Без пощады - Александр Зорич

– Ну, бог троицу любит, или как? – Кожемякин вопросительно посмотрел на Белоконя.

Тот с ответом не спешил.

Оно и понятно: все-таки Белоконь, совершая боевые вылеты (что делало ему честь) в качестве комэска-1, по-прежнему оставался пресс-офицером авианосца. А это такая шкурная должность, которая, помимо непрестанного ведения пропаганды и контрпропаганды, обязывает все время изображать из себя ходячее собрание добродетелей.

Пресс-офицер говорит нормативным русским языком, воздерживается от похабных анекдотов и, конечно, пьет только за столом, только из рюмок и исключительно при наличии достойного повода. Чего и другим всячески желает – как правило, в приказном порядке.

– Э, да что там! – махнул рукой Белоконь. – Давай! Только, товарищи, я вас очень прошу: если сейчас снова вылет – не забудьте принять детоксин.

Детоксин – это такая пилюля, в любой пилотской аптечке есть. Совершенно убойная штука. И опьянение снимает, и сытую одурь, о недосыпе позволяет забыть на сутки…

– Как? Снова вылет? – всполошился Дантес. – Зачем?

– Про детоксин не забудем. Но каркать не надо, Андрюшка, – жестко сказал Кожемякин. – Вишь, человека перепугал!

Пресс-офицер приосанился (заскрипели электромышцы), глаза его метнули молнии.

– Ты, Егор, человек, конечно, уважаемый… – начал Белоконь.

«Вот и закончилось благорастворение в воздусех, – подумал я. – Как пойдут сейчас собачиться! А ведь упрямые оба, ужас! Хуже клонов…»

Раздался громкий колокольный удар – так по внутрикорабельной трансляции предварялись экстренные сообщения.

– Торпеды по левому борту! Подлетное время двадцать секунд! – В голосе вахтенного прорвались истерические нотки.

На дальних и средних дистанциях радарного обнаружения клонские торпедоносцы «Фраваши» практически неотличимы от тяжелых истребителей «Хаген». У них и экстерьер одинаковый: схема «летающее крыло», два киля и четыре маршевые дюзы.

«Фраваши», правда, чуть побольше и снабжен огневой точкой защиты хвоста с живым стрелком. Но точка эта неприметная совсем, так что во фронтальной проекции ее как бы и нет.

Случилось так, что за парой наших сильно поврежденных «Хагенов» увязались два «Фраваши». Думаю, поначалу они немцев хотели расстрелять из пушек и тем удовольствоваться.

Но, быстро обнаружив, что «Хагены» не предпринимают никаких маневров уклонения, а значит, и не подозревают об опасной близости «Фраваши», их командир принял план получше. Рискованный, безумный план – но именно на отчаянной отваге кадровых офицеров держались обе наши сверхдержавы, для кого это секрет?

По всем понятиям эта пара торпедоносцев была обречена. Да, их не обнаружили станции защиты хвоста истребителей – на обоих в бою выбило почти всю электронику. Но оставались еще мощнейшие радары минимум одного дозорного «Асмодея», «Трех Святителей» и фрегатов, которые были выделены из состава группы «Шторм» специально для сопровождения нашего авианосца.

Верно, радары-то работали. Однако на больших и средних дистанциях «Хагены» и крадущиеся за ними «Фраваши» сливались в одну отметку неопределенного вида «малая групповая цель».

А аппаратура госопознавания или, как пишут в журнальных очерках для гражданских, система «свой-чужой»?

Увы, за полторы минуты до того, как «малая групповая цель» вошла в эффективную зону ПКО авианосца и фрегатов, запросчики были отключены по требованию руководителя полетов. Да-да, приказ исходил от нашего бога войны, опытнейшего эскадр-капитана Шубина!

Сделать это пришлось потому, что при возвращении на авианосец «Горынычей» пошел неприемлемо высокий процент сбойных запросов-ответов. Вероятно, поблизости крутились невыявленные конкордианские зонды информационной борьбы, которые прицельными помехами глушили рабочий диапазон частот аппаратуры госопознавания. Впрочем, хватило бы и того, что ответчики на некоторых «Горынычах» вышли из строя в ходе схватки с конкордианскими истребителями.

Так или иначе, но после двух ошибочных пусков зенитных ракет по своим флуггерам Шубин вышел из себя и потребовал всю лишнюю автоматику отключить на хер, а все наблюдаемые цели с такими-то параметрами в безусловном порядке считать дружественными.

Так и получилось, что два «дружественных» торпедоносца подкрались к авианосцу почти вплотную.

Дальнейшие события развивались стремительно.

Бабакулов, который патрулировал возле «Трех Святителей», при помощи своего бортового радара засек четыре флуггера и поприветствовал их. С борта двух флуггеров ответили, два других борта промолчали. Это Бабакулова насторожило, он поймал вторую пару в оптический визир и дал максимальное увеличение.

Конкордианские торпедоносцы он опознал почти мгновенно – сказался боевой опыт. Бабакулов поднял тревогу и, не дожидаясь приказаний Шубина, атаковал.

Один «Фраваши» удалось сбить с ходу. Но другой клонский флуггер успел все-таки выпустить обе торпеды, прежде чем стая бабакуловских «Оводов» разорвала его в клочья.

Торпеды были встречены шквальным огнем. Их удалось повредить, но, увы, не уничтожить – времени у наших зенитчиков было всего ничего.

Первая прошла ниже бронепояса, пробила оба корпуса, левую продольную переборку и взорвалась в кладовых с провизией. То есть, пожалуй, в одном из самых безобидных мест на всем гигантском корабле.

Конечно, тысячами консервных банок ущерб от попадания не ограничился.

Взрывом был также разрушен ряд смежных помещений и большое количество коммуникаций, в том числе вся проводная связь между центральным постом ПКО и зенитными батареями левого борта. Это еще не означало, что корабль утратил возможность вести зенитный огонь половиной всех своих лазерных пушек, но на эффективность этого огня теперь особо рассчитывать не приходилось.

Второе попадание пришлось на генераторный отсек №2 и оказалось куда опасней.

Во-первых, часть корабельных сетей осталась без питания. Во-вторых, ударной волной высадило переборку, за которой находился двигательный отсек. Три из пяти люксогеновых конвертера были выведены из строя. Спасибо еще, что в топливных магистралях сработала блокировка и люксогена пролилось совсем немного.

Корабельным инженерам и командам борьбы за живучесть приходилось констатировать пренеприятнейший факт: «Три Святителя» лишены возможности покинуть поле боя через Х-матрицу. Даже при закритических режимах работы маршевых двигателей, чтобы гарантировать успешный Х-переход, требуются 60 процентов мощностей, то есть не менее трех конвертеров. Двух недостаточно.

При помощи двух можно только совершить эффектное самоубийство: раствориться в запредельности навеки.

Чтобы починить хотя бы один конвертер, требовалось для начала восстановить герметичность двигательного отсека (где вследствие причиненных торпедой разрушений царил вакуум) и поднять температуру в нем до приемлемой.

Затем можно было подступиться к ремонту конвертеров. То есть осмотреть изуродованные осколками агрегаты и понять, можно ли из трех неработающих устройств получить одно работающее – при условии, что в номенклатуре имеющихся на борту запчастей нет и не может быть, например, двадцатитонных дьюаров или семитонных компаунд-экранов.

Ремонтные работы первой очереди – наложение гигантских пластырей на пробоины и восстановление герметичности отсеков– обещали занять часа четыре.

Точно прогнозировать сроки выполнения второй очереди работ – ввод в действие люксогенового конвертера – было невозможно.

Сорок минут, час, десять? А может, ремонт в походно-боевых условиях вообще невозможен и авианосцу потребуется месяц простоять на ремзаводе в Городе Полковников?

Учитывая обстановку, из этого следовало, что «Три Святителя» оказались в смертельной опасности.

В самом деле: вместо стремительного отхода через Х-матрицу в зону противокосмической обороны Города Полковников «Трем Святителям» предстояла многочасовая одиссея, ведь нам требовалось держаться на почтительном удалении от авианосных сил противника. Из прямой линии наша планируемая траектория, таким образом, превращалась в гигантскую дугу.

Как поведут себя конкордианцы? Будут ли преследовать? И если да, то какими силами?

А наше командование? Сочтет ли оно возможным выслать нам на помощь хоть один лишний фрегат, хоть тральщик?

Да и есть ли с ним связь, с командованием?

Нас, находящихся на верхней ангарной палубе, взрывы торпед впрямую никак не затронули. Сотрясение корпуса было достаточно сильным, но почти все мы устояли на ногах.

Ни ударной волны, ни осколков. За что спасибо.

Следующая четверть часа была занята бурными словесными излияниями в адрес клонов, эмоциональными вопросами, некомпетентными ответами, воплями «Заправляйте скорее, дети звезды!» и «К бесу перезарядку, взлетаем так!».