Сумма теологии. Том VII - Фома Аквинский

Ответ на возражение 1. При порождении человека мать обеспечивает лишенную формы материю тела, которое получает форму благодаря формообразующей силе отцовского семени. И хотя эта сила не способна создать разумную душу, она, однако же, располагает материю тела к принятию этой формы.

Ответ на возражение 2. Сказанное относится к другому виду любви. В самом деле, дружеская приязнь между любимым и любящим отличается по виду от дружеской приязни между ребенком и родителем, а мы в настоящем случае говорим о той дружеской приязни, которую человек обязан иметь в отношении отца и матери за то, что они его родили.

Ответ на возражение 3 очевиден.

Раздел 11. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ЛЮБИТЬ СВОЮ ЖЕНУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОТЦА И МАТЬ?

С одиннадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек должен любить свою жену больше, чем отца и мать. В самом деле, никто не оставит что-либо ради другого, если не любит это другое больше. Но [в Писании] сказано, что «оставит человек отца своего и мать свою» ради жены своей (Быт. 2:24). Следовательно, человек должен любить свою жену больше, чем отца и мать.

Возражение 2. Далее, апостол сказал, что муж «да любит свою жену, как самого себя» (Еф. 5:33). Но человек должен любить себя больше, чем своих родителей. Следовательно, и жену он должен любить больше, чем родителей.

Возражение 3. Далее, любовь должна быть большей там, где больше причин для любви. Но у дружеской приязни мужа к жене больше причин для любви – ведь сказал же Философ, что «в этой дружбе присутствует как польза, так и удовольствие. А ещё она будет и [дружбой] по добродетели, если муж и жена – добродетельны»[311]. Следовательно, любовь мужа к жене должна быть большей, чем его любовь к своим родителям.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Так мужья должны любить своих жен, как свои тела» (Еф. 5:28). Но, как уже было сказано (5), человек должен любить свое тело меньше, чем ближнего, а из ближних он прежде всего должен любить своих родителей. Следовательно, он должен любить своих родителей больше, чем свою жену.

Отвечаю: как уже было сказано (9), степени любви могут быть установлены либо с точки зрения [любимого] блага, либо с точки зрения соединения с ним любящего. С точки зрения блага, которое является объектом любви, человек должен любить своих родителей больше, чем свою жену, поскольку он любит их как свои начала и как более возвышенные блага.

А вот с точки зрения соединения жену нужно любить больше, потому что она соединена с мужем как одна плоть, согласно сказанному [в Писании]: «Так что они – уже не двое, но одна плоть» (Мф. 19:6). Следовательно, человек любит свою жену с большей интенсивностью, а своих родителей – с большей почтительностью.

Ответ на возражение 1. Человек оставляет отца своего и мать свою ради жены своей не во всех отношениях, поскольку в некоторых случаях он должен помогать своим родителям больше, чем своей жене. Он оставляет всех своих кровных родственников и прилепляется к жене только в том, что касается соединения чувственной связи и совместного проживания.

Ответ на возражение 2. Эти слова апостола подразумевают не то, что человек должен любить свою жену наравне с собой, а то, что любовь человека к себе является причиной его любви к жене, поскольку она с ним составляет одно.

Ответ на возражение 3. У любви человека к своему отцу также имеются несколько причин, и они в некотором отношении, а именно в том, что касается блага, являются более вескими, чем те, по которым человек любит свою жену, хотя последняя [любовь] превосходит первую в том, что касается близости соединения.

Что же касается аргумента «этому противоречит», то тут должно иметь в виду, что в приведенных словах частица «как» обозначает не равенство, а побудительную силу любви – ведь главной причиной, по которой человек любит свою жену, является телесное соединение с нею.

Раздел 12. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ЛЮБИТЬ СВОЕГО БЛАГОДЕТЕЛЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТОГО, КОГО ОН ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАЛ САМ?

С двенадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек должен любить своего благодетеля больше, чем того, кого он облагодетельствовал сам. Так, Августин говорит, что «ничто так не побуждает другого полюбить вас, как если вы полюбите его первым – ведь каким поистине каменным сердцем должен обладать тот, кто не только не хочет любить, но и отказывается отвечать на обращенную к нему любовь». Но благодетельствующий человека предваряет его в добрых делах любви к горнему. Следовательно, мы в первую очередь должны любить наших благодетелей.

Возражение 2. Далее, мы грешим тем более тяжко, переставая любить человека или совершая что-либо ему противное, чем больше мы должны его любить. Но перестать любить благодетеля или совершить что-либо противное ему является более тяжким грехом, чем перестать любить того, кого мы прежде облагодетельствовали. Следовательно, мы должны любить наших благодетелей больше, чем тех, кого мы облагодетельствовали.

Возражение 3. Далее, как говорит Иероним, из всех достойных любви вещей на первом месте находится Бог, а затем – отец. Но это – наши наибольшие благодетели. Следовательно, благодетеля нам надлежит любить прежде всех остальных.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «благодетели больше питают дружбу к облагодетельствованным, нежели наоборот»[312].

Отвечаю: как уже было сказано (11), вещь можно любить больше двояко: во-первых, поскольку она имеет признак более превосходного блага; во-вторых, по причине более тесной [с ней] связи. В первом отношении своего благодетеля должно любить больше, поскольку он, будучи началом блага облагодетельствованного им человека, обладает признаком более превосходного блага, о чем уже шла речь выше (9), когда мы говорили об отце.

Однако во втором отношении мы больше любим тех, кого облагодетельствовали сами, для доказательства чего Философ в девятой [книге] «Этики» приводит четыре аргумента. Во-первых, так это потому, что облагодетельствованный есть [своего рода] изделие благодетеля, как мы подчас говорим о человеке, что «он был сделан таким-то и таким». Но человеку естественно любить свое собственное изделие (так, например, поэты любят собственные сочинения), поскольку мы любим «быть» и «жить», а тому и другому мы причастны в «деятельности». Во-вторых, так это потому, что все мы по природе любим то, в чем мы обнаруживаем наше собственное благо. Далее, очевидно, что благодетель имеет некоторое свое благо в том, кому он оказывает благодеяние, а облагодетельствованный – некоторое благо в благодетеле, однако благодетель видит свое добродетельное благо в облагодетельствованном, в то время как облагодетельствованный видит свое полезное благо в благотворителе. Но видение добродетельного блага доставляет большее удовольствие, чем видение блага полезного, притом как потому, что первое продолжительно, а второе скоропреходяще, а удовольствие от воспоминаний уступает удовольствию от имеющегося в наличии, так и потому, что гораздо приятней вспоминать о добродетельных благах, чем о полученной от других пользе. В-третьих, так это потому, что любящему свойственно делание, поскольку он желает и делает добро любимому, тогда как любимому присуще пассивное принятие блага. И так как любить превосходнее, чем быть любимым, то по этой причине любовь благодетеля является большей. В-четвертых, так это потому, что давать труднее, чем получать, а мы больше всего дорожим тем, что достается с трудом, между тем как к тому, что не требует от нас усилий, относимся с небрежением.

Ответ на возражение 1. В благодетеле есть то, что побуждает того, кто получает благодеяние, его любить, тогда как благодетель любит облагодетельствованного не потому что побуждается им, а потому, что приходит к этому по собственному решению. А то, что мы делаем по собственному решению, превосходит то, что мы делаем через посредство другого.

Ответ на возражение 2. Любовь облагодетельствованного к благодетелю более обязательна, и потому обратное является более тяжким грехом. С другой стороны, любовь благодетеля к облагодетельствованному более произвольна, и потому ее акт сильней.

Ответ на возражение 3. Бог тоже любит нас больше, чем мы любим Его, и родители любят своих детей больше, чем те любят их. Из этого, однако, вовсе не следует, что мы любим всех, кого мы облагодетельствовали, больше, чем любого из наших благодетелей. В самом деле, мы предпочитаем таких благодетелей как Бог и родители, от которых мы получили наибольше блага, тем, кого мы одарили меньшими благами.