История розги - Джеймс Бертрам

Они продолжали еще развлекаться; красавица Империя каждый раз испускала какой-нибудь новый нежный запах, который приятно ласкал обоняние дворянина.

Но затем произошло, что молодая женщина, двигаясь, забылась и испустила уже естественный звук.

Дворянин, думая поймать в этот раз какую-нибудь еще более редкую эссенцию, поспешно сунул голову под простыню и почувствовал вполне натуральный запах, вовсе не напоминавший предыдущие духи.

«Ах! – сударыня, что же это вы сделали?»

Прелестная венецианка, заливаясь от смеха, отвечала: «Это простая любезность с моей стороны – я хотела напомнить вам ваших соотечественниц!»

Известно, что госпожа Ментенон, раньше, чем попасть в фаворитки короля, была учительницей и довольно часто и строго наказывала детей розгами.

Мы уже в первом томе сказали, что в те времена во всех мужских и женских училищах и даже в университете наказывали розгами или плетью учеников до двадцатилетнего возраста, а учениц – до пятнадцатилетнего.

Известно, что очаровательная Элоиза, кроткая и послушная, имела попечителем старого монаха, который задумал дать ей выходящее из ряда вон образование и пригласил для этого знаменитого молодого философа Абеляра.

В начале все шло хорошо; под наблюдением добродушного монаха Элоиза склоняла слова: роза и господин.

Несмотря на все свое желание угодить учителю и попечителю случалось, что бедняжка смешивала или забывала довольно сложные правила синтаксиса.

Тогда ее попечитель, который был сыном своего времени и поклонником телесных наказаний школьников и школьниц, немедленно говорил учителю: «Высеките ее розгами, если у нее тупая голова. Порите ее чаще, как пороли вас самих, только таким способом вы сделаете ее ученой!»

Все это было настолько в нравах и обычаях, что учитель не находил ничего шокирующего в том, что молодой еще мужчина будет обнажать взрослую девушку и сечь ее розгами.

Абеляр, которого, конечно, в школе секли бесчисленное число раз, не замедлил придержаться того же принципа. В один прекрасный день, когда молодая девушка не приготовила урока, он взял ее за талию, и всю дрожащую от волнения, положил на колена, спустил ей панталоны и, взяв из рук попечителя пучок березовых розог, высек ее. Элоиза, вся в слезах скорее от стыда, чем от боли, когда Абеляр окончил экзекуцию, вскочила и убежала к себе в комнату.

Конечно, во время одной из подобных экзекуций Элоиза стала возлюбленной Абеляра, и влюбленные долгое время наслаждались медовым месяцем.

Иногда монах находил учителя слишком слабо наказывающим и напоминал о его долге:

– Порите ее сильнее, вы увидите, что она будет прилежнее заниматься!

Элоиза скромно, с опущенными вниз глазами, сама поднимала юбки и ложилась под розги.

Плутовка, конечно, внутренне смеялась, зная отлично, что за ничтожную боль она будет с лихвой вознаграждена возбужденным созерцанием ее тайных прелестей поклонником, как только уйдет попечитель.

Как это бывает постоянно, влюбленные были пойманы. Абеляр был изуродован самым гнусным образом и принужден был удалиться в монастырь.

Известно, что Маргарита Валуа в молодости неоднократно была наказываема розгами. Впоследствии она сделалась большой любительницей телесных наказаний, как подробно сообщает об этом в своих мемуарах состоявший при ее особе генерал д'Анкр. [12]

Петр Детоаль приводит имена многих гугенотских дам, высеченных солдатами в Варфоломеевскую ночь. Тут нет ничего удивительного, так как всегда возмущения сопровождаются сечением женщин, – в это время страсти разнуздываются.

Королева Екатерина Медичи была одной из самых страстных поклонниц телесного наказания женщин. Она даже злоупотребляла подобными наказаниями в отношении своих фрейлин. Екатерина Медичи нередко снисходила до того, что собственноручно секла провинившихся фрейлин.

В сформированный ею в качестве почетной свиты летучий батальон принимались только совсем молоденькие девицы, не старше 23 лет. По уставу они не имели права носить панталон, чтобы их можно было скорее подвергнуть телесному наказанию.

Девица де Лимель из этого батальона нарисовала на Катерину карикатуру, которая попалась в руки королевы.

Екатерина велела позвать де Лимель в свою приемную. Две горничные поставили ее на колени и привязали на стуле, предназначенном для молитв. Затем обнажили молодую женщину и, вооружившись каждая пучком розог, высекли страшно жестоко.

Во времена мадам Помпадур если и наказывают розгами придворных дам, то слегка – за излишнее кокетство. В женских тюрьмах по-прежнему секут с беспощадной строгостью.

Накануне Революции, которая была апофеозом флагелляции, женщин секут публично на городских площадях.

Фаворитка Людовика XV Дюбарри имела подругой молоденькую и очень хорошенькую маркизу де Розен. Розовая, беленькая маркиза походила на хорошенькую фигурку из саксонского фарфора. Среди массы сплетен, которые обыкновенно распускают подруги одна про другую, была одна сплетня, распущенная Розен про Дюбарри, которая особенно больно задела всесильную фаворитку. Вся в слезах она отправилась жаловаться на маркизу королю.

Добродушный король успокоил фаворитку словами: «Ба! Она совсем ребенок, заслуживающий розог! Вот и все, не стоит волноваться!»

Дюбарри решила воспользоваться словами короля и составила довольно коварный план.

Однажды Дюбарри послала горничную к маркизе попросить ее немедленно приехать к ней, так как ей нужно было сообщить очень интересную новость.

Де Розен, ничего не подозревая, вошла в будуар красавицы-фаворитки и отдала ей глубокий поклон. Не успела маркиза поднять голову, как на нее набросились горничные, повалили, раздели и, по приказанию Дюбарри, высекли розгами до крови. После наказания, поправив свой костюм, бедняжка поспешила уехать. Впрочем, вскоре обе подруги примирились.

Всем известна история с колье Марии-Антуанетты: невинная девица Валуа была приговорена судом к публичному наказанию розгами. Это наказание особенно замечательно тем, что в то время, во Франции по крайней мере, публично не наказывали телесно женщин.

Для девицы Валуа было сделано исключение. Для парижан предстояло довольно пикантное зрелище, так как Валуа была очень хорошенькая.

Мишле порицает этот приговор суда, оскорбивший общественную стыдливость. Он так описывает экзекуцию:

«Валуа узнала, что приговор, приcуждавший ее к публичному наказанию розгами, был утвержден королем, и что последний, ради стыдливого милосердия, повелел наказывать ее рано утром.

Благодаря этому, Валуа секли в присутствии только тряпичников, собирателей всевозможных нечистот, бездомных и сутенеров, которыми кишели улицы Парижа в такое раннее время… По-видимому, нашли, что наказание в присутствии такого милого общества будет менее унизительным.

Когда Валуа, бледную как смерть, привезли к эшафоту, и палачи стали раздевать ее, так как по приговору суда она должна была быть наказываема обнаженной, то из чувства стыдливости девушка начала сопротивляться, биться, кусать и царапать палачей…

Ее, все-таки, говорит Мишле, довольно скоро раздели и сняли сорочку, оставив белые вышитые чулки… Затем ее силой наклонили, чтобы заставить принять положение, удобное для наказывания…

Утренний туман еще не вполне рассеялся, и зрители с трудом могли наблюдать все подробности наказания.

Дикий крик раздался, когда палач стал выжигать на плече Валуа клеймо белых лилий…

Затем несчастную стали сечь розгами.

Помощник палача сек в то время, как два других держали ее.

Вскоре все нежное тело покрылось кровью, струившейся из рубцов. Начиная от шеи и до самых икр все тело несчастной представляло окровавленное мясо без кожи.

Почти в бессознательном состоянии на нее надели рубашку и юбку.

Бледная, как смерть, с искривленными губами, дрожащим подбородком, она не могла даже плакать.

Этот последний поступок короля Людовика XVI не принес счастья ни ему самому, ни его семье.»

В католической Европе в средние века, начиная с V и VI веков, духовные власти присвоили себе право судить лиц всех классов общества и приговаривать к телесному наказанию виновных. Подобное злоупотребление сперва началось в восточных монастырях и пустынных местах, откуда телесные наказания вошли в статуты решительно всех мужских и женских монастырей.

Вскоре епископы присвоили себе права, подобно аббатам и приорам, наказывать монахов и монахинь розгами или плетью. Мало того, даже миряне под видом эпитимии могли быть наказываемы розгами по приказанию епископа или его заместителя, или даже просто духовника, причем кающийся или кающаяся обязаны были сами принести розги.