Ричард Длинные Руки – фрейграф - Гай Орловский

— Вики, не спеши давать такие клятвы… Мириам, хватит жрать! Ты уже достаточно откормилась.

Мириам поспешно вскочила, все понимает, обняла эту чистую наивную душу за узкие плечи и потащила на противную толстую жабу с крыльями, гада подколодного, ящерицу с перепончатыми крыльями.

Я разбежался, место есть, заработал крыльями, а уже потом оттолкнулся от земли и пошел набирать высоту, не выворачивая суставы в плечах.

Лес кончился, некоторое время я летел вдоль невероятно высокой горы, пологой с одной стороны и как ножом срезанной по вертикали — с другой. И там, из плоскости, выступает чудовищно огромный барельеф в виде крылатого двуногого быка со скрещенными рогами. Фигура исполнена жуткой экспрессии, я летел вдоль этой фигуры, чувствуя себя комаром, облетающем человека, и не мог представить себе, кому и зачем понадобилось высекать такое невероятно трудоемкое… произведение искусства?.. предмет религиозного культа?..

Мириам и принцесса чирикали на своем птичьи-женском наречии, я слышал в их голосах восторг, но без удивления, так что либо уже видели, хоть и не с такого ракурса, либо слышали во всех подробностях.

— Кому-то знакомо? — спросил я. — Что это?

— Вижу впервые, — ответила Мириам. — Мы с караваном ходили другими дорогами.

— Я тоже не видела, — ответила принцесса. — Красиво, но разве это может сравниться с блеском твоей чешуи? С прекрасными иглами на гребне? С тонкими перепонками на всех четырех лапах?

Мириам поспешно перебила:

— Шумил, ты должен лететь выше.

— Почему? — полюбопытствовал я настороженно и посмотрел вниз с подозрением.

— Во-первых, — важно объяснила она, — никто не достанет стрелой, во-вторых, сверху виднее.

Я буркнул:

— Да ну? И почему мир так устроен…

Мириам заподозрила подвох, замолчала и заранее надулась, принцесса спросила наивно:

— Как?

— Рожденные ползать учат летать крылатых, — объяснил я. — Как думаешь, почему?

Принцесса озадаченно раскрыла глаза, а Мириам надменно выпрямилась и с достоинством смотрела вперед гордо и сурово, как сто королевских дочерей вместе взятых. Ветер красиво трепал ее волосы, словно за нею мчится и не может догнать багровое пламя.

— Я женщина, — произнесла она после паузы, — которая уже начинает ощущать себя частью твоего мерзкого гребня!

— И?

— Потому чувствую, — закончила она, — как лучше лететь. Как правильнее.

— Да, — согласился я, — из тебя выйдет настоящая королева. А рыб учить плавать не пробовала?

Принцесса счастливо хихикнула. Сквозь толщу костяного панциря я, странное дело, чувствовал жар ее небольших детских ягодиц даже сквозь толщу костяной брони, и это наполняет мышцы странным томлением и неясным желанием продлить это чувство, а тонкий аромат духов, что никак не выветрятся, все еще щекочет ноздри даже на таком встречном ветре.

Я шел красиво и мощно в нагретом плотном воздухе, впереди темнеющая синь небосклона, а ниже багрово горят против опускающегося светила на удивление свежие сколы скал. Земля голая, каменистая, но сразу за косогором другой мир: свежая сочная зелень, тучная трава, рощи олив… В озере багровеют перевернутые облака, я проворчал:

— Можно лететь и ночью… Но надо ли?

Принцесса прочирикала живо:

— Как скажешь! Мне с тобой и ночью хорошо, мы сможем…

Мириам поспешно прервала:

— Вики, ты настолько невинна, что лучше не болтай лишнего.

Вики спросила обидчиво:

— А что я сказала?

— Пока ничего, — заверила Мириам нервно, — но по своей невинности еще не отличаешь, что можно, а что еще нельзя. Шумил, если ты устал, можем переночевать на земле…

Я с подозрением смотрел вниз, места достаточно заселенные, равнинные, неприступных гор не видно, а спящего дракона мощный удар копьем в сердце в состоянии отправить в ад.

— Ладно, — прорычал я, — за вас беспокоюсь… Украдут еще ночью! С виду кто поймет, что ты сама еще та зверюка…

Глава 4

Ночь наступает на мир снизу, мы еще долго скользили в закатном солнце, я сам весь в багровом золоте, чешуя горит, как жар, мне уже кажется, что я несусь как раскаленная глыба металла, от меня пышет зноем, а когда снизу начала подниматься тьма, я инстинктивно поднимался выше и выше, уходя от ночи.

Наконец, когда женщины начали повизгивать от холода, я опомнился и резко пошел продавливаться вниз, в теплые потоки. И когда перешел в горизонтальный полет, рассмотрел далеко внизу едва заметные с такой высоты рои искорок, словно в черноте летит рой светлячков, так это выглядит с высоты. Однако за ними разгораются другие огоньки, уже побольше, что остаются на месте. И становится их все больше и больше… Очередная орда степняков совершает ночной набег на соседнее племя, что осмеливается смотреть на ту же степь и ту же траву для своих овец.

И хотя мне, как политику, должно быть приятно смотреть на взаимное ослабление составных частей противника, да и как дракону вообще по фигу, но что-то во мне уже проклюнулось действительно от христианства: все люди — братья, и любая война недопустима, это оскорбление и грех, это преступление…

Воздушные потоки снизу принесли запахи горящего дерева, ткани и даже плоти. Огни в темноте полыхают оранжевые, и лишь потом, затухая, становятся зловеще-багровыми, словно по земле льется кровь.

Я промолчал, все настолько обыденно, что даже не стал обращать внимание женщин на такие пустяки, как война. Мириам все чаще приподнималась, всматривалась, наконец вскрикнула:

— Долина Бекаар!

— Уже? — спросил я.

— Нет, совсем близко! Вон через ту гряду холмов… и вон ту…

Внизу в черноте показалось нечто странное, словно матовые блики в темной траве, я на всякий случай снизился, долго напрягал зрение, пока не сообразил, что вижу.

В ночи при свете факелов и костров стальные доспехи блестят влажно и грозно, как панцири могучих жуков, которым не страшны даже муравьи с их всерассекающими жвалами. Ночь тиха, однако знамена легонько развеваются, словно от гордости и бахвальства, стремясь показать начертанные на их полотнищах девизы и красочные гербы.

— Вы их видите? — спросил я.

— Ничего не видно, — ответила Мириам сердито.

— Только костры, — чирикнула принцесса. — Это костры, да?

— Эх, человеки, — сказал я снисходительно. — Тоже мне, цари природы… там армия на марше. И направляется, что интересно, туда же, куда и мы.

Мириам вскрикнула испуганно:

— Их надо опередить!

— Думаешь, — усомнился я, — все идут траву рвать? Сколько зело больных, однако, в ваших королевствах.