Искушение вампира - Харт Рэйвен

Верм, мой новый отпрыск, сидел на одной из устланных костями плит. Его волосы, прежде выкрашенные в лиловато-черный цвет, приобрели свой природный светло-русый оттенок и светились здоровьем. С кожи исчезли все юношеские прыщи. Мускулы на тощем, все еще угловатом, теле приобрели некоторый рельеф. Я наблюдал, как Верм лениво выковыривает камушки из стены и швыряет их в воду. Каждый бросок сопровождался неприятным всплеском. Ящерицы проскальзывали в пещерки новообразованных дыр.

— Ну, хватит! — приказал Ридрек, и Верм немедленно посмотрел на него.

— Кажется, он принадлежит больше тебе, чем мне, — сказал я, признавая неприятную правду.

— А чего же ты ожидал? Похвал и наград? После того, как ты вставлял мне палки в колеса при любой возможности?

— Надежда умирает последней.

— Надежда? — Ридрек фыркнул. — Ты и впрямь глупец. Я уже отказался от попыток убедить тебя в чем бы то ни было. Сегодня придет конец всем твоим планам… и тебе самому. Жаль, Элджера нет с нами. Пожалуй, мне не стоило торопиться. Я получил бы несказанное удовольствие, убивая его у тебя на глазах.

Я отвернулся от Ридрека и отдал беззвучный приказ Верму. Подойди и пожми руку своему создателю.

Во взгляде вампира-неофита скользнуло удивление. Он поднялся, отряхнул одежду и направился ко мне. Я протянул руку, и Верм потянулся к ней.

Ридрек ударил, прежде чем наши руки встретились. Он схватил Верма за шею и швырнул его на камни. Я ощутил панический страх своего отпрыска.

— Я оторву тебе голову и скормлю кровь собакам!

Мое горло сжалось, ощутив хватку Ридрека на шее Верма.

— Ты не двинешься с места и не издашь ни звука, пока я не разрешу. Или не хватает ума понять, кто здесь отдает приказы?!

— Он тебя не убьет, — прошептал я. — Ты ему нужен. Верм попытался ответить, но только закашлялся. Ридрек толкнул его к двери, потом схватил кучку ближайших человеческих останков — горку истлевшей одежды и костей — и кинул в сторону Верма.

— А теперь иди и делай то, что я тебе велел!

Несколько секунд Верм стоял неподвижно, точно оглушенный. Очевидно, он постепенно осознавал свое место в пищевой цепочке вампиров.

— Пошел!!! — заорал Ридрек.

Мой новый отпрыск отряхнул пыль мертвецов со своей кожаной куртки, вспомнил, как надо передвигать ноги, и кинулся вон из склепа.

Джек

Мелафия отвела нас в подземный коридор, к стене с алтарями. Все тринадцать были вычищены, появились новые свечи и свежие цветы. Здесь стояли миски с едой и лежали подношения — павлиньи перья, африканские бусины и раковины. Я почувствовал острый запах ямайского рома и теплой куриной крови. Казалось, ни один дух, демон или бог не остался без внимания. Интересно, поспала ли Мелафия хоть немного…

— На колени, Джек.

Я уставился на жрицу вуду, не веря своим ушам.

— А?…

Она положила руку мне на плечо и с силой надавила.

— В мире есть более могущественные существа, нежели вампиры, мой мальчик. Делай, как я говорю.

Слово «мальчик» прозвучало как раз в тот момент, когда мои колени коснулись пола. Я уже собрался возмутиться, но тут обнаружил, что Мелафия на меня и не смотрит. Ее взгляд был устремлен на Оливию.

— Я защищаю лишь тех, кто помогает нам. Если ты не друг, значит, ты враг. — Мелафия приковала к себе внимание Оливии, как змея, гипнотизирующая птицу. — Сделай выбор. И знай: если ты солжешь, оришас это запомнят. Знаки защиты легко могут стать знаками смерти.

Оливия кивнула и медленно преклонила колени.

Рейя и Дейлод в человеческом обличии слонялись у входа в коридор. Мелафия указала на них пальцем и зашипела, как разъяренная кошка. Они мгновенно исчезли из дверного проема. В человеческом облике Рейя не могла использовать свое любимое место для пряток между диваном и креслом. Я готов был поспорить, что она укрылась в гробу Уильяма.

— Начнем.

Мелафия подошла к алтарю в центре, на котором лежал флакон с кровью Лалии, и зажгла свечи. Я заметил какую-то костяную коробочку, раньше ее здесь не было.

Жрица вуду напевала под нос странную мелодию и раскачивалась; бесчисленные слои ее юбки вздымались и опадали, танцевали, как лепестки цветов в порывах ветра. Когда все свечи были зажжены, Мелафия провела пальцами сквозь пламя, омывая руки в энергии огня. Потом она захлопала в ладоши в необычном, только ей одной понятном ритме, а затем взяла в руки серебряную чашу с кровью. Свежей человеческой кровью.

— Снимите рубашки.

Я даже и не пытался посмотреть на сиськи Оливии — не время думать о сексе, сейчас хватает других проблем. Никто и ничто из того, что я знал, не останется прежним после нынешней ночи. Ни Мелафия, ни Конни… черт, ни даже близнецы. А ведь была еще Рени. Уильям споткнулся и упал со своего пьедестала бога вампиров. Что бы ни случилось дальше, это касалось меня. Если бы Мелафия читала мои мысли, я бы весь покрылся ожогами от ее яростных взглядов. Для жрицы Уильям был настоящей семьей: в нем текла кровь ее предков. И все же здесь и сейчас Мелафия защищала меня — того, кто мог предать Уильяма. Серебряная чаша была наполнена ее собственной кровью, я чувствовал это по запаху.

Жрица опустила два пальца в теплую алую влагу.

— Я взываю к Айизан, Маман Бригитт… — Она втерла кровь мне в волосы. Кожа на голове словно горела от прилива энергии. Казалось, мои волосы колышутся, словно трава на ветру.

— Я взываю к Огуну Ге-Ружу, — бормотала Мелафия и рисовала кровью в центре моей груди. — Воину-лоа крови, огня, молнии и меча. Несущему мщение.

Порыв ветра, от которого с громким стуком захлопнулась дверь, заставил меня подскочить на месте. Кожа заледенела в тех местах, где Мелафия касалась моей обнаженной груди. Если бы нежить могла снова пережить момент умирания, это походило бы именно на него. Лично для меня одной смерти было вполне достаточно…

— Лалия-яяаааааааа! — Вопль отразился эхом от каменных стен. — Дочь твоей души просит защитить сыновей твоего рода. Охраняй и веди, исполни свою клятву. — Мелафия откинула голову назад и снова крикнула: — Маман Лалия-яааааа!

Вопль этот внушал ужас. Даже мне, вампиру, сделалось не по себе. Я прищурился, глянув в сторону алтаря, и увидел, что одна из статуй плачет кровавыми слезами. Мурашки побежали по моей заледеневшей коже; помимо собственной воли я покосился на Оливию.

Обнаженная по пояс, она скрестила руки над сердцем, Однако в этой позе не было страха. Ее глаза были закрыты, но Оливия улыбалась таинственной женской, какой-то заговорщической улыбкой. Один взгляд на ее восхищенное лицо и я снова почувствовал себя аутсайдером. Если б я не был знаком с Оливией, то решил бы, что она молится.