Контрольное вторжение - Михаил Медведев

Защищая себя от монстров, эти люди не смотрели, куда стреляли. Наверняка было много невинных жертв, и наверняка эти жертвы были благодарны своим убийцам, избавившим их от куда более страшных мук. Я остановился не в силах двигаться дальше.

Казалось, весь предсмертный ужас умерших на этом мосту людей воплотился в черные, оглушительно жужжащие мушиные стаи. Мне представилось, как я стреляю в надвигающегося подоса, и он отгрызает мне руки вместе с оружием. Мои кости с хрустом трескаются на его резцовых пластинах. Я ощутил пальцы четвероруких тварей на своей шее. Пальцы были теплые и сильные. «Стрекоза» пожирала мои кишки, и моя черная кровь заливала ее блестящие линзы. Мне хотелось кричать, но из груди не могло вырваться ни звука, потому что у меня уже не было ни легких, ни горла. Пришлось сильно помотать головой и немного повыть, чтобы прогнать наваждение. Как только мой взгляд прояснился, я двинулся вперед, стараясь больше не смотреть по сторонам.

Мост быстро остался за спиной, а впереди показались три одинаковых белых домика, отделенных от дороги низеньким забором и аккуратно постриженными кустиками. Похоже, что я вышел к окраине какого-то поселка, а может быть, даже и небольшого городка. Дорожная обочина у меня под ногами закончилась, и я без опаски ступил на тротуар, мощенный декоративным камнем. Монстры уже подтвердили высокое качество своей работы. А то, что они зачистили город, было видно по фирменным пятнам крови на тротуарах и по характерным повреждениям домов. По мере моего неспешного перемещения становилось понятно, что каждый дом брали штурмом. Причем чаще всего разрушения производились либо от недостатка ума, либо ради самих разрушений. Иначе трудно объяснить такой эстетский изыск, как пролом в стене рядом со стеклянной дверью.

Над головой со свистом пронеслась стая гигантских «стрекоз». Вслед за «стрекозами» на предельной скорости мчался антиграв, раскрашенный в уже подзабытые, но такие родные и прекрасные цвета ленинградского такси. Желтые двери, белые бамперы, золотистые направляющие силовых потоков и небесно-синие «шашечки» по всему днищу. Даже номер, как и положено, шестизначный с индексом «АД» и ярлык телепатического вызова до боли знакомой формы. Стоит только представить себе его, как мобильник сразу соединит тебя с диспетчером таксомоторного парка. Это было самое настоящее ленинградское такси. Пять сотых трудодня за километр. Ночью — десять сотых.

Я не стал махать руками и стрелять в воздух, привлекая к себе внимание. Я стиснул зубы и молча бросился в погоню. Гоняться за такси занятие нелепое, но другого выхода у меня не было. Пригнувшись, я пробежал вдоль забора, резко свернул во дворик, благо ворота были сломаны, торопливо прокрался через разгромленный дом, прямо по залитому кровью паркету и, оставив кровавые следы на садовой дорожке, оказался на соседней улице.

Сразу три желтых антиграва беспорядочно метались над крышей серого сильно разрушенного здания, поливая огнем рой «стрекоз». В каждой машине сидело по четыре человека: один за штурвалом, остальные трое беспрестанно стреляли через открытые окна, делая перерыв только для того, чтобы перезарядить оружие. Попыток атаковать со стороны «стрекоз» я не видел. Псевдонасекомые пассивно кружились на высоте пятидесяти метров, стойко перенося потери.

После недолгого наблюдения я разумно предположил, что в такси сидят наши солдаты и на них распространяется индульгенция, оптом выданная всем гражданам Солнечной Системы, поэтому «стрекозы» их и не трогают. Но почему тогда мои соотечественники с таким энтузиазмом палят по столь милым моему сердцу монстрам? Делать им, что ли, нечего? Почему допускается подобный вандализм по отношению к казенному имуществу? Ответ был прост и очевиден. Вероятно, мы окончательно победили кохонов и поступил приказ на ликвидацию ставшего ненужным оружия. Эта приятная мысль воодушевила меня, и мне захотелось поскорее присоединиться к охотникам. Стрельба по беззащитным тварям не входила в сферу моих интересов, а вот выпить водки за нашу победу нужно было срочно.

Осторожной рысью я двинулся к месту побоища.

Меня обогнала группа четвероруких человекообразных. Довольно крупное подразделение в составе дюжины особей. Они взрыкивали и подпрыгивали на ходу.

Некоторые лупили себя в грудь нереально большими кулачищами. Звук получался такой, будто бригада портовых грузчиков била пустыми пивными кружками по деревянным столам. Дабы меня случайно не перепутали с воинственными мутантами, я предпочел залечь на аккуратно подстриженном газончике и подождать, чем же все закончится.

При появлении четвероруких двигатели антигравов зажужжали бодрее и интенсивность выстрелов резко возросла. Я видел, как пассажиры такси очень трудолюбиво активируют гранаты и, не особо целясь, швыряют их вниз, на головы мутантам. Грохот от отдельных взрывов на несколько минут слился в непрерывный гул. Потом стало тише, и я неторопливо двинулся к перекрестку. Спешить в подобных ситуациях не стоило. С высоты меня сложно отличить от местного военного или даже от мутанта. В запарке какой-нибудь излишне ретивый деятель обязательно бросит в мою сторону осколочную гранату. И ведь не пожадничает, гад. Бросит, даже если она будет у него последней.

Учитывая данное обстоятельство, я с предельной осторожностью выглянул из-за угла. Перед моим любопытным носом немедленно сверкнул толстый лазерный луч. Тротуарная плитка под ногами взорвалась, каменное крошево больно расцарапало лицо. Я прыгнул назад раньше, чем понял, что стреляли именно в меня. Похоже, что в такси сидел как минимум один профессиональный стрелок. Может быть, даже киборг-охотник или робот. Любые шутки с ним могли закончиться очень грустно. Решив не рисковать, я обошел полуразрушенный дом, прополз на брюхе по сточной канаве и добрался до помойки. Воняло от нее ужасно, зато возможностей «слиться с местностью» среди мусорных куч было больше, чем где-либо еще. Я накрыл голову рваным полиэтиленовым пакетиком и продолжил наблюдение.

То, что я увидел, меньше всего напоминало сафари или геноцид несчастных животных. Все-таки это был бой, и нападающей стороной были мутанты. Как и в любом сражении, здесь имел место некий ценный объект, который одни хотели отнять у других. С тех пор как первые мартышки не поделили доисторический банан, принципиально ничего не изменилось. Только средства уничтожения стали значительно совершеннее, а ценности бессмысленней. И здесь, как это обычно заведено в подобных случаях, одни владели и защищали, а другие вожделели и нападали. Нападали мутанты. Объектом штурма служило большое круглое здание. Этакий трехэтажный цилиндр с плоской крышей. В мирные довоенные времена его фасад был полностью застеклен, и теперь, когда все витрины разбились, здание походило на несколько гигантских бетонных блинов, нанизанных на огромный столб. Эскалаторы и лестницы, ведущие с первого этажа на второй, обрушились, поэтому монстры не могли просто подняться по ступенькам. Им приходилось карабкаться по гладким колоннам под сильным встречным огнем.

На втором и третьем этажах я разглядел многочисленные огневые точки. В спешке сложенные из битых кирпичей и мешков с песком брустверы ощетинились огромным количеством стволов. Несмотря на наличие этих архаичных укреплений, бойцы и не думали прятаться. Они спокойно сидели на перевернутых ведрах, кучах строительного мусора, а самые везучие с удобством угнездились в ярких пляжных шезлонгах. Словно в тире они совершенно спокойно целились и стреляли в «стрекоз», вьющихся над крышами соседних зданий.

Самые трудолюбивые бойцы перебегали с места на место и рискованно свешивались вниз, чтобы пальнуть в очередного четверорукого, лезущего вверх по колонне.

После удачного выстрела монстр падал вниз и, жалобно стеная, уползал в недоступную для обстрела зону, а боец, бросив горделивый взгляд на своих менее успешных коллег, приступал к поиску новой жертвы.

Постепенно стрельба смолкла, стих стрекот крыльев, и мир окутала пугающая своей непредсказуемостью тишина. Стало слышно, как пыхтят монстры, укрывшиеся на первом этаже разрушенного здания, как щелкают лучеметы, переключаясь в режим экономного охлаждения. Наступил подходящий психологический момент для легализации моего присутствия.

— Эй, додо! — громкий крик прокатился по всей улице и отразился эхом в пустом мусорном баке рядом с моей головой. — Додо! Тебе говорю!

Я не шевелился, размышляя о том, кому же принадлежит такая странная кличка: «додо»?

— Вылезай из мусорки. Я повторять не буду. Гет ап, твою мать. Или стенд ап? Хенде хох, короче. Гитлер капут, блин, — крикун перешел на ломаный немецкий. — Кончай корчить из себя кошачье дерьмо, у меня на сканере твое сердечко отлично видно. Сейчас поджарю тебе задницу, будешь знать, как дохлым притворяться.