Клинок Тишалла - Мэтью Стовер

– Вера… Вера, не бойся, – проговорил Хэри. – Я все исправлю. Чего бы это ни стоило, я все сделаю. Все будет хорошо, я обещаю.

– Все будет хорошо? – промолвила Шенкс. – Все уже хорошо.

– Шенкс, – чуть слышно прошептал Хэри. – Шенкс, не делай этого.

– Бизнесмен Шенкс.

Шея Хэри сама собой согнулась в поклоне.

– Бизнесмен Шенкс.

Она улыбнулась.

– Вот так ты будешь обращаться к этому ребенку, если когда-либо с ней еще встретишься. – Она махнула рукой синтековским громилам: – Идите.

– Папа? – Недоумение Веры перешло в страх, когда охранник взял ее на руки. – Папа, пусть он отпустит меня!

– Бизнесмен… – проскрипел Хэри. – Пожалуйста .

– Намного лучше, Майклсон, – восторженно пропела Шенкс. – А теперь еще раз, погромче. Я хочу, чтобы твои поклонники слышали, как ты умоляешь.

– Папа! Пожалуйста! Папа!

Социки проложили в толпе коридор, и охранник понес девочку к дверям.

– Не стесняйся, Майклсон, – подбодрила его Шенкс. – По крайней мере, у тебя есть шанс умолять, а это больше, чем ты дал Карлу.

– Ты еще поплатишься за это, манда кислорожая! – с натугой прошептал Хэри сквозь стиснутые зубы. – Слышишь? Ты еще ни хера не знаешь, в какое говно влезла! Я тебя, блин, утоплю в этом…

– Я слышу угрозу? – с улыбкой перебила его Шенкс. – Или мне померещилось? Ты правда только угрожал бизнесмену на глазах у отряда социальной полиции?

Вера принялась отбиваться, но охранник только ухватил ее покрепче.

– Папа… ой! Мне больно! Пап! Папа, помоги !

Ничего не видя перед собой, Хэри рванулся из рук социков. На миг их хватка ослабла, и ему показалось, что сейчас он вырвется, но тот, что с дубинкой, врезал ему снова, и на сей раз жестоко. Хэри рухнул на пол, гальванически подергиваясь. Вера уже не звала его, а визжала так истошно, словно мир вокруг рушился.

Шенкс присела на корточки рядом с Хэри. Он никогда не думал, что человеческий голос способен выразить столько ненависти.

– Каждый вечер на протяжении семи лет я засыпала в слезах, Майклсон. Я протерла до дыр три кубика с записью «Ради любви Пэллес Рил». Я две тысячи раз видела, как ты убиваешь моего сына. Сейчас я хочу процитировать твои слова. – Она нагнулась к его уху, будто хотела поцеловать: – Ты правда думал, что я оставлю тебя в живых?

2

Эвери Шенкс пронизывало тепло. Удовольствие, которое она испытывала, другая женщина могла бы назвать сексуальным. Глядя на чудесные светлые кудри дочери Карла, она ощущала, как из глубины души поднимается некое добродушие. Если не сдерживаться, она еще и улыбаться начнет.

Вера спокойно и молча сидела рядом с Эвери в салоне «кадиллака». Истерика, начавшаяся при расставании с Майклсоном, прошла почти сразу после взлета. Эвери оценила столь необычное для девочки шести лет самообладание и решила, что кровь себя покажет в конце концов. Дитя, без сомнения, из рода Шенксов.

– Я буду звать тебя Верой, – наставляла ее Эвери, – а ты будешь обращаться ко мне «гран-маман». Мы вместе летим в Бостон, где ты будешь жить в приличном доме, с приличными слугами, и ходить в школу, подобающую молодым бизнесменам. Ты меня понимаешь?

Вера глянула на нее огромными, но совсем не испуганными глазами:

– Да, гран-маман.

Она повторила даже легкую гнусавость старинного французского прононса. Такое необыкновенно способное дитя… Но Эвери по привычке, выработанной годами, сохранила на лице суровую маску. Не следует проявлять телячьи нежности или слабость.

– Ты, – снизошла она, – очень хорошо воспитана.

– Спасибо, гран-маман.

Эвери отвернулась к окну, изумляясь про себя, как мог кастовый подонок вроде Майклсона вырастить хотя бы относительно цивилизованного ребенка.

– Гран-маман!

– Да?

– А кто такая «манда кислорожая ?»

Эвери зажмурила один глаз, будто раскусила невозможно кислую таблетку, и стиснула на миг зубых. Потом тонкие, почти невидимые губы скривились в почти-улыбке.

– Наверное, это я, – призналась она. – Дай руку.

Вера подчинилась, и Эвери взяла ее за ладошку.

– Это неподходящие слова для юных леди из деловой касты, – сообщила она и больно щелкнула девочку по запястью двумя пальцами.

В глазах Веры блеснули слезы. Девочка прикусила губу и всхлипнула, будто собиралась разрыдаться, но передумала.

– Не надо меня бить.

– А еще юным леди из деловой касты не подобает поучать своих бабушек.

– Ты меня больше не бей, – серьезно предупредила Вера. – Мама хочет, чтобы я себя хорошо вела при тебе. Велела хорошо себя вести, пока папа за мной не придет. Во всем тебя слушаться. Но если ты меня побьешь, она тебе сделает плохо.

Вот так. Первое явное свидетельство, возможно, неизлечимой травмы, нанесенной ребенку безответственными воспитателями. Эвери тихонько вздохнула и кивнула.

– Во-первых, – менторски произнесла она, – человек, которого ты называешь папой, тебе не отец. Он – если он вообще имеет к тебе юридически какое-то отношение, в чем можно усомниться, – твой отчим.

– Я знаю, – отмахнулась Вера. – Ты думала, что это большой секрет? Я об этом все знаю.

– Да? – Во рту у Эвери снова стало кисло. Она втайне тешила себя мечтами сообщить ребенку о его истинном происхождении, объяснив, как Майклсон убил ее настоящего отца.

– Конечно. У мамы от меня нет секретов. Не бывает.

– Хорошо. В любом случае, человек, которого ты называешь папой, за тобой не придет, – продолжала Эвери. – Собственно говоря, ты с ним больше не увидишься, разве что в суде или, быть может, в сети. Не жди его и не будешь разочарована. Твоя мать вступила с ним в сговор, чтобы лишить тебя наследственных прав. Поэтому ее желания и намерения в данном случае не играют роли. От своих родительских прав она отказалась. Ты понимаешь? Они хотели причинить тебе вред. Они тебя не любят.

Вера слушала молча.

Эвери снова вздохнула.

– Я понимаю, что эти истины могут показаться жестокими, но правда обычно сурова, Вера. Осознать это – значит сделать первый шаг к взрослой жизни.

– Ничего ты не понимаешь, – безмятежно отозвалась девочка. – Мама сейчас со мной. Я чувствую, как она меня любит. А папа за мной придет. Если ты меня обидишь, папа сделает тебе еще хуже, чем мама. Он вообще-то сукин сын , – сообщила она с детской наивностью, явно цитируя отчима-матерщинника, но не понимая смысла слов. – Он тебе п…ды даст .

Эвери поморщилась.

– И наконец – угрозы подобного рода неприличны. Я понимаю, ты… не имела возможности это усвоить, живя в одном доме с актерами, но имей в виду, что в реальной жизни ни один из твоих родителей не в силах причинить мне даже малейшее беспокойство. Настаивать, чтобы твоя гран-маман опасалась этих низкорожденных созданий, – значит потакать своим фантазиям, что не только неприлично, но и опасно для бизнесмена. Ты больше не будешь повторять эти нелепые угрозы, равно как не станешь поддерживать эту вредную иллюзию, будто ты поддерживаешь некую, – она поджала губы, – телепатическую связь с матерью. Вступая в светлую и прекрасную жизнь бизнес-касты, подобные детские игры следует оставить. Ты меня поняла, Вера?