Любовь с ароматом чая - Джанет Маклеод

Уэсли печально улыбнулся.

– Должен признаться, я был немного обескуражен, когда узнал, что мы с Уиллом будем служить в одной роте. Я думал, что, поскольку я старше его и обладаю бóльшим жизненным опытом, я стану лидером и покровителем. Как же я ошибался!

Далее он поведал всем об отваге Уилла, о его доброте к впавшим в уныние товарищам, о неиссякаемом оптимизме и прекрасном чувстве юмора.

– Уилл почти никогда не молчал, – горько усмехнулся Уэсли. – Когда он не говорил с кем-нибудь о крикете, или о лошадях, или о музыке, он то насвистывал мелодии, то пел. То, что при нем не было музыкального инструмента, нисколько его не смущало. Уилл напоминал целый духовой оркестр или ансамбль и вселял надежду даже в тех, кто уже отчаялся. Я ни разу не слышал, чтобы он жаловался или о ком-то дурно отзывался. Бывало, что я выходил из себя перед подчиненными или погружался в депрессию. Это я порой сетовал на нашу участь. Уилл слушал и сочувствовал, а затем подбадривал и помогал мне избавиться от уныния.

Уэсли замолчал, и Кларри увидела, что он стиснул зубы.

– Мудрость Уилла не соответствовала его возрасту, – продолжил Уэсли. – Он проявлял больше здравого смысла и понимания, чем многие из тех, кто был старше его. При этом в нем было что-то мальчишеское, какая-то обезоруживающая вера в людей, в их доброе начало. Когда его спрашивали, как он умудряется не унывать среди этого ада, Уилл всегда говорил: «Я думаю о своем доме и о людях, которых люблю. Там настоящая жизнь. Там моя опора».

Уэсли оглядел слушающих его людей, на мгновение задержав взгляд на Кларри.

– Уилла поддерживали воспоминания о любимом Ньюкасле, о северных холмах, по которым он любил ездить верхом. Но более всего ему придавало сил сознание того, что его крепко любят многие люди – его родные и друзья.

Уэсли помолчал в нерешительности, его глаза блеснули в тусклом свете собора.

– Уилл был человеком с большими задатками. Он мог бы стать прекрасным учителем музыки. Мир стал меньше и скучнее без него. Я считаю, что мне повезло знать его, служить с ним бок о бок и считать его своим другом.

Уэсли коротко поклонился. Кларри душили подступающие рыдания, слезы покатились по ее щекам. Она была потрясена речью Уэсли, такой искренней и, вместе с тем, преисполненной дружеской теплоты. Он смог уловить самую суть характера своего боевого товарища и изобразил Уилла именно таким, каким знала его и она.

Когда Уэсли проходил мимо нее, Кларри посмотрела на него с благодарностью. Он хмуро глянул на нее, затем кивнул и прошел дальше.

Кларри почувствовала некоторое утешение, когда заиграла музыка. Как же любил ее Уилл!

После окончания службы они вышли под ледяной дождь. Кларри, увидев, что Берти и Вэрити направляются к таксомотору, бросилась вслед за ними.

– Берти, прошу вас! – воскликнула она, хватая его за рукав пальто. – Мне нужно с вами поговорить.

Он выдернул руку.

– Мне нечего вам сказать.

– Почему вы не рассказали мне об Уилле?

– У меня нет никаких обязательств по отношению к вам, – произнес он презрительно.

– Берти, скорее, – нетерпеливо проговорила Вэрити, – дождь льет как из ведра.

Кларри ухватилась за дверцу машины.

– Дайте мне что-нибудь из вещей Уилла, – попросила Кларри. – Я знаю, вам их вернут. Вы дадите мне что-то на память о нем? Его перо или книгу, что угодно…

– Имущество Уилла будет передано моему сыну Вернону – его племяннику, кровному родственнику, – холодно ответил Берти. – А теперь оставьте нас, пожалуйста, в покое. Мы скорбим о моем брате.

Он резко захлопнул дверцу, и автомобиль влился в поток транспорта. Кларри стояла, дрожа, и глядела им вслед с мучительным недоумением. К ней подбежали Лекси и Джонни. Джонни, держа над Кларри зонт, обнял ее за плечи.

– Забудь о них, – сказала ей Лекси. – Идем, ты вся промокла. Мы отвезем тебя домой.

Кларри пригласила Джонни и его родителей в чайную перекусить. По пути к трамвайной остановке она увидела, как от группы военных отделился Уэсли и направился к ней.

Струи дождевой воды бежали по его лицу и стекали за поднятый воротник. Уэсли посмотрел на нее с сочувствием, нахмурив темные брови.

– Очень печально, что Уилла больше нет.

– Спасибо вам за то, что вы сказали о нем, – произнесла Кларри, кивнув. – Ваши слова стали для меня большим утешением.

– Для меня было честью их произнести, – пробормотал Уэсли.

Немного помолчав, он добавил:

– Как вы?

Кларри хотелось сказать, что после смерти Уилла ее терзает такая боль, как будто ей в кровь разодрали тело. Что она не знает, как жить дальше без него. Что она совершенно раздавлена и измотана войной.

– Ничего, потихоньку, – вместо этого ответила Кларри. – У меня есть надежные друзья.

– Да, я вижу, – сказал Уэсли, взглянув на Джонни, укрывающего ее от дождя под своим зонтом.

Кларри представила их друг другу.

– Не хотите пойти с нами в чайную? – вдруг спросила она, не желая отпускать Уэсли.

У нее было так много вопросов об Уилле, на которые он мог бы ответить! Но Уэсли с сожалением улыбнулся.

– Боюсь, я не могу. У меня поезд через полчаса.

– Возвращаетесь в Лондон?

– Да. Завтра я должен присутствовать на биржевых торгах. С трудом верится, что жизнь может снова стать такой, как прежде.

У Кларри заныло сердце.

– Она никогда не будет такой, как прежде, – произнесла она тихо.

– Да, не будет.

Они посмотрели друг другу прямо в глаза.

– Вы были с Уиллом… до самого конца? – заставила себя спросить Кларри.

Лицо Уэсли помрачнело. Он покачал головой.

– У меня было несколько дней отпуска, я отдыхал в тылу. Уилл умер в полевом госпитале.

– Как случилось, что он получил заражение крови?

Уэсли пристально взглянул на нее.

– А вы разве не знаете?

Кларри покачала головой.

– Мне ничего не сказали, – ответила она с горечью.

Заметив жалость в его взгляде, она раскаялась в том, что заговорила об этом.

– Уилл порезал ногу какой-то железкой. Он никому ничего не сказал. Он был не из тех, кто устраивает панику по пустякам. Произошло заражение. Ему собирались ампутировать ногу, но он умер раньше, чем они смогли провести операцию.

Кларри застонала, вдруг почувствовав слабость. Джонни обхватил ее за талию, поддерживая.

– Кларри, пойдемте, вам нужно присесть, – сказал он.

Вежливо, но торопливо Уэсли откланялся и вернулся к своим сослуживцам. Кларри, поддерживаемая Джонни и Лекси, позволила увести себя прочь.

Глава тридцать восьмая

1919 год

В последующие месяцы «Чайная Герберта» стала для Кларри смыслом жизни. Она не позволяла себе загадывать надолго вперед и строила планы только на текущую неделю, исходя из насущных потребностей своего заведения. Постепенно она возвращала чайную к нормальной жизни после лишений военного времени. Олив помогла Кларри заново оформить интерьер в более современном, египетском стиле.

Благодаря упорному труду мистера Мильнера и его непоколебимой решимости преодолеть все трудности, его чайный бизнес удержался на плаву и при деятельном участии Джека снова пошел в гору. Они предоставили Кларри выгодный кредит, и она снова смогла предложить посетителям высококачественный чай. К ее радости, «Стэйбл трейдинг» не стала вмешиваться в управление заведением даже после смерти Уилла. Они установили низкую арендную плату и оставили ведение дел на усмотрение Кларри, запрашивая только бухгалтерские отчеты в конце каждого месяца, которые она отправляла им по почте в Норт-Шилдз. Уиллу каким-то образом удалось устроить все так, чтобы Берти не мог прибрать компанию к рукам, ибо Кларри не сомневалась, что, если бы это было в его власти, этот алчный человек не упустил бы случая снова подмять ее под себя.

Циркулировали упорные слухи о финансовых затруднениях Берти. Сара, сестра Лекси, когда-то работавшая у Вэрити, слышала, что дом в Танкервилле выставлен на продажу. У дома в Саммерхилле также поменялись хозяева. Еще в феврале Джейред видел в газете заметку о том, что он продан с аукциона. По слухам, дошедшим до чайной, Берти рассорился с Клайвом Ландсдоуном из-за каких-то инвестиций, и Стоки более не вхожи в Рокэм Тауэрз. Долли слышала, что Берти и Вэрити теперь живут в городе, в маленьком доме в Южном Госфорте с одной-единственной служанкой. Кларри трудно было представить, как избалованная Вэрити сможет мириться с такими непривычными для нее условиями. Правда, было много богачей, лишившихся гораздо большего – их довоенные акции и паи значительно снизились в цене по сравнению со своей прежней стоимостью.

Кларри была решительно настроена не дать своему делу пойти ко дну и выкладывалась на работе до изнеможения, пока Лекси не заставляла ее сделать перерыв для сна. К лету они вновь открыли залы для собраний в смежном помещении, и заведение вернуло себе славу недорогой, но приличной чайной, а также очага вольнодумства.