История Стража: кинжал Судьбы - Светлана Кобелева

10

Следующий день был наполнен суматохой: готовились и к Последнему ритуалу, и к Приему. Меня посетило множество домвоских с требованиями, предложениями и просьбами. Мне едва удалось разобраться с половиной дел, когда появилась Адаис. Она тихонько села в стороне на один из пуфов. Я периодически ей улыбалась, а затем вновь возвращалась к делам. Наконец, разобравшись со всем, села рядом с ней и произнесла:

— Как дела?

Адаис грустно улыбнулась.

— Все в порядке, Ката. Не мешаю?

— Нет. Хочешь, погуляем по Саду?

Она кивнула головой и взяла меня за руку. Внутри что-то скрутилось в болезненный комок и начало расти. Адаис изменилась и очень сильно. Исчез звонкий смех и детская чистота в глазах. Девочка стала замкнутой, чужой и не только для меня, но и для Мориса. Было очень тяжело осознавать, что ты ничем не можешь помочь, только любить и верить, что все измениться в лучшую сторону. В такие моменты я была готова поставить на колени весь мир, но понимала, что этим ничего не изменить. Что делать? Я улыбнулась Адаис и начала рассказывать о том, что узнала при Доме, с кем общалась, какие новые истории узнала, а она слушала меня и молчала… просто держала за руку, просто смотрела в глаза. Что делать? Может это и трусость, но я не смогла больше терпеть: после некоторого времени сослалась на дела и отвела ее к Морису. Когда оказалась у себя в спальне, села на пол и прижала кулаки к сухим глазам — не могла больше плакать. Те слезы, которые я пролила, увидев Адаис, были последними и самыми горькими. Понимание, что при всей той мощи, что подарил мне Харонтер, я не могу даже защитить близких людей — так давило на плечи, что было тяжело дышать. Но сдаваться нельзя, надо продолжать борьбу ради Адаис и Морис. Они нуждались во мне! Я встала, отряхнула шаровары и направилась к кабинету — скоро должен явиться Лукс с докладом. Государь узнает о ходе следствия только после меня.

Новости оказались простыми до абсурда — Маргому отравила Лучина, девушка, которую можно было заподозрить лишь в последнюю очередь. Да, она эгоистичная, тщеславная дура, которая хотела стать женой Государя. Но Первая жена была во много раз умнее ее, так почему не заметила угрозу раньше? Да и зачем Лучине уничтожать Маргому или ранг Фаовритки Государя так вскружил ей голову? Здесь было что-то не так, но что предстояло еще выяснить. Я приказала Луксу ничего не сообщать Государю, сославшись на суматоху. Надеюсь, он не проявит настойчивости. Выглянув во внутренний двор, я заметила, что от столба Времени протянулась длинная серая тень — скоро начнется Последний ритуал и вся семья Государя должна присутствовать при нем.

Все окружающие были одеты в белые похоронные одеяния, головы покрыты серой тканью, а лица выражают печаль, которую только половина чувствовала на самом деле. Огонь взметнулся к небу: то ли прося прощение, то ли требуя — не знаю. Хотелось все бросить и уйти, но я держала за руки детей и смотрела на пламя. С ним уходили все воспоминания о Маргоме, все отрицательные воспоминания. Нельзя было думать плохо о мертвых, а то они начнут причинять неприятности живым — поверье Орхана. Огонь погас, и остались лишь угли, которые начали убирать слуги. Завтра они распылят их над морем, чтоб даже после смерти Первая жена могла следить за землями Орхана. Домовские вместе с Госудрем разошлись по своим комнатам, а я с детьми так и остались стоять на месте. Адаис дернула меня за руку и спросила:

— Маргома больше не придет к нам, как и наши с Морисом родители?

Я кивнула головой, не в силах что-то произнести.

— Почему? Куда они ушли?

Морис улыбнулся ей и ответил:

— Туда, куда нет печали.

— А когда я попаду туда?

Я встала на корточки и взяла ее за плечи. В душе, казалось, что-то лопнуло.

— Никогда, слышишь — никогда!

Девочка расплакалась и убежала прочь, а я осталась стоять на коленях, пытаясь унять сильно бьющееся сердце. Морис положил руку мне на плечо и ничего не произнес. Что делать?

Спустя несколько часов, когда закончила все свои дела, я взяла из кухни мешочек с молотыми косточками чарго — из них как раз готовился арап — и отправилась к Адаис, чтоб попросить прощения за свою вспышку гнева. Адаис сидела среди игрушек и, казалось, спала, но как только я вошла в помещение, она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Прости, что накричала на тебя.

— Ничего, я понимаю, Ката.

Я позвала слугу и приказала принести горячей воды, а затем села рядом с ней и без лишних слов обняла. Она прижалась ко мне и закрыла глаза. На миг мне показалось, что все в порядке, что ничего плохого не происходило, но синяки под глазами говорили о бессонных ночах, а те о кошмарах. Что делать? Слуга вернулся через некоторое время, затем быстро намешал арап. Я погладила девочку по белокурым волосам и прошептала:

— Адаис, попьешь арапа?

Она открыла сонные глаза, села и кивнула головой. Напиток был слишком горьким. Я удивленно отставила чашку и хотела позвать слугу, когда девочка побледнела и начала кашлять.

— Адаис!

Я притронулась ко лбу, горячему лбу. Что случилось?

— Лекаря! Позовите лекаря!

Слабость сковала тело, стало трудно дышать. Адаис прекратила кашлять, прекратила двигаться! Я начала трясти ее за плечи, звать охрипшим горлом лекаря, чувствуя, как сама теряю сознание. Последней моей мыслью было: "Адаис!"

11

Тишина сковывала сознание, холод пронзал тело. Я обхватила себя за плечи. Ничего нельзя было разглядеть — где я? Зубы начали выбивать дробь — мне было страшно. Темно, холодно и тихо — ГДЕ Я? Кто-то дотронулся до моего локтя. Крик вырвался из горла, тело вздрогнуло как от удара.

— Кто здесь?

— Я, Ката.

— Адаис?

Я обернулась, но там, откуда шел голос, было пусто.

— Где ты?

Ответа не было, а затем сзади послышался смех. Поворот — Адаис стояла рядом и улыбалась. Она изменилась: бледная, практически серая кожа, синяки под глазами, тусклые волосы. Девочка подошла ко мне и взяла за руку. Казалось, ладонь обожгло льдом — Адаис была холодной, как лед. Неужто я тоже такая? Она потянула меня за собой. Я несмело пошла следом. Тишину слева разрывали крики боли, а справа — счастливый смех.

— Куда ты ведешь меня, Адаис?

— Пойдем быстрее, Ката. Нам надо спешить — тебе нельзя здесь долго находиться.

— Где?

Адаис промолчала и ускорила движение, я едва поспевала за ней. Куда мы идем? Где мы? Вопросы закружились в голове, мешая трезво мыслить. Темнота окутывала со всех сторон и, заползая в душу, порождала пустоту, которая съедала все внутри. Мне стало больно, как будто исчезала часть меня, нет не так — постепенно исчезала я сама. Что происходит? Холод теперь не касался тела — он был внутри, был мной! Я перестала видеть Адаис, свою руку, которую она держала. Я растворялась в Ничто. Страх сковал грудь и заставил замереть. Девочка дернула за руку и практически прокричала: