Сестры из Сен-Круа - Костелоу Дайни

— Так, может, прочитаешь его сейчас? — предложил Ник. Его беспокоило, что там написано, и он подумал, что лучше быть рядом с Рэйчел, когда она его откроет.

— Ладно.

Рэйчел поставила бокал на стол и взяла последний конверт. Повертела его в руках. Он был толстый, коричневый, без всяких надписей и плотно заклеен. Рэйчел взяла нож и, осторожно вскрыв конверт, достала то, что было в нем. Это оказался еще один конверт, поменьше, белый, тоже запечатанный и адресованный Розмари Дэй.

— Это, наверное, бабушка, — сказала Рэйчел, хотя несколько растерянно. Она всегда думала, что бабушку зовут просто Роуз. — Должно быть, это письмо для бабушки. От Молли: написано тем же почерком, что и дневник. — Она долго смотрела на конверт, а затем с сожалением отложила в сторону нераспечатанным и стала рассматривать остальное. Это была армейская расчетная книжка на имя Томаса Картера, еще что-то, завернутое в мятую папиросную бумагу, и черно-белая фотография. Рэйчел взяла фотографию, поднесла к свету и впервые увидела лицо Тома Картера. Он был в форме, фуражка залихватски чуть сдвинута на затылок. Он глядел прямо в объектив с серьезным выражением лица, лишь легкий намек на улыбку чувствовался в морщинках вокруг глаз. Рэйчел вспомнила слова Молли, когда она получила эту фотографию: «Такой красавчик!» Фото явно было сделано специально для того, чтобы отправить ей. У Тома было длинное узкое лицо с решительно выступающим вперед подбородком. Рот прямой, без улыбки, а глаза… «Мне знакомо это выражение», — внезапно подумала Рэйчел, разглядывая портрет. Она закрыла ладонью нижнюю половину лица, и перед ней оказались бабушкины глаза — чуть заметно улыбающиеся, слегка насмешливые — так смотрела бабушка, когда подозревала, что над ней подшучивают.

Рэйчел протянула фотографию Нику.

— Это он, — сказала она. — Том Картер. У него бабушкины глаза… то есть наоборот.

Ник взял фотографию и перевернул обратной стороной. На обороте стоял штамп французского фотографа и надпись выцветшими чернилами: «Февраль 1916 года».

— Так значит, это он, — сказал Ник. — А твоя бабушка когда-нибудь видела его?

Рэйчел пожала плечами, продолжая разглядывать фотографию.

— Сомневаюсь, — сказала она. — Я возьму фото с собой завтра, когда повезу ей письмо.

Она взяла сверток из мятой папиросной бумаги и осторожно развернула. В руку ей упал браслет с застежкой сердечком. Он был потускневший, черный, но Рэйчел знала — если его почистить, он опять станет серебряным. Она приподняла его на пальце.

— Том подарил его Молли на Рождество, когда они обручились, — тихо сказала она. — Про это было в дневнике.

Она осторожно положила браслет обратно в папиросную бумагу. Все, что лежит в этом последнем конверте, принадлежит бабушке, а бабушка до сих пор об этом не знает.

Несколько мгновений Рэйчел сидела в глубоком молчании: ее мысли были там, в 1916 году, ее сердце болело за тех, кто жил в то время. После всех ее расследований они стали для нее живыми и близкими, и она переживала их боль и утраты как свои.

Ник смотрел ей в лицо и в это мгновение понял, как сильно любит эту женщину. Она была не похожа ни на одну другую женщину из тех, кого он знал, и что-то в ней неотразимо притягивало его. Она была красива, но дело было совсем не в этом. Он знал и других красивых женщин, но никогда не испытывал ничего похожего на чувство, охватившее его сейчас. Рэйчел… Ему хотелось снова обнять ее, любить ее, открыться ей целиком, и он всем сердцем желал защитить ее от тревог и опасностей этого мира. Ник подумал о Томе Картере и понял, что он, должно быть, испытывал такие же чувства к Молли, потому и рискнул всем, чтобы спасти ее от позора «нагулянного» ребенка. «Он умер, потому что пытался защитить Молли, — подумал Ник. — А я бы сделал то же самое для Рэйчел?» В тот миг ему казалось, что сделал бы. «Очень мелодраматично, — сказал он себе, глядя, как свет пламени играет на ее лице, — но, кажется, это правда».

Он взял ее руку и поднес к губам. Рэйчел вернулась из прошлого и улыбнулась ему.

— Извини, — сказала она, — задумалась.

— Рэйчел, — тихо сказал Ник, и что-то в тоне его голоса заставило ее насторожиться. — Рэйчел, у тебя, случаем, нет кого-то?

Мгновение она вопросительно смотрела на него, бессознательно повторяя то самое выражение лица с фотографии.

— Нет, — сказала она. — А у тебя?

Ник покачал головой:

— Нет.

— Слава богу, — сказала Рэйчел. Ник с хохотом заключил ее в объятия и крепко поцеловал.

Наконец она отстранилась и сказала, слегка задыхаясь:

— Но это не значит, что хочу, чтобы был.

— Нет? — улыбнулся Ник. — А я, кажется, хочу.

Рэйчел сморщила нос.

— Только кажется?

— Нет, — тихо сказал он. — Я знаю, что хочу.

Он смотрел ей прямо в глаза, и она первой отвела взгляд.

— Завтра мне нужно встретиться с агентом по недвижимости, — сказал Ник, резко меняя тему разговора. — А потом, может, пригласим твою бабушку на обед в паб?

Рэйчел улыбнулась ему и сказала:

— Ей это понравится.

— Ты ведь, наверное, поедешь к ней прямо с утра, — сказал он. — А перед обедом я за вами заскочу.

Ник поднялся на ноги, и Рэйчел сказала:

— Уже уходишь?

Она была удивлена. Она попросила его приехать, потому что ей нужна была компания — его компания, и он, как можно было понять, все бросил и тут же приехал. Он целовал ее так, что дыхание перехватывало, и она целовала его в ответ — после этого, кажется, можно было бы ожидать, что он останется на ночь. Она подняла на него взгляд. Лицо у нее немного покраснело, и глаза блестели, но слез больше не было.

— Если только ты не попросишь меня остаться, — ответил он.

Рэйчел вдруг поняла, что настал поворотный момент в ее жизни. Независимость была важна для нее, но этот человек, Ник, как ни удивительно, уже стал не менее важен. Он знал, как она ценит свою независимость, он давал ей выбор — даже вынуждал ее выбирать. Делать выбор было пока рановато, но ей не хотелось, чтобы он уходил.

— Останешься? — спросила она. — Пожалуйста.

Лицо Ника расплылось в радостной улыбке.

— Когда меня так вежливо просят, — сказал он, — как я могу отказаться.

23

Ник забрал Рэйчел и Роуз из Котсуолд-Корт в половине одиннадцатого. Когда старушка села рядом с ним на переднее сиденье, ее кресло разместилось в багажнике, а Рэйчел сзади, Ник сказал:

— Итак, куда едем?

— Если не возражаете, Ник, — сказала Роуз, — думаю, мне нужно побывать в баре «Король Артур» в Чарлтон Амброуз. После всего, что Рэйчел рассказала мне сегодня утром, мне что-то захотелось еще раз взглянуть на это место.

Утром Рэйчел пришла к бабушке, захватив с собой жестянку из-под печенья вместе с ее содержимым.

— Привет, дорогая. Какой приятный сюрприз, — сказала бабушка. Она стала хлопотать на своей маленькой кухоньке, готовить им кофе, а Рэйчел разожгла газовый камин, чтобы согреть комнату.

— Мы сегодня едем обедать в город, — сказала она.

— Да? Как мило. Тогда позвони миссис Дрейк и скажи, что меня не будет в обед.

К тому времени, как Рэйчел закончила разговор с комендантом, кофе был готов, и она отнесла его в гостиную.

— И с кем же мы будем обедать? — спросила бабушка, когда они устроились у камина.

— С Ником Поттером.

— Это тот, что передавал приветы?

— Он самый.

— Хорошо. Рассмотрю его как следует.

— Бабушка! — предостерегающим тоном сказала Рэйчел, но бабушка только рассмеялась.

— Не волнуйся, — сказала она. — Я буду очень тактична. А теперь рассказывай, с чем пришла.

Рэйчел вынула из сумки жестянку из-под печенья и сказала:

— Вот, бабушка. Я просмотрела все, и один конверт там для тебя.

— Для меня? — Вид у бабушки был изумленный.

— В самом низу лежал большой коричневый конверт, — объяснила Рэйчел. — Он был запечатан, но никому не адресован, поэтому я вскрыла его. В нем были кое-какие вещи, я их тебе сейчас покажу, и письмо, адресованное тебе.