Наследство - Джудит Майкл

Никто не знал его близко. После его второго развода один репортер написал о нем захватывающую книгу с интригующим названием «Жизнь Карриера», но она оказалась не более чем пересказом газетных статей и сплетен из вторых рук. Книга исчезла практически сразу после выхода в свет. Даже хорошему репортеру было трудно собрать материал об Уэсе Карриере, который зарабатывал огромные деньги, следуя своей интуиции и всегда при этом оставаясь в тени. Он поддерживал репутацию своей непредсказуемостью, и у него не было близких друзей. Если кто-то в финансовом мире и пытался оторваться и опередить его на шаг, никто не побился бы об заклад, что ему это удастся. Поэтому больше никто не пытался писать о нем книги.

— Хотя мне сказали, что парочка журналистов все-таки собирает информацию еще для одной книги, — сказал он небрежно Лоре, когда они сидели в обеденном зале ресторана в «Дарнтоне» туманным сентябрьским утром. Был выходной, вестибюль был полон, и они вместе завтракали. После завтрака он собирался выступить с докладом на открытии конференции по международной торговле. Это был уже второй его доклад в «Дарнтоне», первый он читал здесь три недели назад.

— Не могу поверить, что они не знают, куда девать время, и не имеют дел поважнее.

Лора удивленно посмотрела на него:

— Вы действительно так думаете? Но люди хотят знать, как вам удается формировать их жизни.

— Я не формирую, а влияю. Она покачала головой:

— Вы же понимаете, что имеете огромную власть. Вы помогаете определить будущее компаний, в которых работают люди, вещей, которые они будут покупать, акций, которыми они владеют.

— Я влияю на внешние силы. Что касается формирования, то мы сами формируем свои жизни; никто за нас не может сделать это.

Лора нетерпеливо посмотрела в сторону, раздраженная его высокомерием. Невольно, как только ее внимание переключилось на зал, она быстро окинула его взглядом. Все столики были заняты, а в вестибюле уже собралась небольшая очередь; чашки с кофе подавали очень быстро; освобождающиеся столики незамедлительно снова застилали скатертями и сервировали небьющейся посудой, которой пользовались во время завтраков и обедов. Для ужина посуда менялась на хрусталь и фарфор, а столы накрывали белыми скатертями. Наклонившись, она подобрала салфетку, которую уронил со своего толстого колена вставший из-за стола посетитель, и положила ее обратно на стол, откуда ее должен был забрать официант, убирающий со столов.

Затем, убедившись, что все в порядке, она вновь обернулась к Карриеру. Она согласилась пообедать с ним в августе, и в этот приезд тоже нашла его привлекательным и интересным собеседником, но его уверенность в себе немного действовала ей на нервы.

— Вы считаете, что всем везет так, как вам, и что все могут то, что умеете вы. Большинство из нас не способно управлять судьбой, подобно вам.

— Я ее делаю, моя дорогая; это гораздо лучше, чем управлять ею.

Он пил кофе и смотрел на нее.

— Интересно, почему вы считаете, что не можете управлять своей судьбой?

— Для меня управлять — это значит, чтобы все наши гости позавтракали вовремя, — беспечно сказала она, не обращая внимания на искорки раздражения в его глазах: он был человеком, который не любил, когда его не принимали всерьез. — Надеюсь, что я смогу вырваться сегодня и послушать ваш доклад. Думаю, у меня получится.

— Вы же слышали его месяц назад.

— Мне нравится наблюдать за вами; у вас прекрасный контакт с аудиторией.

— Спасибо. А у вас прекрасный талант менять тему разговора.

— Спасибо.

Они улыбнулись друг другу, и Карриер вынужден был признаться себе, что пробиться сквозь броню ее сдержанности оказывается гораздо труднее, чем он ожидал.

— Вы сможете поужинать со мной сегодня? — спросил он. — Мы можем пойти в город, если вы порекомендуете хорошее место.

— Можно пойти в «Пост-Хаус». Это хороший ресторан почти такой же, как этот. Я с удовольствием поужинаю с вами, если мне удастся освободиться.

— Вы всегда должны уметь освободиться. Хороший управляющий — это хороший персонал.

— Я запомню это.

— Извините меня, — спохватился он. — Я не имею права советовать, как вы должны работать. Просто хочу быть совершенно уверен, что вы все-таки будете ужинать со мной.

— Я сделаю все, что смогу.

Они встали из-за стола и пошли к выходу. По пути Лора кивала посетителям ресторана и обратила внимание на то, что разносили на подносах официанты: копченая форель и яичница, казалось, пользовались успехом в это утро.

— А я постараюсь вызвать вас на разговор.

Они расстались в Большом зале. Карриер направился в конференц-зал, а Лора в свой маленький офис рядом с кабинетом Келли. Ее письменный стол был завален счетами, которые нужно было проверить, образцами драпировочной материи, чтобы они с Келли могли окончательно решить, что им нужно для ремонта некоторых комнат; на нем лежали письма, которые нужно было отправить модельерам с подтверждением в показе моделей, что должен был состояться в конце месяца. Но ей было трудно сосредоточиться, и вскоре около полдесятого она отодвинулась на стуле от стола и, вышла в коридор. Спустившись по лестнице, она направилась в конференц-зал, находившийся в самом низу. Она шла, здороваясь с обитателями отеля, называя их по имени и получая удовольствие, видя, как они приятно удивлялись тому, что она знает их. Она опоздала на доклад Карриера. Она нашла его в зале. Это была комната без окон, обставленная яркой мебелью. Он сидел в кресле во главе длинного стола из розового дерева и отвечал на вопросы тех, кто еще оставался в зале. Он улыбнулся Лоре, когда она вошла, и отметил про себя, что она очень красивая. В то же время он снова почувствовал, что в ее красоте чего-то не хватало. Она остановилась в дверях, строгая и подтянутая, как балерина, в голубом платье с широкой юбкой. Тонкие черты ее лица обрамляли упругие пряди каштановых волос, ее синие глаза с длинными ресницами были огромны, скулы слегка подрумянены, а рот создан для улыбки и любви. Но ее красоту портили твердая линия губ и сдержанность, которую она на себя напускала. Когда же случалось, что она все-таки улыбалась или, что случалось еще реже, открыто смеялась, у Карриера захватывало дух при мысли, что под этой маской скрывается чувственная и трепетная натура.

— Присоединяйтесь к нам, пожалуйста, — пригласил он с видом хозяина и указал на буфет. — Кофе и булочки. В «Дарнтоне» прекрасное обслуживание, каждый наш…

В этот момент погас свет. В абсолютной темноте послышались приглушенное чертыханье и шум отодвигаемых стульев.

— Я думаю, что нам следует оставаться на своих местах, — сказал Карриер спокойно. — Лора, здесь есть фонарь?