Каждый любит как умеет - Анна Малышева

Первые три-четыре дня никто особенно не волновался за него. Такие отлучки были не впервой. Переживала одна мать, но это выражалось только в ежедневных звонках Наде. Елизавета Сергеевна спрашивала, не звонил ли Боря, не слышно ли о нем чего нового. И клала трубку. Потом Надя выкроила свободный вечер и поехала к старухе. По дороге купила продукты – тетка иногда не могла сама выйти в магазин. Покупки пришлись очень кстати – в холодильнике у тетки не оказалось почти ничего.

– Боря с ума сошел, – та была очень напряжена. – Надя, может, это я?

– Что вы, теть Лиза?

– Я устроила ему сцену из-за квартиры… Может, обиделся?

Надя возразила, что сцена была устроена совершенно справедливо. Что никто не давал Борису права распоряжаться судьбой матери вот так – необдуманно и эгоистично. Они провели вечер вместе. Надя прибралась, помогла приготовить борщ. Тетка просила ее остаться на ночь, но это было невозможно – завтра Надя должна была отвезти готовый костюм клиентке, а оставалось прострочить еще пару швов, выдернуть наметку, пришить пуговицы, погладить… Она уехала.

Тетка позвонила еще через три дня. Теперь она была в отчаянии:

– Надь, может, в милицию заявить? Ни слуху ни духу! Ни разу не звонил! Такого еще не было!

Надя посоветовалась с мужем, но тот отговорил ее от такой крайней меры, как милиция.

– Что – этот оболтус никогда не пропадал? – брезгливо спросил он. – Успокойся, не трепи нервы. Явится, вот увидишь, вот только деньги кончатся…

Но отсутствие двоюродного брата начинало ее беспокоить по-настоящему. Надя звонила ему на работу – нет известий. С помощью тети Лизы отыскала телефоны самых дальних родственников, даже тех, с которыми Борис никогда не общался. Никто о нем не знал. Несколько его приятелей, которым она позвонила, тоже удивились и сами задавали ей вопрос – куда это он запропал?

– А может, Борька на даче?! – осенило Надю. – Как ты думаешь, Саша?

И она увидела, как муж вздрогнул. Это было так неожиданно, что она даже испугалась:

– Что это с тобой?

– Ничего, не лезь!

Эта грубость тоже была неожиданной и непривычной. В последнее время Саша вообще стал с ней очень мягок. Чем чаще она плакала из-за ребенка, из-за несложившейся судьбы – тем мягче становился Саша, тем бережнее к ней относился. Да, она ни на что не могла пожаловаться. Муж всегда ее любил, и за пятнадцать лет, прожитых вместе, до нее ни разу не дошли слухи ни об одной его измене. Если они и ссорились, то это случалось только из-за тесноты. И вот – это странная грубость.

Надя решила больше не обращаться к нему за помощью. Он всегда недолюбливал Бориса. Назавтра она сказала, что ей нужна машина, села за руль и отправилась за город, на теткину дачу. Там никого не оказалось. Не было никаких признаков, что тут кто-то жил. Запущенный, молчаливый домик, участок, заросший сорной травой. Настоящие джунгли – даже соседских участков не видно.

Надя прошлась по всему участку, заглянула во все закутки домика, приподняла крышку подпола, включила там свет… Никого и ничего. Для верности она даже спустилась в подпол. Там валялась грязная рабочая одежда, стояла новенькая лопата с комьями присохшей земли на лезвии. На полках – несколько пятилитровых банок с прокисшими помидорами. Когда-то их законсервировала тетя Лиза, но не успела увезти. А потом она стала болеть, не могла выехать из города, и больше никому не было дела до участка. Тетя часто предлагала племяннице с мужем проводить лето на этой даче, работать на земле, а урожай забирать себе. Но Саша наотрез отказался. Тете Лизе он ничего не сказал, зато с женой отвел душу:

– Пахать на этого великовозрастного придурка? Еще чего! Он же постоянно туда является со своими подонками. Ты представляешь, Надя, как он будет над нами издеваться?

В чем-то он был, конечно, прав. Борис часто устраивал на даче шумные сборища. Приезжали его друзья, подружки, жгли костры, готовили какую-то несусветную дрянь – после нее невозможно было отмыть посуду. И куда деваться Наде с мужем, если на дачу заявится эта компания? Ведь дача в общем-то принадлежит Борису. Кому же еще – ведь он единственный сын у матери.

Там, в подполе, на Надю впервые накатил ужас. Не страх, не робость – настоящий ужас. Темный, сумасшедший, лишивший ее остатков мужества. Надя и сама не могла себе объяснить – откуда это взялось, почему накатило? На даче не было абсолютно ничего ужасного. Все, как обычно – обычная мерзость запустения. Она выбралась наверх, прикрыла подпол крышкой и заперла комнату. Ужас отпустил, только когда она вошла на соседский участок.

– Здешние хозяева жили на даче круглый год. Московскую трехкомнатную квартиру они сдали за валюту турку – владельцу ресторана. Старший сын был в армии, младший жил у бабушки в Москве, потому что ему приходилось ходить в школу. Какая там школа в дачном поселке! Он приезжал сюда только на лето. А муж и жена радовались, что так выгодно устроились, копили деньги и мало-помалу становились настоящими хуторянами. Дом у них был двухэтажный. Первый этаж каменный, второй – деревянный. На первом этаже – гараж. На задах дома – загон для индоуток, поросенок в теплом чуланчике. Цветочки высажены скупо – под самой верандой, чтобы не пропадало зря драгоценное место. Участок был вылизан, ухожен, ни одного сантиметра не пропало зря. На соседскую дачу эта пара давно смотрела с вожделением. Вот если бы купить этот участок, никудышный дом сжечь и разметать, выкорчевать старые деревья, переставшие плодоносить уже пару лет назад, да засадить все заново… К тому же они побаивались буйных визитов Бориса. У них уже как-то украли индоутку, и теперь хозяин дачи – Стас – мечтал встретить похитителя и лично с ним разобраться. Но с Надей у них были хорошие отношения, они ее помнили еще по прежним временам, когда она приезжала на дачу с теткой.

– Галя! – крикнула Надя, остановившись у крыльца. – Вы дома?

Вопрос был глупый. Этот дом никогда не оставался пустым. Из-под веранды забрехал рыжий Тузик, и сама Галя немедленно высунулась из кухни, отогнув кружевную занавеску. Увидела Надю, ахнула и быстро-быстро затараторила:

– А я слышу – кто-то приехал, Надюша, привет, ты одна, а твой тоже был один, чего это вы поодиночке мотаетесь, а где Борис, давно не видели, хотя слава богу, чего тут говорить, настоящий бандит, Стае до сих пор за индоутку сердится, такая была жирнющая, взяли бы худую, так нет, как дела, что ты там стоишь, вон тапочки, у нас чисто, заходи!

Надя покорно сменила обувь – даже на веранде каждая доска сияла чистотой. Прошла в кухню. Увидела на огромном, обитом жестью разделочном столе кучи бежево-рыжих валуев, несколько булыжников для груза, укроп, чеснок, пряности… Хозяйка постоянно что-то заготавливала – этот стол служил только для консервирования, больше ни для чего. В огромной кухне было прохладно и светло, недавно вымытый красный плиточный пол дышал свежестью. Галя сорвала с головы косынку, пригладила волосы и снова завелась: