Обратная сторона пути - Оксана Панкеева

Мафей заверил, что понятно, и, судя по всему, не врал, потому как понятно было даже Ольге. Но кое-что для нее до сих пор оставалось неясным, а узнать хотелось, и случай спросить выпал подходящий, поэтому Ольга решительно выбросила из головы традиционные опасения «а не буду ли я выглядеть полной дурой, если об этом спрошу?» и все-таки рискнула поинтересоваться:

— Мэтр, а вот эти все способности… Когда малышка родится, они сразу закончатся?

— А они тебе понравились? — усмехнулся мэтр Максимильяно. — Надеюсь, ты не очень расстроишься, если я скажу тебе правду?

— Ну, в общем, я так и думала… — торопливо вставила Ольга, чтобы не подумали, будто она раскатала губу и возомнила себя великой волшебницей. — Просто уточнить хотела.

— Не огорчайся, — подбодрил ее Толик. — Магические способности, с которыми ты не знаешь, что делать, и не можешь справиться, не настолько полезны, как тебе кажется. С ними больше хлопот, чем реальной пользы. Зато у тебя есть еще целых пять лун, чтобы успеть изучить и запомнить кое-какие полезные мелочи, которые потом можно воспроизвести без всякой магии.

— Например, твое внутреннее ощущение себя в те моменты, когда ты нравишься мужчинам, строишь подчиненных или просто ведешь себя с достоинством, — поддакнул Макс. — Ведь магия для этого действительно не нужна.

— Может быть… — вздохнула Ольга. — Но того, что нужно, у меня все равно нет, и вряд ли оно появится…

— Ну не скажи, — хохотнул Толик. — Вон Сашкина мама в юности тоже была беспомощной девчонкой с кучей комплексов, но три беременности сделали с ней просто чудо. Правда, она не бард, а алхимик, ей с анализом и самопознанием было немного проще, но в целом ничего недоступного. И ты сможешь.

— Спасибо… я постараюсь… — неуверенно пробормотала Ольга и поспешно откусила побольше от пирога, чтобы избавить себя от необходимости объяснять что-то еще. Но на этом ее оставили в покое и переключились на Диего. Всю неделю, которую он провел в лазарете, его страшно недоставало всем без исключения, и теперь почтенные мэтры засыпали его вопросами, которые бедняге надо будет выяснить этой ночью. Конечно, все мэтры были люди вежливые и воспитанные и к каждому вопросу неизменно добавляли «если вас это не затруднит» и «если позволит самочувствие», но это надо совершенно не знать Диего, чтобы вообразить себе, будто он со своим самочувствием вообще станет считаться. Позволит оно там или не позволит, он обязательно этой же ночью опять побредет по чужим снам — искать, спрашивать, передавать… Да еще в такой ситуации, когда его величеству грозит опасность, а Элмар вообще непонятно где.

Глава 11

Пятачок говорил: «Понимаешь, Пух, что я хочу сказать?» А Пух говорил: «Я и сам так, Пятачок, думаю». Пятачок говорил: «Но с другой стороны, Пух, мы не должны забывать». А Пух отвечал: «Совершенно верно, Пятачок. Не понимаю, как я мог упустить это из виду».

Мать Богов Пустыни больше не навестила сны Харгана — то ли решила, что все сказано и толкования не требуются, то ли чего-то выжидала. А может, и вовсе не было ничего, ведь «бывают и просто сны» (как выразился однажды Кайден, когда один из учеников попросил его истолковать бредовые видения, посетившие бедолагу не иначе как под хорошей дозой экстракта пустынной колючки).

Наместник страдал, маялся и всерьез подумывал — если традиция топить горе в алкоголе или искать забвения в наркотиках настолько популярна, не скрыта ли в ней, случайно, некая народная мудрость? И не будет ли разумным ее там поискать или хотя бы проверить, насколько упомянутый метод помогает?

Дальше размышлений идея с наркотиками пока не продвинулась — прежде чем что-то испытывать, нужно было долго рыться в справочниках, а сил на умственный труд Харган в себе не находил. А вот со спиртным все обстояло проще — ведь пробовал же он вино, и ничего с ним не случилось. Поэтому во вторник, перед тем как отправляться на утренний доклад министров, наместник честно и обстоятельно, как подобает истинному экспериментатору, отмерил в лабораторную мензурку ровно полкварты спирта и выпил, наблюдая за собой в зеркало. Ни во внешнем своем облике, отраженном в зеркале, ни во внутреннем самочувствии изменений он не заметил, поэтому решил, что алкоголь на демонов не действует, следовательно, для заливания горя бесполезен.

Сделав два шага к двери, экспериментатор вдруг обнаружил, что ноги не желают ему повиноваться и у каждой имеются собственные планы касательно направления движения. Причем ни одно не совпадало с нужным хозяину.

Харган остановился и попытался восстановить контроль над своевольными конечностями. Похоже, спирт все же подействовал, но совсем не так, как он рассчитывал. Непотопляемое горе злорадно плавало на поверхности и издевательски ухмылялось. А ноги отказывались не только ходить, но даже, кажется, стоять…

«Ну и пусть, — упрямо подумал Харган. — Я и долететь могу».

Потом было землетрясение. Вернее, это он так подумал, потому что пол вздыбился и стены опрокинулись.

Потом наместник обнаружил себя опять в той же лаборатории, из которой с таким трудом вышел. Над ним стояли несколько подданных, и кто-то из них крайне непочтительно произнес:

— По-моему, он просто пьян.

— Возмутительно! — добавил другой.

— Уж кто бы возмущался, брат Вольдемар! — ехидно отозвался третий. — Ваш камердинер каждый вечер укладывает вас спать в состоянии бревна.

— Брат Лю, вы можете его протрезвить? — деловито поинтересовался первый, не обращая внимания на посторонние замечания. Харган поднапрягся и узнал голос советника.

— Нет, но я могу быстро сбегать…

— Быстро сбегайте.

«Подите прочь, презренные!» — хотел гордо заявить наместник, но язык тоже отказался ему повиноваться, и высочайшее повеление, состоящее из одних гласных, было не понято и проигнорировано.

Четверть часа спустя Харган тоскливо слушал доклад брата Хольса, кляня свое любопытство и мрачно оглядывая слушателей — не посмеет ли кто опять ухмыльнуться. Министрам было не до ухмылок. Все прекрасно видели, что наместник сердит и в их же интересах не раздражать его еще больше.

Древняя традиция оказалась чистейшим надувательством и никакой народной мудрости не содержала. Лучше не стало — наоборот, только хуже.

Харган слушал, не понимая ни слова, но чувствуя, что брат Хольс несет бессмысленную, никому не нужную чушь. Ну зачем это все, кому это надо, эта средняя посещаемость проповедей за две недели по сравнению с прошлой луной, недостаточная просвещенность населения, необходимость усилить… улучшить… принять решительные меры… Тошно слушать.