Глобальное обновление - Петр Григорьевич Заборцев

Влад сразу понял, что видел обоих еще раньше, но не настолько часто, чтобы сразу опознать. Тем более, в голове все еще слегка гудело, последствия травмы давали о себе знать.

— Арина передает вам привет, — сказал тот, что был пониже, приближаясь к кушетке. На его землистом лице выделялись небольшие аккуратные усики.

Исаев, еще до появления визитеров, принял лежачее положение, рассудив, что тем, кто появится, вовсе не обязательно знать, что он в состоянии активно передвигаться.

— Арина? — делая недоуменный вид, переспросил он, отчаянно пытаясь вспомнить говорившего человека и, наконец, его осенило. Это же коллега Горева, которого он представлял на Форуме. Как его?.. Ммм…

— Представьте себе, — весело подтвердил «усатый». Хотя в его взгляде не было и малейшего признака доброжелательности. — Я был накануне в Новосибирске и имел удовольствие с ней пообщаться. Молниевский моя фамилия, а точнее, Егор Алексеевич Молниевский.

«Конечно же!» — Влад мысленно хлопнул себя по лбу а вслух сказал:

— Мы с Ариной давно уже не виделись, а она разве в Новосибирске? По-моему, она уезжала на север. И как у нее дела сейчас? — если это и была некая ловушка, то на взгляд Исаева, очень уж топорная.

— Сносно! — все так же «радостно» отозвался Молниевский. — Вполне сносно! Но, полагаю, вас в первую очередь волнует ваше нынешнее… эээ… местоположение?

Влад внезапно вспомнил и второго.

«Это же никак не может быть, — мелькнуло у него. — Что за мистификация?».

Потому что в материалах дела о похищении Колокольниковой второй мужчина, высокий, спортивного вида, проходил как главный осужденный. Рядом с Молниевским стоял сейчас Евгений Белов, собственной персоной.

Дело принимало какой-то очень странный оборот.

— Да, — Влад непроизвольно сглотнул. — Я не совсем понимаю, что происходит.

— Естественно, — кивнул Егор Алексеевич. — Но уверяю вас, в свое время все встанет на свои места. К большому моему, поверьте, — искреннему! — сожалению, обстоятельства сложились таким образом, что мы были вынуждены вас на время… даже не нейтрализовать, я бы сказал, обеспечить вам квалифицированный медицинский уход и качественное восстановление после травмы. И приношу извинения за инцидент с задержанием, ребята явно перестарались.

Влад попытался как-то связать в голове происходящее, но мысли словно завязли в густом тумане.

— Я прекрасно понимаю ваше состояние, — кивнул Молниевский. — Просто вы смотрите на происходящее однобоко, априори причислив нас к врагам, что не соответствует истине. Мера с вашим задержанием — вынужденная и санкционирована не Юстиционом, а Политпроспектом. Не только у вас в ведомстве производятся секретные операции, а вы, сами того не осознавая, поставили выполнение одной такой операции под угрозу срыва. Объяснять вам все на пальцах было просто некогда, да вы и не поверили бы сразу. Поэтому пришлось прибегнуть к радикальным мерам и если бы вы… впрочем, что произошло, то произошло, поэтому теперь ваша главная задача — полностью восстановиться. На это по нашим расчетам вам понадобится пара дней. Только после этого, вы сможете нам помочь, я не сомневаюсь, что к тому времени вы будете полностью на нашей стороне. Как Арина, например, которая уже участвует в операции. Я вам сейчас не стану ничего подробно объяснять, это преждевременно и потребует слишком много времени, полагаю, лучше вам самому дойти до сути, а это произойдет, когда вам откроются факты. Вот один из таких фактов — рядом со мной стоит Евгений Белов, которого вы наверняка узнали. Нетрудно догадаться, что и его присутствие здесь санкционировано в рамках все той же секретной операции.

Влад посмотрел на Егора Алексеевича недоверчиво. Его слова прозвучали неожиданно и, мягко говоря, не вписывались в логику.

«Почему я должен ему верить? — подумал Влада. — Только потому, что я когда-то видел его с Горевым? Но ведь рядом с ним действительно стоит Белов, который должен отбывать наказание, я ведь своими глазами видел его обвинительный приговор! Вытащить его на свободу в таких обстоятельствах могли бы, если не Юстицион, то только очень влиятельные госструктуры. Впрочем, если он изначально принимал участие в какой-то засекреченной операции. Но все же… Слишком много непонятного».

Егор Алексеевич подошел к боковой стене и произвел некоторые манипуляции. Темная створка стала бледнеть, потом приняла полупрозрачные очертания. За стеклолитом располагалось очень большое и светлое помещение. Влад рассмотрел большие лабораторные стеллажи, пульты управления, инженерные модули, судя по всему, его комната была частью крупной научной лаборатории, этаким медотсеком для непредвиденных случаев. В лаборатории было довольно людно, сотрудники перемещались между модулями, сидели за рабочими столами, то есть, все пространство было наполнено обычный рабочей атмосферой.

— Чтобы вам не было очень уж скучно, — пояснил Молниевский свои эволюции. — А если серьезно, посмотрите внимательно — вот все эти люди трудятся сейчас на благо нашего общего дела и, не побоюсь высоких слов, на благо всей страны. Все заняты своим делом и это правильно. И все эти люди, косвенно тоже участвуют в нашей операции, и вы еще даже не представляете ее масштаб. Приоткрою вам чуть-чуть карты, сейчас мы пытаемся вывести на чистую воду некоторых высокопоставленных сотрудников вашего ведомства, и ваши контакты с ними могут существенно помешать нам. Поэтому прошу вас, не мешать и не задавать ненужных вопросов. Со временем все станет на свои места, и вы всё узнаете. Я понимаю, что вы мне не верите. Мы оба профессионалы, и личные переживания сейчас не важны. Важно лишь общее дело. Надеюсь, и вы не будете на меня лично в обиде, но для профилактики я вынужден пока ограничить ваше передвижение. Для вашей же безопасности, поверьте! Поэтому на всякий совсем уж экстренный случай, Евгений побудет пока снаружи… Да, и чтобы у вас не возникло нежелательного искушения, поясню, что стекло одностороннее. Вас снаружи не видно. Все же медицина — процедура интимная… Выздоравливайте и обдумайте все хорошенько. Мы еще обязательно увидимся!

Молниевский оказался прав. Влад ему не поверил. После того, как Исаева снова оставили в одиночестве, некоторое время инспектор боролся с почти непреодолимым желанием разломать и разбить всю аппаратуру. Его обуяла жажда деятельности. Но поразмыслив и усилием воли подавив желание повоевать, Влад принялся рассуждать. Его мысли приобрели чёткое направление. Основная мысль была вполне разумной — надо было удостовериться в правильности подозрений, а для этого необходимо было оказаться на свободе.

Его очень насторожили намеки политика на неких руководителей Юстициона, ведущих двойную игру. Из людей такого ранга Влад контактировал в основном со Строевым и Панкратовым. В процессе расследования до него доходила информация об имеющемся компромате на начальников, но он считал это обычным сведением счётов между соперничающими структурами. Неподтвержденный компромат можно было нарыть, на любое высокопоставленное лицо в силовых структурах. Но то, что директор