Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2 - Андрей Болотов

 Впрочем, длиною своею простирался он от помянутого проулка до самого ребра горы к речке, ниже двора моего находящейся. Маленькая и ни к чему годная сажелка, выкопанная, как думать надобно, также первейшими еще из моих предков и от долготы времени вся заплывшая и заросшая тиною (34) и небольшая черная банишка, поставленная в саду на берегу оной (35), находились на сем нижнем краю сего сада и занимала собою сие наилучшее и прекраснейшее место во всей усадьбе; но тогда было оно самое презреннейшее и худшее. Один только, стоявший на берегу сей лужицы, престарелый и едва уже дышущий дуб ознаменовал оное и вкупе древность сего произведения рук человеческих.

 За сею сажелкою и за плетнем, ограждающим сад сей, с стороны этой не было уже более ничего, кроме одной крутой, искривленной и самой безобразнейшей горы (30), с растущими кой–где по ней превеликими кривыми безобразными и престарелыми березами. От того места, где была на горе помянутая сажелка, простиралось вниз по ней небольшое углубление с грязным ручейком, на котором, в самом низу и там, где у меня ныне вечерная (?) сиделка и карпная сажелка, была под большою и дряхлою лозою небольшая топкая и непроходимая яма, в которой мачивали старики наши пеньку свою.

 Две косые, крутые и скверные дороги пресекали скверную гору сию вкось. И одна из них шла внизу мимо всей моей усадьбы на двор, к живущему подле меня дяде моему; а другая проложена была снизу по крутой косине горы ко мне на двор и была так крута и дурна, что по ней в повозках съезжать никак было не можно, а гонялся только по ней скот на реку и в поля в летнее время. А сверх того испещрена была вся сия прескверная гора множеством пробитых по косине ее в разных местах тропинок и дорожек. Что все замечаю я в особливости для того, что в последующее время не осталось из всего того ни малейшего следа; но вся гора сия превращена в наилучшее место во всей моей усадьбе.

 Одна только маленькая и крутейшая частичка сей горы занята была ёще стариками нашими под сад, которого остатки застал еще я, при возвращении моем из службы. Сей сад (37), называемый исстари нижним, был очень невелик и простирался только от помянутого огорода, подле двора бывшего, но косую съездную нашу дорогу вниз с горы. И как подле плетня, ограждающего его от горы, насажены были покойною родительницею моею и в самый тот год как я родился, березки, и из оных три стоят еще и поныне и одна в наилучшем месте пред окнами моего дома и служащая мне вместо ветромера, то и могут они собою доказывать, где была тогда съездная с горы дорога и покуда простирался наш нижний сад, по горе к реке. В сторону же к вершине простирался он вплоть по ручей, и старинный наш лучший ключ, известный под именем Течки, были всегда в саду этом. Впрочем, весь сей сад состоял только из немногих старинных и ни к чему годных яблоней, разбросанных по самой крутизне горы; а внизу, где он оканчивался и где теперь вершинная сажелка, бывала у нас на ручье и колодезе винокурня деревенская (38).

 Вот вам подробное описание всего моего обиталища, которое, по всей справедливости, было незавидно и мило мне только потому, что я тут родился и жил то нескольку времени в моем младенчестве и в малолетстве. А впрочем было не только наипростейшее в свете, но требовавшее во всех частях своих переправки, а в иных и совершенного переворота. А каков был мой дом со двором, таковы же точно и ничем не лучше были и оба соседские господские домы в нашей деревне. А всего удивительнее было то, что и самое расположение внутренних комнат было во всех домах одинаково: власно так, как бы старики наши лучшего расположения выдумать не умели, или не имели к тому столько духа. У самого дяди моего Матвея Петровича, бывшего в свое время хорошим геометром и инженером, был точно такой же, и вся разница состояла в том, что был дом его меньше и власно как миниатюрный перед нашими.

 Оба сии дома были неподалеку от моего, и дом помянутого генерала Никиты Матвеевича Болотова, находился только за вершиною, и окружен был почти вокруг старинным садом, насажденным еще его дедом Кириллою Ерофеевичем, яко первым основателем всего сего селения. Место, избранное им под дом, было также одним не из самолучших, и хоромы были также спрятаны и поставлены так, что из них всего нашего изящного местоположения было совсем невидно.

 И старики наши любливали как–то смотреть только на свой двор и передние ворота.

 Что касается до дома и двора дяди моего Матвея Петровича, то, как сему, по разделе с моим покойным родителем, вздумалось поселиться внутри той половины сада, которая ему досталась, то и сделался дом его к нам очень близок и не более, как только сажен на 30 или на 40 от оного. И как в последние пред сим времена из всего сего двора не осталось и следа, то и замечу я впредь для памяти, что хоромцы его стояли лицом к нашему двору, а узким боком под гору; и что под самыми окнами с сей стороны стояла та яблонь, которая, будучи повалена бурею, растет у меня теперь неподалеку от парников, лежучи, и известна под именем лежанки, а за сими хоромцами и далее к вершине, был его задний двор, с избами, скотскими дворами и закутами.

 Впрочем, надобно заметить, что каков беден был наш дом и двор, таковы ж были и все деревни наши. Будучи людьми малодостаточными, имели мы их очень немногие и малолюдные. У меня во всем здешнем селении было только 3 двора, да в деревне Болотове 2, да в Тулеине 6: и всего здесь только 11 дворов. А и в других деревнях также сущая малость и клочки самые малые, как например, в ближней из сих, каширской моей деревне, Калитине, было только крестьянских два двора, да двор господский; а в деревне Бурцовой только 1 двор. В епифанской моей деревне, Романцове, только 2 двора, а в чернской? Есиповой, только 1 двор, да в шадской, что ныне тамбовская, дворов с десять. Вот и все мое господское имение, ибо более сего я не имел. А как присовокуплялось к тому и то досадное обстоятельство, что все сии мелкие и ничего незначущия деревнишки не только были малоземельны, но и земля везде находилась в чрезполосном владении с другими посторонними помещиками, и посему ничего особливого с нею предпринимать было не можно, то и проистекло от всего того–то натуральное следствие, что и доходы наши с них были чрезвычайно малы и ничего почти незначущими.

 В сии–то бедные и малодоходные деревнишки приехал я тогда жить, и ими–то должен был не только содержать себя, но и поправлять свое жилище; а сверх того должен был помышлять и о заведении всего того, чего у меня недоставало и о снабдении и дома своего, и самого себя множеством разных и необходимо нужных вещей: ибо, не только у самого меня не было никакого порядочного платья, кроме моих прежних и тех мундиров, которые мне тогда и носить было уже не можно, но не было у меня ни довольных лошадей, ни конской сбруи, ни экипажей для езды, ни лакеев, ни ливреи на них, а в доме не было ни единой почти посудины, кроме немногой старинной и изломанной оловянной, и нескольких стаканов и рюмок, а из мебелей ни единого почти стульца, ни единого столика, ни одних кресел и канапе; а о комодах и прочем и говорить нечего. Итак, всеми, и всем надлежало мне заводиться и всем обостроживаться в своем доме, и обо всем тогда мыслить и рассуждать, а особливо в первые дни по моем приезде.