек деревьев, порхала черная птица, во всяком случае шум ее крыльев не могли заглушить пыхтенье и потоки ругательств, которые извергал старик.

— Отстали и теперь кричите на весь лес, а зачем? Здесь еще кое-что может спать! А ты, девочка, не отворачивай от меня свое лицо. И не притворяйся, что плохо слышишь меня!

— Я не хочу, чтобы ты сейчас был здесь, папа, я не хочу этого, и оставь меня в покое!

— Какая глупость!

— Я хочу, чтобы они ушли отсюда! Оба! Прямо сейчас!

— И все потому, что ты боишься, что они увидят твое рукоделие? Они уже видели твои жертвы, девочка, они видели их очень ясно и отчетливо! Если и это не отпугнет твоего ухажера, то тогда я просто не знаю, что еще можно сказать ему. А что же еще ты собираешься делать, оставив их в этом лесу?

Ивешка вновь начала терять свои черты и отвернула от них лицо.

— Ивешка, — сказал Петр, — выслушай его и взгляни на меня.

Она продолжала смотреть в сторону леса, укрывшись, словно саваном развевающимися на ветру волосами и остатками превратившегося в лохмотья платьем, ее лицо было повернуто к ним в профиль.

— Вам нечего бояться их, — сказала она. — Они пытались всего лишь предупредить вас. Это своеобразный долг мертвых. — После чего она бесшумно скользнула в самую чащу, где им было невозможно пройти. Ууламетс выругался и начал преследовать ее, а в этот момент Петр откинул рукавом ветки, удерживая их за своей спиной, чтобы дать возможность Саше пройти в образовавшийся проход, не спуская в то же самое время глаз с направления, в котором двигался Ууламетс. Но на этот раз старик шел уже не так быстро.

— Здесь есть призраки, которые постоянно преследуют нас, — некоторое время спустя пробормотал Саша, оборачиваясь назад. — Их восемь, а может быть, даже и десять.

— Они не тронут нас, — сказал Петр, обращаясь больше к самому себе. — Пронеси, господи; как мне хочется выйти из этого проклятого леса.

— Это не поможет, — прошептал чей-то голос прямо над его ухом.

— Они уже вернулись, — сказал он Саше, задыхаясь от напряжения и стараясь как можно осторожней ставить ноги, не отваживаясь идти по склону так же быстро, как шел спускавшийся впереди него старик.

Он был здесь хозяином положения.

— Пожелай, чтобы я не сбился с дороги, — сказал он Саше. — Будь проклят этот старик.

— Не смей…

— Но ведь я не колдун, я не могу ничего пожелать для самого себя, я не могу даже обругать его как следует…

— Ты не сможешь выйти отсюда, — раздался новый голос.

— Я делаю все, что могу, — возразил Саша.

— Из этого ничего хорошего не выйдет.

— Здесь так холодно. — Это был уже третий голос, прямо около уха Петра. Он инстинктивно нанес удар в ту сторону, и тут же почувствовал, как холод сковал его руку.

— Не верь ей, — раздался новый голос, теперь с другой стороны.

— Не ходи туда.

— Вернись назад, пока еще есть силы…

— Ну, спасибо, — пробормотал Петр, тяжело дыша и выбиваясь из последних сил, чтобы догнать Ууламетса. Но Ууламетс в этот момент только прибавил ходу, а Ивешка по-прежнему все еще была впереди них.

— Вернись назад, — теперь, казалось, разом зашептали все призраки. Краем глаза он смог даже различить плывущие в темноте белые фигуры, у каждой из которых едва проглядывалось лицо. — Остановись, — сказал один из них. А другой тут же продолжил: — Возвращайся, пока еще можешь…

— Ивешка! — позвал Петр и содрогнулся от холода, когда что-то затхлое коснулось его лица. — Боже мой! Ивешка! Они возвращаются! Сделай хоть что-нибудь!

Призрачные руки хватали его, старались вырвать его меч, кто-то даже попытался ухватить его за карман. Наверняка, это были сплошь разбойники и воры.

Какой-то старческий голос прошептал совсем близко от него:

— Я потерял свою жену, я хочу вернуться домой.

Петр особенно не хотел слышать этот, последний. Он заставлял себя думать, что это были всего лишь лесные звери да птицы, которыми кормилась Ивешка. Она поедала их одного за другим, в худшем случае — еще и деревья, а так же разбойников, которые вполне заслужили такой конец. Но среди множества голосов был еще один, вот этот голос…

Это был молодой, испуганный голос:

— Папа, мама, где вы?

Случайная ветка боярышника ободрала ему шею, и он неуклюже отогнул в сторону, почувствовав, как на месте царапины выступила кровь, припомнив совершенно не к месту, что у него не было бабушки, которая рассказывала бы ему сказки, где были бы призраки, кровь и грех…

Даже сашины желания были не в силах исцелить его от этой правды или изменить прошлое: призраки устремились прямо напролом через густой кустарник, на этот раз уже не угрожая и запугивая их, а вопили прямо в его уши, наваливаясь на него со всех сторон.

— Возвращайся, пока еще можешь, — в один голос говорили они.

Теперь они не были вооружены, но, доведенные до отчаяния душевными страданиями, были назойливы и неотступны: