Невероятный русский - Мария Дмитриевна Аксенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Язык русских народных сказок
Пожалуй, ничто так мгновенно не приближает нас к нашим далёким предкам, как сказки. Язык сказок хранит много тайн и загадок. Они мучают нас с детства, но зачастую остаются неразгаданными на всю жизнь. Не будем мучиться и попробуем кое-что разгадать.
«Ох ты, гой ecИ, добрый молодец!»… Скольким поколениям малышей не давало покоя это «гой еси»! Они приставали и продолжают приставать к родителям, требуя объяснений. Те отвечают туманно и невнятно: мол, восклицание такое, знак одобрения молодцу.
Действительно, «гой» — слово хорошее, доброе. Это древнерусское пожелание здоровья, удачи и благополучия. Толковый словарь старинных слов и выражений поясняет, что «гОить» означает «исцелять», «живить». Сегодня мы говорим: «Будьте здоровы!», а раньше это же пожелание звучало так — «гой Есте!».
Слово «гой» забылось, а «изгой» осталось. Конечно, связь между ними очевидна. Будем рассуждать «от обратного». Зная, что «изгой» — это «отвергнутый», «изгнанный» из рода, можно предположить, что «гой» — «наш человек». То есть восклицание «Гой еси!» следует понимать и как: «Ты наш! Наших кровей!»
Скоро бы сказка сказывалась, кабы не загадки в ней. «СИвка-БУрка, вещая каурка»… В детстве многие из нас воспринимали эти слова как таинственное заклинание — что-то вроде «крибле-крабле-бумс» или «трах-тибидох». С возрастом приходит осознание (хотя и не ко всем — я проверяла): «сивка», «бурка» и «каурка» — это лошадиные масти.
Сивый — серый, седой. Этот цвет мудрости. Вспомним седину старцев. Сивкой часто называли лошадей этой масти, при этом в пословицах и поговорках всегда содержался намёк на почтенный возраст сивой лошади.
«Люблю сивкА за обычай: кряхтит, да везёт!» «Укатали сивку крутые горки».
«Каурую» иногда называют «дикой» мастью. Окраска туловища лошади рыжеватая, грива и хвост — рыже-коричневые. Рыжий — цвет жизни, огня.
Бурый, коричневый — цвет земли, матери всего живого.
Эти цвета — традиционные у славянских народов.
Но возникает естественный вопрос — почему в сказочной лошади сочетаются сразу три масти? Ведь в жизни так не бывает. И вообще, этот «Сивка-Бурка, вещая каурка» устрашающий какой-то: «Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет». Вы бы на такого коня сели? Нет? А Иванушка не побоялся. Он-то, в отличие от нас, знал, что умерший отец послал ему не «абы какого» коня, а родового — того, который служил и отцу Ивана, и его деду, и прадеду. У древних славян конь считался проводником в царство мёртвых, и в этом была его волшебная сила. Разумеется, такое существо обладало даром предвидения. И оттого «каурка» — вещая.
Вы скажете, а не слишком ли круто заверчено для детей? А изначально сказки сочинялись вовсе не для детей, а для взрослых.
Ну а Баба-яга? Откуда у неё такое имечко? И отчего её избушка стоит на курьих ножках?
Кто-то из филологов считает и этот персонаж, и слово «Яга» исконно славянскими. «Яга» родственна слову «язвить» — причинять боль, мучить. Словарь Макса Фасмера подтверждает это старославянским словом «язя» — «ведьма», болгарским «езА» — «мука», «пытка», сербохорватским jésa — «ужас».
Есть и другое мнение: слово было принесено русскими солдатами из Сибири. Одежду наподобие халата, которая шилась шерстью наружу, называли «яги», «ягушки».
На языке коми слово «яг» означает бор, сосновый лес. Таким образом, Баба-яга — это «лесная женщина». Есть у народа коми и ещё один персонаж — Ягморт, в переводе «лесной человек». Вполне мог бы быть мужем Бабы-яги.
Многие считают, будто костяная нога дадена Бабе-яге исключительно для создания более устрашающего образа. Однако немало и таких людей, которые в курсе, что старушка сия — страж границы между мирами живых и мёртвых, между Явью и Навью. Являясь символом связи как со смертью, так и с жизнью, она одновременно и жива, и мертва именно в силу своего пограничья.
Из этого легко сделать вывод о том, что Баба-яга, что называется, одной ногой здесь, другой — там. Поскольку у современного человека скелет ассоциируется со смертью, то костяная, то есть не облечённая плотью конечность является признаком мёртвого.
Теперь о милой избушке. Её «курьи ножки», видимо, произошли от «курных», то есть окуренных дымом столбов. На них древние славяне ставили «избу смерти» — небольшой сруб с прахом покойника.
Ну и как не вспомнить напарника Бабы-яги по разным пакостям — Кощея Бессмертного? Про его бессмертность сказки нам разъясняют, что смерть Кощея существует сама по себе и находится по такому адресу: на море-океане, на острове Буяне есть зелёный дуб, на дубе том висит железный сундук, в том сундуке заяц, в зайце утка, а в утке яйцо, а в яйце — игла, на кончике которой и находится смерть Кощея.
Ну, с этим разобрались. А вот что за имечко такое — Кощей (Кащей)? Слово «кощей» в XII веке означало раба, пленника. В «Слове о полку Игореве» оно упоминается дважды: Игорь, попав в плен к Кончаку, садится «в седло кощеево»; автор «Слова» говорит, что если бы против половцев явился на помощь Всеволод Юрьевич Большое Гнездо, то чага (рабыня) была бы по ногате, а кощей по резане (мелкие денежные единицы). В этом же значении кощей фигурирует в Ипатьевской летописи. По другой версии (к примеру, А. И. Соболевского), это слово от «костить» («бранить»). Хотя на поверхности, казалось бы, простое толкование: Кощей — просто скелет какой-то, кожа да кости.
Кощей Бессмертный в сказках играет ту же роль скупого хранителя сокровищ и опасного похитителя красавиц, что и Змей Горыныч.
Со змеем вроде бы всё ясно, но что за Горыныч такой? Вроде как отчество (как Иваныч, Петрович и пр.)? Оказывается, слово Горыныч обладает следующими фоносемантическими качествами: мужественный, грубый, сильный, угловатый, большой, холодный, могучий… Прямо герой какой-то, а не отвратительное чудище.
В общем, непростое это дело — читать сказки детям. Вам придётся трижды подумать, отвечая на их вопросы.
Дурак дураку — рознь
Вы никогда не задумывались, почему в сказках Ивану-дураку всегда так везёт? И наследство-то родительское ему достаётся, а то и клад откуда-то на голову свалится. И девица-красавица с приданым в полцарства, в каком бы высоком тереме ни сидела, а в дурака влюбляется и женой его
