Банды Чикаго - Герберт Осбери

Через несколько часов после убийства Бернса ряд особо выдающихся личностей Прибрежного района, в том числе Торрио, Джон Джордан, Джеки Адлер, Гарри Хопкинс и Сафо Грек, поспешили покинуть Чикаго и скрыться в придорожной закусочной «Порт Лэмп Барк» возле Кедрового озера, Индиана. На следующее утро к ним присоединилась и мадам Джорджи Спенсер, жена Джордана; с собой у нее было пять тысяч долларов наличными, призванные облегчить бегство любого, кого могут заподозрить в причастности к убийству Бернса. Адлер и Ван Бивер вернулись в Чикаго 23 июля и тут же были арестованы детективами службы окружного прокурора, которые арестовали также и Ванилля, Большого Джима Колоссимо и Джозефа Мореско. Колоссимо попал под замок первый и последний раз за всю свою карьеру; он провел полдня за решеткой в полицейском участке, пока окружной прокурор не отпустил его под залог. Но никто из вышеперечисленных персон так и не предстал перед большим жюри, и достаточных улик для доказательства заговора против Данненберга или для вынесения приговора Рокси Ваниллю не нашлось. Всех выпустили. Только Козел Даффи был признан виновным в убийстве Исаака Хенагоу и приговорен к смертной казни через повешение. Однако на апелляционном заседании суда он был оправдан на том основании, что якобы действовал в рамках самообороны, хотя свидетели и утверждали, что Хенагоу был безоружен и руки его в момент выстрела были опущены.

6

Маклэй Хойн, преемник Джона Вэймана на посту окружного прокурора, объявил о том, что не собирается вмешиваться в происходящее, предоставляя полиции разбираться самой. Однако убийства Хенагоу, сержанта Бернса и детектива полиции нравов, действия владельцев кабаков и просто хулиганов против людей инспектора Данненберга привели к пересмотру такой политики. Сразу же после убийства Бернса окружной прокурор начал собственное расследование ситуации в области нравов и отношений между воротилами бизнеса и властями. Примерно в то же время схожее расследование начала и комиссия гражданской службы по запросу суперинтендента полиции Джеймса Глисона, которого мэр Харрисон назначил вместо Макуини. Окружной прокурор выяснил, что проституцию в Прибрежном районе контролируют три группировки, «собирая деньги с мелких владельцев и распределяя их среди политиков и полицейских». В самую крупную и влиятельную группировку входили Колоссимо, Торрио и Ван Бивер. Другую возглавляли Юлий и Чарли Мэйбаумы, а входили в нее Эд Вейсс, Джеки Адлер и Гарри Хопкинс. Третьей руководили Эдди Вудс и братья Маршалл; все они утратили свое влияние в результате действий Вэймана. Уголовная экспертиза Иллинойса показала, что «каждый из этих синдикатов управлял сетью салунов, находящихся в непосредственной близости от конспиративных квартир или домов терпимости или даже соединенных с ними потайными ходами». Существовало также много и независимых сутенеров высокого пошиба, в их числе – Гарри Касик, Джуди Уильямс, еврей Кид Грабинер и Джон Джордан.

17 июля 1914 окружной прокурор Хойн заявил газетам, что собирается вычистить Прибрежный район, где положение, по его словам, «сейчас хуже, чем когда-либо; район полон самых злостных преступников в Чикаго, он отдан во власть карманникам, убийцам и разбойникам». Но не успел Хойн предпринять каких-либо действий, как мэр Картер Харрисон, находившийся под постоянным давлением со стороны комитета пятнадцати и других реформистских организаций, приказал снять капитана Майкла Райана с полицейского участка на Двадцать второй улице. «Трибюн» писала о нем так: «Он либо подкуплен, либо некомпетентен. На территории его участка полицейским велено смотреть только вперед, не обращая внимания на то, что происходит за запертыми окнами и дверьми, наблюдая только за тем, чтобы не было беспорядков на улице. Им приказано нести службу так, как будто социального зла вокруг них не существует».

На смену Райану мэр назначил капитана Макса Нутбаара, способного и честного полицейского. Первое, что сделал капитан Нутбаар, приняв участок в свое распоряжение, – это пинком выставил оттуда Айка Блума, который пришел, чтоб «обстряпать дельце». Второе – убрал портрет Блума из казармы. Третье – приказал, чтобы во всех салунах и танцевальных залах окна были занавешены или заклеены бумагой. А 26 июля капитан Нутбаар объявил, что все заведения должны закрыться под угрозой полицейских рейдов.

Этот ультиматум получил широкое освещение посредством газет. Владельцы заведений, уверенные, что покровительствующие им политики не дадут их в обиду, не собирались закрываться, но вот клиенты, опасаясь быть арестованными во время рейда, с редкостным единодушием предпочитали отсидеться дома. Один журналист из «Экзаминер», побывав вечером 27 июля в Прибрежном районе, обнаружил, что жизни в районе меньше, чем когда-либо на его памяти. Такой же оставалась ситуация и 28-го числа, а на следующий день Джон Джордан первым из всех хозяев выдал расчет персоналу и закрыл двери салуна и винной лавки в доме № 2008 на Уэбаш-авеню, которыми управлял более десяти лет. «Все, Прибрежный район уже не оживет, – сказал Джордан. – Я видел, как приходят и уходят реформаторы, но кажется, что сейчас, в первый раз со времен разгона Таможенной площади и Федерал-стрит, перемены пришли навсегда».

Еще через месяц мэр Картер Харрисон нанес последний удар, отозвав лицензии на торговлю спиртным более двадцати салунов Первого округа, в том числе и у заведений Колоссимо, Джонни Торрио, Джона Джордана и Айка Блума. «Чикаго покончил с идеями о сегрегации порока», – заявил мэр. Но с проституцией Чикаго не покончил. Как гласил доклад Комиссии по нравам трехлетней давности, «социальное зло в его худших проявлениях можно подавить, но, поскольку оно живет в сердцах мужчин, оно всегда будет искать выражения. Пока мужчины не изменятся, абсолютного средства против Социального Зла у нас не будет никогда».

7

В течение последних нескольких месяцев правления мэра Харрисона Чикаго был избавлен от организованного распутства в наибольшей степени за всю свою историю. Капитан Нутбаар заставил Прибрежный район уважать закон, окружной прокурор добился значительного прогресса в своих расследованиях, полиция нравов во главе с майором Фанкхаузером вела энергичные боевые действия против кабаков и квартир свиданий, а мэр оперативно отзывал лицензии всех салунов, попавших под подозрение. Но когда 15 мая 1915 года мэром стал Уильям Хэйл Томпсон, сторонник политики «открытого города», ситуация коренным образом изменилась. Капитана Нутбаара перевели на другой, маловажный участок, а майору Фанкхаузеру мэр Томпсон принялся, несмотря на протесты комитета пятнадцати, чинить всяческие препятствия, явно намереваясь в конечном итоге вообще избавиться от полиции нравов. Инспектор полиции нравов Фрэнсис Ханна был освобожден от своих обязанностей в марте 1916 года, когда подал мэру доклад, в котором, помимо прочего, содержались сведения о том, что борделям высокого класса полиция работать не мешает, что дорогих проституток не арестовывают и что тот образ, каким такие дела рассматриваются в суде нравов, указывает на согласованность действий полиции, поручителей, юристов и адвокатов. В июне 1918 года майор Фанкхаузер, вместе с наиболее выдающимися из своих помощников, попал под полицейский трибунал, где против них свидетельствовали женщины из района красных фонарей. Пока шло судебное разбирательство, комитет по финансам упразднил полицию нравов и устранил майора Фанкхаузера, прекратив финансирование этого подразделения.