Русско-турецкая война 1877—1878 гг. - Николай Иванович Беляев

После отражения четвертой турецкой контратаки положение войск левого русского фланга стало безнадежным. Скобелев в своей реляции так описывал состояние редутов Кованлек и Исса-ага: «Редуты представляли к этому времени (З,5 часа пополудни) страшную картину. Масса трупов русских и турок лежала грудами. Внут­ренность редута была особенно наполнена ими. В глубокой траншее, связывавшей редуты, продольные выстрелы неприятельские клали сразу десятки людей, и груды трупов, заполнявших траншею, чередовались с еще живыми защитниками. На редуте №2 часть бруствера, обращенного к г. Плевне, была сложена из трупов. На редуте №1 три орудия 5-й батареи 3-й артиллерийской бригады были частью исковерканы и лишены прислуги и лошадей. Остальные два орудия 2-й артиллерийской бригады, лишившиеся тоже прислуги, я приказал увезти раньше. Стоявшее в редуте орудие было тоже подбито. Я вынул из орудия кольца на случай, если они попали бы в руки турок»(17).

Тяжелым было положение русских и в тылу редутов. Куропаткин так писал об этом: «Участок позиции между третьим гребнем и редутами представлял картину тоже тягостную: тысячи раненых и трупов лежали на этом участке. Сотни тел солдат Калужского полка, убитых 27 августа (9 сентября нового стиля. - Н. Б.), лежавшие вперемешку с турецкими трупами, разлагались и заражали воздух»(18).

Временно командовавший 4-м корпусом Крылов прислал на редуты обессиленный боем 11 сентября и слабый (1300 человек) Шуйский полк. Полк запоздал; его пришлось использовать уже лишь для прикрытия отступления, которое войска левого русского фланга вынуждены были предпринять после пятой турецкой контратаки, начатой около 16:30. Вместе с Шуйским Крылов выслал и Ярославский полк, но Зотов забрал его в свой общий резерв. Войска левого фланга отошли от редутов и унесли с собой всех своих раненых. Только доблестный майор Горталов не захотел покинуть вверенный ему редут; с горстью защитников редута бросился он навстречу туркам и был ими изрублен.

За дни боев войска русского левого фланга потеряли убитыми и ранеными 6500 человек, что составляло 44% офицеров и 41% солдат и унтер-офицеров войск Скобелева и Имеретинского.

Всего русские войска Западного отряда во время третьего штурма Плевны с 7 по 12 сентября потеряли около 13 000 человек, а румынские войска - около 3000 человек. Турки определяли свои потери в 3000 человек.

Русские войска - русская пехота в особенности - показали высокую доблесть, самоотверженность и стойкость. Поставленные своим армейским и высшим командованием в такие условия, при которых победа малой кровью была невозможна, они тем не менее проявили все присущие им выдающиеся боевые качества.

Третья Плевна отчетливо показала, что за 2,5 месяца войны русское высшее командование ничему не научилось, ничего из своих прежних ошибок не учло и к старым ошибкам умудрилось прибавить новые.

В конечном итоге необходимо признать, что третий штурм Плевны не был основан на реальном расчете, а строился лишь в расчете на одну доблесть русского солдата, на неожиданное появление благоприятных случайностей, на «авось».

В трех штурмах Плевны русские потеряли 32 000 человек, румыны - 3000 человек, а поставленная цель так и не была достигнута. Тем самым командование Дунайской армии и Западного отряда показало свою неспособность к организации атак на обороняющегося противника, укрытого в земляных полевых укреплениях и сильного своим ружейным огнем.

В заключение надо сделать некоторые выводы относительно стратегического значения Третьей Плевны и ее вклада в военное искусство.

После Третьей Плевны положение русской Дунайской армии оставалось напряженным. Значительная группа войск была прикована к Плевне, нельзя было создать в Дунайской армии крупный общий резерв, чтобы решать основную стратегическую задачу - наступление к Константинополю. Отсутствие общего резерва устраняло всякую возможность начала наступления Дунайской армии до прибытия осенних подкреплений.

В тактическом отношении Третья Плевна с русской стороны интересна попытками более тщательно, иногда даже по-новому, подойти к организации крупного наступления. Именно поэтому заслуживают положительной оценки мероприятия по инженерной подготовке сражения, съемке карт, тренировке войск, рекогносцировке и, наконец, попытке уяснения основ плана предстоящего сражения. Один факт наличия таких мероприятий говорил о более тщательной подготовке сражения с русской стороны. Новое заключали в себе и приведенные выше основы плана предстоявшего сражения. Но беда в том, что большинство этих мероприятий в основном не охватывали главного или оставались одними лишь попытками, не претворенными в жизнь. Так, например, инженерная подготовка сражения не предусматривала инженерного содействия войскам, главным образом пехоте, в сближении с противником и занятии исходного положения, в подводе войск с наименьшими потерями на наиболее близкое к противнику расстояние; тренировка войск предусматривала подготовку к самому штурму, а не к сближению и наступлению на дальних и средних дистанциях ружейного огня; рекогносцировки не дали ясных данных по разведке самих неприятельских укреплений, ограничившись лишь изучением подступов к ним, а в отношении местности западнее Тученицкого оврага не дав даже и этого; основы плана, правильные сами по себе, не были в период подготовки ничем обеспечены, вследствие чего при осуществлении их во время сражения они не могли быть выполнены.

У командного состава и штабов не хватало практических и организационных навыков для решения усложнившихся вопросов организации сражения. Милютин задал в академиях тон обучения офицеров в практическом и прикладном духе, но этот тон ко времени Третьей Плевны в достаточной мере еще не дал плодов.

В тактическом отношении Третья Плевна все же дала кое-что новое. Так, Плевна подтолкнула введение носимого (малого) шанцевого инструмента - лопат. Они были даны каждой роте в количестве 50% ее численности. В 1878 году малые лопаты уже стали поступать в Дунайскую армию.

В 1881 году появилось первое конкретно разработанное по опыту плевненских и других боев «Наставление по самоокапыванию пехоты малой лопатой». За границей ряд работ по полевой фортификации, основанных на опыте Плевны, появился в 1880 году, но в виде индивидуальных исследований, а не официальных руководств.

Ряд боев Дунайской армии, в особенности плевненские бои, заставили всерьез заняться вопросом о введении на вооружение русских войск полевого орудия с крутой траекторией и более мощным, чем у 9-фунтового, снарядом. Так, в 1885 году в русской армии появляется 6-дюймовая полевая мортира на колесном лафете. А. П. Энгельгардта; в ту пору подобного орудия не было еще ни в одной армии мира.

У турок в тактическом отношении наиболее интересной являлась организация и проведение контрудара на Исса-ага - Кованлек. Ни под Никополем, ни при Первой и Второй Плевне турки крупного контрудара не производили - в этом отличие Третьей Плевны от имевших ранее место крупных оборонительных сражений