Ад, или Александр Данилов - Жанна Даниленко

— Ребёнок?

— Недоношенный и незрелый, но тянуть было нельзя. Шесть–семь по Апгар, у нас хорошая детская реанимация, надеюсь, с ним всё будет хорошо. — Он помолчал минуту, а потом сменил тему. — Пошли сдавать анализы.

Через несколько часов они снова поднялись в его кабинет. Рабочий день подходил к концу.

— Ты на машине, Олежек? — спросила Татьяна. — До гостиницы довезёшь? Я не бронировала, но надеюсь, что комната найдётся.

— Есть вариант получше. Зачем тебе тратить деньги на сомнительные гостиницы? Ты профессор, а не дочь Рокфеллера. Предлагаю остановиться у меня — жилплощадь позволяет, а дочка моя спокойная, особо не помешает.

— Дочка? — В глазах Татьяны читались испуг и разочарование. — Так ты женат? Когда успел-то?

— Нет, Таня, не женат. Такая, как ты, не встретилась, а на другую я согласен не был. Поехали, познакомлю тебя с моей Дашей.

— Загадочный ты, однако. — Олег отметил, что к Татьяне вернулось доброе расположение духа. — Откуда дочка? Неужели в пробирке целого ребёнка вырастить умудрился?

Он рассмеялся в голос.

— Ну, не настолько я гениален, да и запрещено это. Но за веру в мои возможности — спасибо! Если серьёзно, длинная это история. Но я люблю мою Дашу. Нет, не так — я её обожаю. К её рождению я имел самое прямое отношение. Она создана вот этими вот руками, так что я её отец, всё! Слава Богу, мне удалось юридически всё оформить, без всяких там удочерений.

— А мать её жива? — поинтересовалась Татьяна.

— Конечно, но она и не мать вовсе. Не удалась, в общем. Ребёнком не интересуется, а Дашка генетически ей чужая, так что наследственность не отягощена. По факту я у неё и папа, и мама, но мы с ней справимся.

— Тогда давай сначала в детский мир заедем, без подарка я к ребёнку не могу. Сколько ей?

— Полгода через три дня, — произнёс Олег с гордостью.

— И ты скрывал! Хоть бы намекнул раз в разговоре. Ну да ладно, поехали.

***

Неделя пролетела слишком быстро. Уже завтра Татьяна должна была возвращаться на работу в Москву, а Олег так и не решился сказать ей о своих чувствах. Иногда ему казалось, что она ждёт от него решительных действий, а иногда, наоборот, что они как были друзьями, так и останутся. Сам же медлил, боясь потерять то малое, что между ними было.

Решился в последнюю ночь.

Дашка капризничала — резался первый зуб. Она ныла, плакала, тащила в рот всё, что попадалось на глаза. Уложить её спать никак не получалось. Олег и к себе в кровать её брал, и укачивал, расхаживая по залу, и песни пел, а она плакала не переставая.

— Давай я попробую, — услышал он голос Татьяны. — Олежек, что ты ей Газмановских скакунов-то поёшь, думаешь, под них уснуть можно?

Она улыбалась, глядя на Олега, стоящего перед ней в одних спортивных штанах и тапках, ласково так улыбалась, по-доброму. Запахнула халат на груди, прежде чем взять малышку, села на диван и запела колыбельную. Дашка уснула минут через десять.

Они положили её в манеж, укрыли одеяльцем и стояли рядом.

— Ей мать нужна, — робко произнесла Татьяна.

— Я знаю, — ответил Олег и положил руку ей на талию, — только никого в этой роли кроме тебя представить не могу. Погоди, Таня, не возражай, дай высказаться. Дело даже не в Даше, а во мне. Я люблю тебя. Безумно ценю нашу дружбу, боюсь, что после того, что скажу тебе, потеряю тебя совсем, навсегда. Но я тебя люблю, хочу жить с тобой, женой назвать. — Он пожал плечами. — Вот, сказал. Теперь ты меня пошлёшь куда подальше, напомнишь, что работаешь в центральной клинике, что…

Она не дала договорить, приложила палец к его губам.

— Ты мне дашь время?

— Понимаю, тебе надо подумать…

Она опять не дала договорить.

— Нет, Олег. Да, ты прав, мне есть что терять, но дело не в этом. Дай мне время, большое видится на расстоянии, ты же знаешь. Просто страшно вот так кардинально менять жизнь. Но я тоже давно люблю тебя. Мы с тобой идиоты.

Она заплакала у него на груди. А он прижал её крепко, потом отпустил, только чтобы освободить от одежды. А дальше случилось то, что обычно происходит между двумя любящими друг друга людьми.

Утром Олег проводил Татьяну, посадил на поезд и долго смотрел вслед. Думал: вернётся ли? И очень хотел, чтобы она к нему вернулась.