Дыхание богов - Бернард Вербер

Конечно, я не первый, кто попал сюда. Из множества учеников, побывавших на острове за тысячи лет, десятки, если не сотни, приходили к Гере и поднимались по янтарной лестнице, чтобы оказаться лицом к лицу со Сфинксом.

Я думаю, что херувимка, сморкмуха, которая столько раз выручала меня, тоже была богиней-ученицей. Прежде чем превратиться в женщину-бабочку, она тоже взобралась на гору. Она была отважной и решительной. Я недооценивал ее только потому, что она была маленькой и выглядела как насекомое. Я снова ловлю себя на том, что недостаточно внимателен к тем, кого встречаю на своем пути, и сужу их по внешнему виду.

Сфинкс сдувает херувима со своего когтя.

– Херувим – это не так уж плохо, – произносит она. – Проблема в том, что они не могут говорить. Выражать свои мысли вслух все-таки приятно, правда?

Херувим в ответ показывает свой острый язычок.

– Итак, говори или умолкни навеки. Я напомню тебе загадку:

Лучше, чем Бог.

Страшнее, чем дьявол.

У бедных есть.

У богатых нет.

Если съесть, умрешь.

И Сфинкс тяжело вздыхает, как утомленная любовница.

– Итак? Каков ответ, милый?

Я закрываю глаза. Надеюсь, что меня озарит в последний момент. Посетит откровение. Что-нибудь в выражении лица Сфинкса подскажет правильный ответ. Но ничего не происходит. Абсолютно ничего.

Я думаю. Ищу. Я не сдамся так близко от цели.

На самом деле я веду себя как смертный, надеясь, что откуда-то придет помощь.

Чистое суеверие.

А суеверия приносят несчастья.

Смертному может помочь ангел, ангелу поможет бог. А кто поможет богу?

Я смотрю на гребень горы. Там ни лучика света. Я все больше склоняюсь к мысли, что наверху ничего нет.

Мне хочется повернуть обратно. Я вернусь к Гере и скажу ей, что она была права. Потом спокойно спущусь и постараюсь выпросить прощения за свою выходку. Афродите я скажу, что видел Сфинкса и не нашел ответа, Мате Хари – что люблю ее, а своему народу объявлю: «Ваш бог вернулся».

Я не могу отступить.

– Я помогу тебе немного, – говорит чудовище.

– Подсказка?

– Нет, лучше. Немного жизненного опыта.

Сфинкс меняет позу, скрещивает на груди руки.

– Успокойся, – говорит она. – Устраивайся поудобней. Сядь по-турецки. Мы начинаем внутренние поиски ответа. Освободи голову от мыслей.

Я сомневаюсь, стоит ли ее слушать, но внутренний голос подсказывает, что стоит рискнуть. Я слушаюсь и усаживаюсь как можно удобнее. Закрываю глаза.

– Забудь, кто ты. Покинь свое тело и посмотри на себя снаружи.

Я слушаюсь. Я вижу себя.

Мишель Пэнсон сидит перед Сфинксом. Разумеется, этот неосторожный ученик погибнет.

– Теперь отмотай пленку назад, – раздается гнусавый голос Сфинкса. – В прошлое. Что ты делал двадцать секунд назад?

Я шел сюда. И я иду назад, пячусь.

– Продолжай отматывать пленку.

Я вижу, как спускаюсь назад по янтарной лестнице внутри горы.

– Дальше, дальше.

Я снова в домике Геры. Когда я появляюсь, пятясь, она говорит «Прощай», когда выхожу из домика – «Входи».

Я сидел верхом на Пегасе. Я лечу назад, спускаюсь с горы на крылатом коне. Приземляюсь.

Я дрался с Раулем.

Пленка все быстрее перематывается назад.

Мата Хари. Сент-Экзюпери. Жорж Мельес. Сизиф.

Прометей. Афродита. Афина. Фредди Мейер.

Кентавр. Сморкмуха. Жюль Берн.

Я видел перед собой остров.

Я плыву назад, спиной к океану.

Я вижу, как погружаюсь в воду.

Я вижу себя глубоко под водой.

Я вижу, как на огромной скорости вылетаю из воды.

Я взмываю в воздух, пролетаю слои атмосферы.

Я прозрачен, я становлюсь духом.

Дух летит назад, к розовому свету.

Я снова в Империи ангелов.

Картины прошлого стремительно проносятся мимо.

Обратный отсчет.

Я вижу себя в Империи ангелов в окружении других ангелов, работаю с тремя сферами моих подопечных.

Спиной вперед меня несет ко входу в Империю.

Я вижу себя во время суда надо мной. Эмиль Золя выступает в мою защиту перед тремя архангелами при взвешивании моей души.

Я скольжу назад над территориями континента мертвых.

Белый мир, в котором умершие выстроились в длинную очередь на суд.

Очередь движется назад, и я вместе с ней.

Зеленый мир красоты.

Желтый мир знания.

Оранжевый мир терпения.

Красный мир желания.

Черный мир страха.

Голубой мир, пограничная зона континента мертвых.

Я эктоплазма, лечу к свету, который притягивает меня.

Я вижу, как моя душа входит в тело мертвого Мишеля Пэнсона.

Я вижу себя, в панике смотрящего на Боинг-747, который врезался в мой дом. Осколки стекла соединяются, окно становится целым, Боинг летит назад, теряется в небе.

Быстрее, еще быстрее.

Я вижу себя смертным, я танатонавт на танатодроме. Вместе с друзьями, Раулем Разорбаком, Стефанией Чичелли, Фредди Мейером, провожу опыты по выходу из тела.

В голове мелькает мысль: «Я мог бы стать легендой». Или уже возникла когда-то легенда обо мне, как возникли мифы о Прометее или Сизифе. Я быстро гоню прочь эту мысль, порожденную гордыней, и продолжаю путешествие во времени. Я становлюсь моложе, я Мишель Пэнсон-подросток.

Я новорожденный. Пуповина срастается, тянет меня к матери.

Головой вперед я проскальзываю в материнскую утробу, потом моя душа возвращается на континент мертвых. Очередь, суд. Белый, зеленый. Желтый, оранжевый, красный, черный, голубой миры, и я возвращаюсь на землю, в чужое мертвое тело.

Я врач в Санкт-Петербурге, умер от туберкулеза в окружении многочисленного семейства.

Сфинкс помогает моей душе продолжить погружение в прошлое.

Я становлюсь новорожденным, возвращаюсь в утробу, душа покидает тело, возвращается на континент мертвых, снова на Землю в труп танцовщицы, исполнявшей канкан. Надо же, я, оказывается, был красивой девушкой. Я маленькая девочка. Новорожденный младенец.

Жизни пролетают одна за другой. Японский самурай, кельтский друид, английский солдат, бретонский друид, египетская одалиска и врач из Атлантиды. Каждый раз все немного размыто, когда я превращаюсь в плачущего младенца, забываю речь, срастается пуповина и, словно отпущенная резинка, утягивает меня внутрь женской утробы. Движение ускоряется. Время летит назад с дикой скоростью.

Я крестьянин, охотник, дрожащий от холода пещерный человек.

Австралопитек, который боится, что не найдет пропитания.

Землеройка, которая боится ящериц.

Ящерица, которая боится более крупных ящериц.

Большая рыба.

Инфузория-туфелька.

Водоросль.

Камень.

Космическая пыль.

Луч света.

Я – свет, и меня тянет назад, к «большому взрыву».

Я вижу частицу Космического яйца, породившего меня.

Яйцо уменьшается и вдруг – хлоп, и его нет. Больше ничего нет.

Ничего?

Последний виток развития духа заканчивается «ничем».

Вселенную породило ничто, и она закончится ничем.

…Ничего?

«Ничего. В начале ничего не было».

Боже мой, это же слова, которыми открывается пятый том «Энциклопедии относительного и абсолютного знания». Они всегда были у меня перед глазами, но я не видел их.

Я открываю глаза. И произношу, глядя в глаза Сфинкса:

– Ничто.

Женщина с телом льва в изумлении смотрит на меня. Она дрожит от удовольствия.

– Милый, не знаю, ты ли тот, кого ждут, но ты тот, кого ждала я, – шепчет она. – Продолжай.

Открытие ослепляет меня.

– Лучше Бога? Ничто. Ничто не может быть лучше Бога, – объясняю я.

Сфинкс кивает. Я продолжаю.

– Страшнее, чем дьявол? Ничто. Нет ничего страшнее дьявола. Чего нет у бедняков? Ничего. Чего не хватает богатым? Ничего. Если ничего не есть, то умрешь.

Наступает молчание.

– Браво, милый. Тебе удалось то, что еще никому не удавалось.

Внезапно Сфинкс представляется мне не чудовищем, а добрым гением, одним из тех, кто направил мою жизнь по верному пути, кто способствовал моему росту.

Значит, вот зачем нужно было столько опасностей, бед, страха – для того чтобы я наконец понял. После того, как испытаю первый приступ гнева, совершу первый поступок, направленный против общества, докажу, что смел и умен. Я вступил в состязание со Сфинксом и победил ее, потому что способен абстрактно мыслить.

Львица с человеческим лицом отходит в сторону, открывая проход между двумя желтыми скалами.

Она говорит на прощание:

– Ты можешь продолжить свой путь. Но будь осторожен. Дворец Зевса охраняют Циклопы.

Я иду вперед, потом возвращаюсь к Сфинксу:

– Согласно легенде, Сфинкс, кажется, должен покончить с собой от досады, если человек отгадает ее загадку?

Сфинкс встряхивает гривой.

– Не нужно верить всему, что говорят, и даже пишут. Особенно не стоит верить легендам. Они нужны лишь для того, чтобы легче было управлять смертными. Давай же, милый, ступай прочь, пока я не передумала.

Я смотрю на Сфинкса, и вдруг эта живая преграда кажется мне симпатичной. Ведь она все сделала, чтобы у меня получилось.