Любовник Большой Медведицы - Сергей Песецкий

— Ни с места!

Вижу: несколько «повстанцев» двинулись назад. Тогда и я кричу:

— На колени — а то бомбу кину!

— Товарищи, не кидайте бомбу! — кричит кто-то из «повстанцев».

Чтоб нас издали не заметили, ведем пленников к лесу, ставим спиной к кустам. Щур с Грабарем становятся по бокам группы контрабандистов и чуть позади, загораживая дорогу в лес.

Прячу пистолет и гранату в карманы и достаю из-за пояса сзади обоюдоострый стилет. Это на случай, если какой безумец во время обыска попытается вырвать из рук пистолет. «Слонов» семеро — шесть мужчин и женщина. Подхожу к ним и спрашиваю:

— У кого оружие есть?

Молчат. Тогда повторяю:

— У кого есть оружие, лучше сейчас сказать! Потом хуже будет!

Стоят молча с поднятыми руками. Вдруг вижу знакомое лицо — и вспоминаю контрабандиста, которого когда-то ранил в бок, он удирал ночью по Красносельскому лесу. Тогда он с другой группой ходил. С левого краю стоит жид-сопровождающий.

С него и начинаю. Сперва обыскиваю не слишком — проверяю, есть ли оружие. Потом — тщательнее. Нахожу две голубые лисы и забираю.

— Товарищи, отпустите нас! — просит жид. — Дам вам тридцать рублей!

— Обойдешься! А деньги мы заберем и так!

Тыкаю стилетом в голенища его сапог. Вынимаю из одного пять стодолларовых купюр. Разрываю верх у шапки — нахожу еще двести долларов.

— Ну ты умник! — говорю жиду, а он растягивает в жалкой улыбке бледные губы.

Обыскал я сопровождающего и приказал ложиться наземь. Начинаю обыскивать первого с краю «повстанца». Скидываю мешок со шкурками с его плеч. Кроме мешка, у него ничего нет. Но гримаса какая-то необычная.

— Открой рот! — приказываю ему.

Тогда контрабандист выплюнул на ладонь несколько золотых монет. Подмигиваю ему, спрашиваю:

— Чья форса-то? Купца?

— Моя, товарищ, моя!

Кладу деньги в карман его куртки. В этот момент слышится топот и хруст кустов. Контрабандист, который трижды удирал от меня, и теперь начал удирать. Грабарь кинулся за ним. Догнал в лесу, привел назад. Приказал стать на колени, сказал со злостью:

— Еще раз такое учинишь — в лоб шмальну! Предупреждаю!

Я подошел к тому контрабандисту и спрашиваю:

— Что, от той раны вылечился?

«Повстанец» смотрит на меня удивленно. А я говорю:

— Ты смотри, братку, сгинешь ведь!

Обыскал его с особой тщательностью, но нашел лишь несколько рублей серебром. Тех денег не взял. И шкурки, спрятанные под куртками у нескольких «слонов», оставил. Пусть и им заработок будет с нашей агранды. Носки кидаем в кучу, товара много.

Подхожу к женщине. Стесняюсь немного обыскивать ее. Перепугалась, но старается улыбаться побледневшими губами. Вижу, дрожит всем телом. Обыскиваю ее поспешно, кое-как. А Грабарь подмигивает, ухмыляется похабно. Замечаю это — и принимаюсь обыскивать спокойно, внимательно. Не нахожу ничего. Это подозрительно. Кажется мне, что дрожит она не только потому, что насилия боится, а еще боится и за что-то спрятанное на ней. Если б не думал, что коллеги не так поймут, обыскал бы всю с ног до головы. Вдруг замечаю: волосы ее связаны в большой узел на затылке. Выдергиваю из него шпильки и гребень. На землю что-то падает — это несколько сотен долларов, скрученных и завернутых в обрывок черного чулка.

— Умно! — говорю ей и вспоминаю Лорда. Это словцо — его любимое.

Обычно сопровождающий всех денег не несет, а отдает часть на сохранение вернейшим людям группы.

Кончив обыскивать, приказываю лежащим на земле людям:

— Встать!

Все поспешно поднялись, смотрят мне в лицо.

— Идите, гуляйте! И еще в гости заходите с товаром!

Лица контрабандистов повеселели. А тот, кого я ранил когда-то, просит меня:

— Товарищ, позвольте мне поискать в лесу шапку! Потерял ее, когда удирал.

— И без шапки пойдешь! Вижу, важная она для тебя! А ну пошел!

«Слоны» быстро пошли в указанном направлении и скоро скрылись в лесу. А мы переложили товар в две большие носки. Было там сорок две куницы и пять беличьих пластин. В одной носке нашлось немного еды и грязное женское белье. Грабарь рассмеялся.

— Ну, элегантка: даже на работу запасное белье берет! Это на случай, если перепугается чересчур!

Поздней сказал мне:

— Ну, не сумел ты ее как следует обыскать. Догола нужно было раздеть.

— Он не раздевал и все нашел, — возразил Щур. — А ты бы раздел, да ничего, кроме срама, и не увидел!

Много мы заработали на партии, так неожиданно попавшей к нам в руки. А Грабарь после нашел в лесу потерянную «повстанцем» шапку. Распотрошил ее, но не нашел ничего:

— Ну до чего упертый тип! И зачем ему та дрянная шапка сдалась! А я думал: деньги в ней прячет.

Идем в лес, на мелину. Разводим там огонь, пьем спирт, едим. Но недовольны. Настроение испорчено: группа Гетмана ушла прямо из рук.

— Это ничего! Посмотрим! — обещает, блестя глазами, Щур.

И не спрашивая, знаю, про что он. Понимаем мы друг друга с полуслова, с одного жеста, взгляда.

Начались дожди. Ночи стали черные. Ныряли мы в них, как в омут. Охотились дальше за группой Гетмана. Когда Щур распродал за бесценок товар: много его скопилось, сказал нам:

— Ну, хлопцы, теперь уж возьмемся за Гетмана! Должны мы его расколоть!

— И расколем! — заверил Грабарь торжественно.

— По-другому будем брать теперь! — сказал Щур.

— Как? — спрашиваю.

— Как?.. А так — на мелине! Как они в дорогу, так и мы в дорогу. Они на мелине, и мы на мелине. Они с мелины — шасть! А мы — цап за морду! Вот вам, холера — или шкуру, или товар!

— Клево! — одобрил Грабарь, хлопая ладонью о колено.

Щур вернулся в местечко, а мы с Грабарем по-прежнему мелиновали в лесу. Нашли надежное укрытие, при шухере легко в любую сторону удрать. Вечером Щур прибежал к нам.

— Ну, хлопцы, в дорогу! Пошли!

Чутьем находя дорогу в кромешной темноте, двинулись к Минску — туда, где мелина группы Гетмана. Вышли мы, как только стемнело. Шли очень быстро, без отдыха, и в двенадцатом часу оказались поблизости от мелины Гетмана. Щур осторожно перелез через ограду, подошел к амбару. Вскоре вернулся к нам.

— Ну, хлопцы, поехали! Все в порядке!

Пошли мы к амбару. Влезли сквозь щель под большими воротами. Внутри царили тишь и темень. С левой стороны были в амбаре сусеки, на которых обычно спали «повстанцы». Справа стояла сеносечка, лежали груды снопов. В углу лежали кучей несколько десятков мешков с зерном. Между ними и стеной оставался узкий проход. Укрылись мы там. Щур сказал нам:

— Придут сегодня и сегодня же вернутся. Знаю наверняка! Понимаете? Туда понесут дорогой товар, а назад — еще дороже: шкурки за три партии товара! Уяснили? То-то будет работка! Только смотрите: у Гетмана машина! Грабарь станет у ворот, а ты положишь их и обыщешь! Заберешь пушку Гетманову. Денег не ищи, много не будет, товар в тюках… Должны уже подходить. Вышли они раньше нас, а уже двенадцать.