Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Историческая проза » Эхо Непрядвы - Владимир Возовиков

Эхо Непрядвы - Владимир Возовиков

Читать онлайн Эхо Непрядвы - Владимир Возовиков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 ... 136
Перейти на страницу:

Глаза князя, разгораясь черным огнем, обратились на бояр.

- Чего замолкли, думные головы? Вас послушать хочу. Ну-ка?

- Государь, - заговорил Боброк. - Отпусти меня воеводой.

- Тебя? Ты разве уже не воевода? Али боишься - Адам-суконник славу переймет? Ничего, боярин, твоей славы не избыть, и тебе рати в поле водить пристало, а стены я другому доверил. Слышишь, Волынец, - другому!

Димитрий задохнулся, рванул ворот, крыльями метнулись длинные рукава охабня, посыпалось, звеня, серебро пуговиц.

- Воры! Амбарные крысы! Едва дымом запахло - ушмыгнули в норы. Скажите мне, бояре, вы, лучшие люди княжества, отчего такое получается: кому сытнее всех живется - от того первого жди пакости государству? Который уж раз спрашиваю: для чего дадены вам уделы, вотчины и поместья?

- Государь! - Голос Василия Вельяминова дрожал. - Не примаю твоих укоров. Пошто лаешься зря, невинных бесчестишь?

Димитрий шагнул к молодому боярину, сжал громадные кулаки:

- Смотри мне в глаза, Васька! Неужто нутро твое не сожгло стыдом, пока слушал гонца? Бояре Москву бросили, бояре Москву предали, и первый - воевода Морозов. Ты слыхал, до чего Москва дожила? - до веча! Суконник Адам, кузнец Клещ, бронник Рублев - вот на ком ныне стоит Москва, вот кем Русь держится! - Димитрий отступил от Вельяминова, словно бы с удивлением оглядел думцев. - Да нужны ли мы нынче Москве? Надо ли посылать туда кого, ежели там свои воеводы нашлись вместо сбежавших? Пошлешь, а он, гляди, дорогой животом ослабнет да и удерет. - Вдруг сорвал горностаевую шапку, шмякнул об пол. - Пропади она пропадом такая власть! Над людьми княжить готов, над ворами - никогда!

Он пошел к двери, распластав полы малинового охабня, бояре отступали с дороги. Громко хлопнула дверь.

- Господи Исусе, што теперича будет? - простонал Квашня. - А ты, Васька, как смел государю перечить? Разбранил - эко дело! - брань на вороту не виснет. На то он и государь, штобы построжиться - кто нас, бояр, жучить-то будет?

- Дмитрий Михалыч, поди хоть ты за ним, успокой, он тебя любит, - попросил Свибл.

- Не надо за ним ходить, - ответил Боброк-Волынский. - Правый гнев - што гроза, гремит недолго. Давайте подумаем, кого в Москву воеводой пошлем.

- Ну, братец, сука вилючая! - ругнулся в углу молодой Михаил Морозов. - Навеки род наш опозорил. Сам поеду, отыщу и заставлю в Москву воротиться, хотя бы простым ратником.

- Доброе дело, Миша, - кивнул Тимофей Вельяминов. - А я бы согласился повоеводствовать.

- Большой полк на тебе, Тимофей, - строго сказал Боброк.

- Коли доверит мне государь, готов ехать сейчас же, - вызвался старший Ольгердович.

- И тебе нельзя, Дмитрий. Ты в поле не раз испытан. Может случиться битва грозная, как на Непрядве, а опытных воевод у нас мало. Москва - не вся Русь.

- Может, Свибла?

- Эх, государи мои, стар уж я ратничать, - вздохнул седовласый боярин. - Два года назад вовсю мечом управлялся, а ныне, боюсь, со стены ветром сдует. В Москве народ языкастый - просмеют. Вот чего я думаю: там теперь нужен человек именитый, хотя бы и молодой. Адама я знаю - хват. Порядок он со своими выборными устроит как надо. Воевода сидельцам необходим - вроде хоругви княжеской. Конешно, в воинском деле соображать должен.

- Золотое твое слово, Федор Андреич, - откликнулся Боброк. - И далеко за таким ходить не надо. Чем Остей не воевода? Внук Ольгерда, под Смоленском и Псковом отличался, тевтонов бил, сам в осаде полоцкой сиживал. Язык наш не хуже свово знает, крещен опять же православным обычаем, как и великий дед его*. (* Официальным языком в Литве того времени был русский язык. Великий литовский князь Ольгерд принял крещение перед смертью.)

Бояре с любопытством посматривали на Остея; молодой литвин стоял среди раздавшегося собрания натянутый, как тетива, рука вцепилась в отворот зеленого жупана, смуглое лицо пылало смущением.

- Ты-то чего скажешь, дядюшка?

Дмитрий Ольгердович дернул себя за сивый ус, покряхтел:

- Не молод ли?

- И-и, государь мой! - Свибл зевнул, перекрестил рот. - Молодость - не укор. Донской в девять лет водил рати.

- При нем тогда вон какие соколы были - ты сам, Федор Андреич, да Вельяминов покойный, да Кобыла, да Боброк, да Минин, да Монастырев, да иные прочие.

- Думаешь, на стенах Адам с выборными будут хуже нас?

- Сам чего скажешь, Остей? - спросил старший Вельяминов.

- Когда мне Донской поверит - умру за Москву! - ответил молодой князь срывающимся голосом.

- Умереть не хитро, Остей, город отстоять надо…

Уходила на восток гроза, очищалось небо, в белесой пене еще бушевало Плещеево озеро.

На другой день после веча толпы посадских и беженцев хлынули в Кремль. В шуме и толкотне старшины сбивались с ног, разводя людей. Посадские, зареченские, загорские хотели поселиться вместе и поближе к своим сотням, поставленным на стены. Это было важно и для крепости осады. К полудню начал водворяться порядок. Для покидающих Москву отвели Никольские ворота. Здесь, близ стены, стояли пустые житницы купца Брюханова. Хитрюга-лабазник, едва донеслись тревожные вести из Казани, снарядил обозы в далекий Торжок, будто бы на большие осенние торжища, и когда в Москве ударил первый набат, в доме его и клетях - шаром покати. Лишь наемный вольный работник, Как тогда говорили - казак, Гришка Бычара богатырским храпом сотрясал по ночам стены пустого амбара. Оставшись без дела, он пристал к воротникам, а в брюхановские амбары складывали добро, отнятое у бегущих из города. Что поценнее, бросали в лари, поставленные прямо в воротах, и специальный дьяк из чернецов каждую вещь записывал в особую книгу - будь то серебряный пояс, жемчужное ожерелье, золотой гребень или сермяжный зипун. Ни просьбы, ни слезы, ни брань, ни угрозы нажаловаться государю не помогали - воротники оставляли беглецам лишь тягло да самое необходимое в пути.

Поезд великой княгини покидал Кремль после полудня. Боярин Красный повел его к Фроловским воротам, очищая дорогу грозным криком и напускной суровостью стражи. За княжеским поездом двигался санный возок Киприана, охраняемый его личной дружиной, тянулись повозки с митрополичьей казной, библиотекой и утварью. Все обозники - в монашеском одеянии. Народ сразу приметил сани владыки, становился на колени вдоль улицы. Киприан, откинув кожаный полог, стоял суровый, огнеглазый, с золотым крестом в руке, благословлял людей на обе стороны. Москвитяне не знали, что владыка покидает стольную. Дрошел слух, будто Сергий Радонежский направился в столицу пешком, и народ тотчас вывел свою догадку: митрополит, мол, самолично отправился встречать святого.

С княгиней находилась лишь кормилица, она держала голубой сверток с новорожденным, старшие дети ехали отдельно. Евдокия была еще слабой, она молча плакала, крестясь на храмы в окошке возка, робко всматривалась сквозь слезы в человеческие толпы. Гул множества голосов пугал ее - словно блуждала в незнакомом, тревожно шумящем лесу. Привычные глазу терема и соборы отчуждались, теряли домашнюю приближенность - в Кремле не стало прежних хозяев, здесь царила новая жизнь и новая власть, олицетворенная в сермяжных толпах, которые прежде кипели где-то за толстыми каменными стенами, за рядами рослых, красивых дружинников, проникая к ней лишь просителями, богомольными странниками да монахами. Теперь эти толпы захлестнули мир, наполнив его грубым говором, тяжелым духом армячины, дегтя, овчинных шуб. Она растерялась, чувствуя себя в новом Кремле лишней и беззащитной, оттого-то знакомое лицо в толпе подняло ее с подушек.

- Останови! Останови! - Она приняла ребенка у кормилицы, и та передала приказание ездовому.

- Видишь боярыню в синей кике с ребенком? Приведи ее!..

Седоусый дружинник наклонился с седла к окошку:

- Чего прикажешь, матушка-государыня? Может, нездоровится тебе?

- Спаси бог, ничего не надо.

В толпе услышали разговор, и женщины хлынули к возку, стараясь коснуться его руками. Евдокию считали в Москве святой затворницей и заступницей сирых; многие в душе не одобряли князя, оставившего ее, больную, с маленькими детьми в городе, которому угрожали бедствия осады.

- Благослови, страдалица!

- Покажи нам хоть личико свое!..

Пугливо улыбаясь, с невысохшими глазами Евдокия приблизилась к окошку бледным лицом. Дружинники пытались оттеснить народ.

- Дай им чего-нибудь, Семен! - попросила Евдокия старшего.

- Денег, што ли? Дак не того оне хотят. И нет у меня.

Увидев княгиню и услышав ее голос, женщины прорвались между конными, и Евдокия, повинуясь внезапному чувству, протянула в окошко сына. Множество рук, белых и темных, нежных и огрубелых, устремились к свертку. Женщины, оказавшиеся близко, успевали поцеловать холодный атлас, моча его слезами, послышались сдавленные рыдания, они заглушили тихий плач ребенка, и сама Евдокия, заливаясь слезами, не заметила, как рядом оказалась вернувшаяся кормилица с молодайкой. Княгиня вдруг поняла: нет у нее роднее этих незнакомых людей, нет и разницы между ними и ею, оставляя их, она теряет себя самое, и готова была выскочить, но уже тронулся возок, ездовой щелкнул бичом, сытые кони понесли, и толпа отстала. Не вольна великая княгиня в выборе своего места. Отерев лицо от слез и передав сына кормилице, она наконец глянула на сидящую напротив молоденькую маму с малышкой на коленях. Девочка таращила любопытные глазенки на плачущую тетю в красивом наряде.

1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 ... 136
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Эхо Непрядвы - Владимир Возовиков торрент бесплатно.
Комментарии