История России. Век XX - Вадим Валерианович Кожинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нельзя не отметить, что мнение о «правительственной» организации погромов нередко пытаются обосновать, ссылаясь на сочувствие погромам со стороны каких-либо отдельных лиц, причастных власти. Однако полная несостоятельность такого подхода очевидна, ибо в составе тогдашних властей имелось множество отдельных людей, сочувствовавших Революции, что, понятно, не дает оснований считать власть организатором Революции (так, например, революционерам оказывал немалую помощь – что давно уже точно выяснено – директор департамента полиции в 1902–1905 годах А. А. Лопухин; именно он, кстати, «разоблачал» тех отдельных правительственных лиц, которые вроде бы были готовы способствовать погромам).
И остается только поражаться доверчивости тех, кто не способен отвергнуть пропагандистские фальшивки о правительственном «руководстве» погромами, сфабрикованные в целях дискредитации Российской власти, – что было обязательной и постоянной задачей всех революционных и либеральных идеологов.
Уже упомянутый действительно серьезный еврейский историк Ю. И. Гессен писал в 1926 году, что само по себе «возникновение в короткий срок на огромной площади множества погромных дружин (речь шла о погромах 1880-х годов. – В. К.) и само свойство их выступлений устраняют мысль о наличии единого организационного центра». Да, при честном и элементарно разумном подходе «устраняется» даже и сама мысль о правительственной (да и какой-либо иной) организации погромов, но для бесчестных или глупых это, как говорится, не указ.
Реальная причина погромов – в описанном выше (на основе, кстати сказать, работ еврейских историков) тяжелом и в сущности неразрешимом экономическом конфликте, так отчетливо проявившемся в 1903 году в Бессарабской губернии. Конечно, к экономическому конфликту могли примешиваться – и примешивались – идеологические, религиозные и чисто бытовые моменты, но корень все-таки – в финансово-торговой сфере.
Завершая разговор о нелепости версии, согласно которой погромы инспирировались правительством, напомню еще раз, что после того, как Бессарабия оказалась под властью Румынии, погромы там не только не прекратились, но приобретали подчас более ожесточенный характер. В обобщающей статье на эту тему, опубликованной в 1931 году, говорится о противоеврейских погромах в Бессарабии: «Первая волна… прокатилась в 1919–1920, вторая в – 1925. Наконец, уже при правительстве… Маниу (пришло к власти в 1928 году. – В. К.) имел место ряд еврейских погромов»[136].
Это лишний раз показывает, что дело не в характере государства, а в описанном выше конфликте внутри самого населения.
* * *Обратимся теперь непосредственно к проблеме соотношения погромов и «черносотенцев». Как мы видели, погромы начались в Российской империи в 1881 году, за четверть века до создания первой «черносотенной» организации. Так что никак нельзя считать погромы «черносотенным» изобретением. Напомню и о безоговорочном, даже можно сказать, яростном осуждении кишиневских погромщиков, прозвучавшем из уст одного из корифеев «черносотенства» – епископа Антония Волынского.
Впрочем, с «черносотенцами» связывают главным образом или даже исключительно более поздние погромы 1905–1906 годов, то есть времени первой российской революции. И поскольку евреи (чего никак нельзя опровергнуть) играли огромную роль в этой революции, а, с другой стороны, «черносотенцы» исповедовали непримиримо антиреволюционные убеждения, как-то само собой возникла своего рода аксиома: погромы 1905–1906 годов организовывали «черносотенцы» (или даже, более того, целиком их осуществляли).
Погромы, разразившиеся в октябре 1905 года, далеко превзошли все предшествующие (разумеется, если говорить о погромах в Российской империи); жертвы исчислялись сотнями. И вина за них приписывается «черносотенцам» – хотя надо прямо сказать, ровно никаких сколько-нибудь достоверных сведений об этом не существует, их просто нет.
Наиболее четкая и достаточно подробная информация о погромах 1905–1906 годов дана в специальной статье о них, принадлежащей Д. С. Пасманику. Статья написана в 1912 году, когда все сведения еще можно было получить от очевидцев, а с другой стороны, уже прошло необходимое для изучения фактов время. Д. С. Пасманик (1869–1930) – один из виднейших еврейских политических и научных деятелей того времени, автор более десятка книг и множества статей, посвященных экономическим и социологическим проблемам. На его статью о погромах 1905–1906 годов опирались позднее все действительно серьезные исследователи, касавшиеся этой темы.
«17 октября 1905 года, – писал Д. С. Пасманик, – был опубликован Высочайший манифест, обещавший новое государственное устройство, а с 18 октября начались погромы… Погромы в разных местах произошли почти одновременно: между 18 и 29 октября… Погромы были произведены в 660 городах, местечках и деревнях, и так как в некоторых местах погромы повторялись, то всего погромов было за 12 октябрьских дней 690… Главным образом погромы происходили в южной и юго-западной частях черты еврейской оседлости. В северозападном крае, где процентное отношение еврейского населения очень высокое, погромы крайне редки, а в некоторых губерниях… Совершенно отсутствовали (об этой стороне дела речь пойдет ниже. – В. К.)… После октябрьских дней погромы произошли… в Тальсене, Белостоке и Седлеце»[137] (это уже было в следующем, 1906 году).
Д. С. Пасманик дал здесь же анализ причин октябрьских погромов: «Мелкая буржуазия… играла главную роль в эти ужасные дни… Здесь, очевидно, действовал антисемитизм на экономической почве… Она (мелкая буржуазия, то есть прежде всего торговцы. – В. К.) имела в виду одно: уничтожить ненавистного конкурента… В некоторых местах стимулом служило обвинение евреев в революционности, а в большинстве случаев – простое желание воспользоваться чужим добром… Крестьянство участвовало в погромах исключительно в целях обогащения на счет еврейского добра…» (с. 619–620).
Здесь следует добавить, что своего рода «оправданием» грабежа еврейского имущества в глазах погромщиков служило, конечно же, мнение о евреях как «грабителях» основного населения (см. выше).
Итак, Д. С. Пасманик пришел к выводу, что октябрьские погромы имели «экономические» причины, а роль «пускового механизма» сыграл манифест 17 октября, который – как показано во множестве свидетельств и исследований – создал в стране всеобщую атмосферу безвластия, вседозволенности, безнаказанности, которые, кстати сказать, гораздо, даже неизмеримо сильнее, нежели в погромах, выразились в различных революционных акциях.
Сейчас уже трудно представить себе многообразные разрушительные последствия этого манифеста. С. А. Степанов привел специфический, но очень выразительный пример: кадет В. А. Маклаков вспоминал о собрании, состоявшемся 18 октября 1905 года не где-нибудь, а в Московской консерватории (!): «В вестибюле уже шел денежный сбор под плакатом «На вооруженное восстание». На собрании читался доклад о преимуществах маузера перед браунингом» (!) (с. 50). В такой общественной атмосфере, захватившей даже и консерваторию, неизбежно должны были обнажиться все – в том числе и не очень уж обостренные, подспудные – конфликты, и именно потому разразилось столь громадное количество погромов.
Д. С. Пасманик недвусмысленно констатировал: «Нельзя приписать октябрьские погромы исключительно определенной организации». Правда, он счел нужным отметить тут же, что «Ф. Львов в газете «Наша жизнь» доказывал наличность организации, во главе которой стоял один известный генерал». Речь шла о статье либерального деятеля Ф. А. Львова, который пытался приписать широкомасштабную организацию погромов семидесятишестилетнему (!) генералу от инфантерии
