Воющие псы одиночества - Александра Маринина

- Ты зря стараешься, я не фотогеничная, - смущенно сказала Лиля. - Я всегда на фотографиях плохо выхожу.

- Глупости. На моих фотографиях ты будешь выглядеть красавицей, у меня глаз хороший и рука легкая. Встань теперь вот к этому дереву. На нем уже есть зеленые листочки, они с твоей курткой будут хорошо сочетаться.

Уже полтора часа Максим водил Лилю по улицам и фотографировал, а разговор все никак не выходил на нужную дорогу. То ли у него умения не хватало, то ли

Лиля подсознательно, а может быть, и сознательно сопротивлялась.

- Ты давно носишь эту куртку? - спросил он, выбирая место для очередного кадра.

- Первый сезон, мне ее отец на Новый год подарил. А что?

- Тогда держу пари, ни у кого нет фотографий, на которых ты в этой куртке, я буду первым и, надеюсь, единственным. Она тебе очень идет, ты даже не представляешь, какая ты в ней красивая. Только дай слово, что больше не будешь в ней фотографироваться, ладно? И эти роскошные снимки будут только у меня.

- Извини, Макс, не могу, - рассмеялась Лиля. - Не могу тебе этого пообещать. Конечно, если ты хочешь, я больше не буду в ней фотографироваться, но все равно одна такая фотография уже есть.

- У кого? - нахмурился Максим, изображая ревность.

Впрочем, что-то похожее на ревность он и в самом деле почувствовал, но думал он в этот момент прежде всего о деле.

- Да так, у одного…

- У кого? - спросил он еще строже. - Мы уже выяснили, что на курсе у тебя никакого парня нет. Значит, кто-то другой у тебя все-таки есть?

- Да нет, Макс, не бери в голову. Так, один знакомый. Он меня мобильником сфотографировал, просто ради шутки. Теперь, когда я ему звоню, у него на дисплее высвечивается эта фотка.

- Значит, ты ему звонишь?

- Теперь уже нет.

- Поссорились, что ли?

- Нет, просто надоело… Я и номер из-за этого сменила, чтобы он мне не звонил. Маме наврала, что мобильник потеряла.

- Ты и мне наврала, - сурово заметил Максим. - Помнишь, я встретил тебя, когда ты выходила из салона связи? Ты тогда сказала, что купила новый мобильник, потому что старый потеряла.

- Ну а что ты хотел? Чтобы я тебе правду сказала? Мол, меняю номер, потому что хочу отделаться от поклонника? И что бы ты после этого про меня подумал?

- Подумал бы, что ты отбоя не знаешь от ухажеров.

- Ничего подобного. Ты подумал бы, что я легкомысленная и раздаю свой номер телефона направо и налево, а потом не знаю, куда деваться от звонков. Макс, я не такая, честное слово.

- Да я вижу, что ты не такая. Ты классная девчонка. Вот я и удивляюсь, как ты могла связаться с парнем, который тебе надоедает. Ты же такая умная, осторожная. Если он тебя сильно достает, ты мне скажи его координаты, я с ним разберусь.

- Да он не парень… Он старше меня намного.

Ну слава богу. У Максима отлегло от сердца. А то он уже начал было сомневаться в своих способностях оперативника. Теперь дело, кажется, пошло… Впрочем, он не мог бы сказать с полной уверенностью, что именно обрадовало его больше: тот факт, что он все-таки сумел вывести разговор на нужную тему, или то обстоятельство, что у него на данный момент нет реального соперника. Лиля ему очень нравилась. Ну очень! Он даже не чувствует семь лет разницы в возрасте, ему кажется, что Лиля моложе его всего года на два - на три. Она так много знает и рассуждает не как зеленая первокурсница. И характер у нее хороший, спокойный, она не выпендривается, не строит из себя черт-те что. И красивая, аж глазам больно. Что и говорить, классная девчонка!

Максим позвонил, когда Настя мыла посуду после обеда.

- Его зовут Кириллом, работает где-то на Большой Тульской, больше Лиля ничего о нем не знает, - сообщил он воодушевленно. - Ни фамилии, ни адреса, ни точного возраста. Зато есть номер мобильного телефона и марка и номер машины. Мне этим заняться?

- Обязательно. И срочно. Откуда он вообще появился, этот Кирилл?

- Познакомился с Лилей в метро. Сказал, что она приносит ему удачу, что каждый раз, когда он с ней едет в одном вагоне, у него день удачно складывается, и предложил возить ее по утрам в институт. Она согласилась. А теперь ей это надоело. Она даже номер мобильника сменила, чтобы он ей не мог дозвониться.

- Только возить в институт? - переспросила Настя озадаченно. - Больше ничего?

- Лиля сказала, что ничего. Не приставал, целоваться не лез, руки не распускал, намеков никаких не делал. Якобы он сказал, что хочет с ней дружить. Платонически, так сказать. Даже цветов ни разу не подарил. Теть Насть, вы верите, что такое бывает?

- В книжках, - усмехнулась Настя. - А в жизни не бывает. Ему что-то нужно от Лили. И когда он не сможет до нее дозвониться, он начнет ее искать. Ты меня понял?

- Понял, теть Насть. Как что узнаю - сразу позвоню.

В следующий раз он позвонил часа через два. Настя к этому времени разложила пасьянс «Заколдованный дворец» раз тридцать, причем он ни разу не сошелся. У Лешки он почему-то сходится через два раза на третий. Рука у него, что ли, счастливая на карты? Или она сама думает о чем угодно, только не о картах, и делает ошибочные ходы?

- И машина, и телефон зарегистрированы на некоего Евгения Александровича Любченко, прописанного в Москве, - доложил Максим.

И никакой он не Кирилл… Зачем же солгал девчонке, зачем назвался чужим именем? Если бы у него не было сомнительных намерений, он назвался бы Евгением. Или машина не его, водит по доверенности? И телефон тоже не его, а чей-то, в данном случае - владельца машины. Такое бывает сплошь и рядом.

- Теть Насть, сегодня праздник, нигде никого нет. Вряд ли я что-то смогу еще узнать.

- А ты ножками, Макс, ножками, а не по телефону, - насмешливо посоветовала она.

Упрямый пасьянс никак не желал сходиться, но Настя с удивлением обнаружила, что тупое карточное занятие помогает скоротать время напряженного ожидания и даже снимает нервозность. Вряд ли Максиму что-то удастся сегодня сделать, но вдруг…

В последний раз он позвонил уже около одиннадцати.

- Евгений Александрович Любченко больше года не живет в России, вернее, бывает короткими наездами, - сообщил Заточный-младший. - У него какой-то бизнес по части горючки в США. И ему слегка за пятьдесят. Это никак не может быть Лилин знакомый. Ничего более подробного узнать не удалось, сведения от соседей по месту прописки, никого из семьи нет, квартира пустует.

Значит, он оставил машину и телефон приятелю. И этот приятель вполне может оказаться и Кириллом, и Иваном, и Федором, и Альбертом,

Теперь нельзя утверждать, что он назвался Лиле вымышленным именем. Так, может быть, нет у него никаких плохих намерений в отношении девушки?

Может, зря она, Настя, гонит волну, заставляет Максима что-то выяснять, нервничает? Ничего Лиле не угрожает, никто ее не тронет. Но ведь фотография! Зачем Кирилл, или как там его зовут на самом деле, послал ее Лозинцевой в Баден-Баден? Или все просто, Лозинцева - его знакомая, родственница, двоюродная сестра, наконец, и он счел нужным показать ей фотографию девушки, с которой познакомился? Опять вопросы, одни вопросы, кругом вопросы. И еще эта тревога, которая не отпускает ни на минуту. Нет у Насти чутья, это всем давно известно, и тревога не может быть вызвана интуитивным предчувствием беды. Где-то есть логическая связка, которую Настя упустила, но которую не упустило ее подсознание, вот отсюда и тревога. Подсознание настойчиво твердит ей: думай, ищи, ищи, думай. А она вместо этого пасьянсы раскладывает.

Чистяков все еще работал за компьютером. Настя тихонько постелила постель и легла, уставившись в потолок. Мыслей не было. Была какая-то пыльная усталость. Но и сон не приходил.

От телефонного звонка она вздрогнула.

- Настюша, ну что же ты не звонишь? Мы с Дашкой места себе не находим. Узнала что-нибудь?

Господи, Саня! Она совсем забыла, что обещала ему перезвонить. Но ничего утешительного она сказать пока не может.

- Узнала, но пока никакой ясности. Лилю фотографировал какой-то мужчина, который с ней познакомился в метро. Сейчас он в отъезде. Фамилии его она не знает. Саш, а Лозинцева что-нибудь про себя рассказывала? Не про свою московскую жизнь, а про нынешнюю.

- Практически ничего. Мы же только о ее дочери разговаривали. Но я так понял, что у нее здесь есть любовничек. Она нам очень рекомендовала одного массажиста и особо упирала на то, что он русскоязычный, немец из Северного Казахстана, и с ним можно общаться, не зная немецкого. Думаю, она составляла протекцию своему дружку. Ты хочешь, чтобы мы на него посмотрели?

- Да. То есть нет… То есть… Я не знаю, Саня. Я не могу и не хочу втягивать вас с Дашкой в это, тем более вы с ребенком. История какая-то темная.

- Значит, так, - решительно произнес Каменский. - Завтра воскресенье, нигде никто не работает. В понедельник утром я заказываю тебе билет, с отелями сейчас нет проблем, я забронирую номер. Прилетай и делай все сама.