Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альбрехт Кессельринг

Полученное мною вечером того же дня донесение о том, что флот вторжения все еще находится неподалеку от Неаполя, снял с моих плеч двойную тяжесть: это означало, что можно не опасаться высадки противника на побережье в Кампанье, а угроза того, что 29-я панцер-гренадерская и 26-я танковая дивизии окажутся отрезанными в Калабрии на узком перешейке, практически сошла на нет. Теперь противнику практически ничего не оставалось, кроме как высадиться на пляжах Салерно.

Это означало, что мы должны ускорить продвижение к северу двух дивизий, находившихся в Калабрии, и одновременно задержать продвижение войск Монтгомери. В выполнении последней задачи нам должна была помочь гористая местность. Ситуацию в Риме следовало прояснить, а находившиеся в районе столицы войска отправить на юг в помощь 10-й армии; наши дивизии нужно было развернуть в районе Салерно. Дивизию «Герман Геринг», находившуюся на отдыхе в районе Казерты, следовало как можно скорее вернуть и снова ввести в действие. Генералу Гейдриху и находившимся под его командованием основным силам 1-й парашютно-десантной дивизии, дислоцировавшимся в Апулии, предстояло действовать по обстановке на свой страх и риск.

2-й воздушный флот приступил к действиям против флота вторжения. В то же время зенитным частям, сконцентрированным вокруг Рима и поблизости от аэродромов люфтваффе, был отдан приказ находиться в полной боевой готовности к отражению воздушных ударов противника. Тот факт, что альянс упустил возможность провести высадку воздушного десанта, снизил напряжение в Риме; предоставленные самим себе, итальянские дивизии не представляли для нас серьезной опасности, хотя в численном отношении превосходили нас втрое. Можно было предвидеть, что без столкновений с нашими бывшими союзниками дело не обойдется. Однако, в отличие от вероломного поведения итальянского руководства, в целом в итальянских войсках все еще преобладало дружеское отношение к нам, и серьезные стычки произошли только в Риме и на Корсике.

Первые донесения из Рима были не слишком обнадеживающими, даже если сделать скидку на то, что в них могла присутствовать некоторая доля преувеличения. 2-я парашютно-десантная дивизия быстро подошла к южной окраине города и была остановлена у железнодорожной линии, чтобы избежать вооруженных столкновений в городе. Как только мне сообщили о попытках с боем пересечь линию и продолжить движение, я тут же приказал их прекратить. Атака парашютистов на главный штаб итальянских сухопутных войск, хотя и оказалась более трудным делом, чем я ожидал, закончилась полным тактическим успехом. Оперативный отдел штаба во главе с генералом Роаттой попросту удрал. Что же касается 3-й танковой дивизии, двигавшейся от озера на юг, к северным окраинам города, то ни с каким серьезным сопротивлением она не столкнулась.

9 сентября один человек, давно состоявший в фашистской партии и служивший в одной из итальянских дивизий, сообщил мне, что итальянцы не станут больше сопротивляться и готовы вступить в переговоры. Вскоре после этого итальянское командование отдало своим войскам приказ сложить оружие. Генерал Кальви ди Берголо, имевший титул графа, и полковник Монтесемоло, тоже граф, прибыли ко мне под белым флагом. После краткой беседы я поручил завершить переговоры и согласовать детали Вестфалю, не сомневаясь, что он прекрасно справится с этим делом. Я потребовал от итальянской стороны немедленной демобилизации всех видов вооруженных сил и согласился на то, чтобы их солдаты разошлись по домам. Роммель связался со мной по рации и приказал мне отправить всех итальянских военнослужащих в Германию в качестве военнопленных, хотя до этого мне ни разу не приходилось слышать о его назначении моим начальником. Я решил не обращать внимания на упомянутую радиограмму и телеграфировал Гитлеру, что, находясь в безвыходном положении, вынужден настаивать на том, чтобы мне не отдавали приказов, выполнить которые заведомо не представляется возможным.

Я должен был иметь возможность действовать так, как считал нужным. Отмечу, что больше мне подобных указаний не давали. Роммелю, кстати, тоже следовало добиться демобилизации итальянцев на севере и распустить их по домам. Поскольку он этого не сделал, это привело к массовому дезертирству с их стороны, а дезертиры сформировали ядро партизанских отрядов. Причиной того, что мои многократные и вызванные необходимостью просьбы о подкреплении были отвергнуты, стало существование в Италии двоевластия между мной и Роммелем и то, что Гитлер проявлял чуть ли не подобострастную готовность во всем идти навстречу последнему. К сожалению, разоружение итальянцев и складирование в безопасных местах оружия, боеприпасов и военного снаряжения потребовало больше времени и людей, чем я собирался выделить для выполнения этих задач, учитывая тактическую обстановку в районе Салерно. Если бы только в Рим была переброшена хотя бы одна дивизия!

Бои на пляжах Салерно, несмотря на подавляющее превосходство противника в воздухе, его шквальный артиллерийский огонь и немногочисленность наших войск, мы вели с гораздо большим успехом, чем я осмеливался надеяться. Нам улыбнулась удача, когда 11 сентября первые подразделения 29-й панцер-гренадерской дивизии, прибывшие из Калабрии, сумели, несмотря на нехватку горючего, предпринять контратаку на левом фланге. Вскоре к ним присоединились основные силы этого соединения и 26-я танковая дивизия. На правом фланге в контратаку пошли 15-я панцер-гренадерская дивизия и те части и подразделения дивизии «Герман Геринг», которые были готовы двинуться в прорыв следом за машинами 15-й танковой. Брешь в центре была прикрыта, хотя и не слишком надежно, силами 16-й танковой дивизии, первоначально находившейся в резерве, и полком 1-й парашютно-десантной дивизии, которая все еще оставалась в этом районе. Машины 16-й танковой дивизии, которые 11 сентября начали контратаку с хорошими шансами на успех, потеряв темп, увязли в местности, изрытой траншеями, и превратились в легкую мишень для корабельной артиллерии противника; с другой стороны, наши войска на левом фланге, являвшемся зоной ответственности 76-го танкового корпуса, 13 или 14 сентября с успехом провели собственную контратаку – ближе к вечеру мне доложили, что есть надежда на то, что они сбросят противника обратно в море. Мы с Витингофом были настроены гораздо более скептически и, к сожалению, оказались правы. Как легко этот критический период времени, который даже англичане называли «переломной неделей», мог закончиться решительной победой Германии, если бы Гитлер уступил моим весьма скромным требованиям.

По окончании этого исключительно важного периода ситуация практически мало изменилась. Левый фланг группировки наших войск, оборонявшей Салерно, был прикрыт от осторожно продвигавшихся вперед войск Монтгомери арьергардом 76-го танкового корпуса, а также естественными и искусственными препятствиями. Со стороны Апулии серьезной угрозы не было – нам существенно помогло то, что мы, в отличие от британской 8-й армии, не стали распылять свои силы.