Воздушный казак Вердена - Юрий Гальперин

— Что это наш малыш сияет как медный таз? — спросил Федоров у своих собеседников.

— Артиллеристы прислали подтверждение, что он «колбасу» сбил.

— Ну вот, а не поверили. Надо его поздравить. — Федоров встал и сам подошел к Эдгару.

— С победой! Как это произошло, мне ведь не довелось попадать на «колбасы», трудно, наверное? «Атака змейкового аэростата и в самом деле была опасным делом. Не один летчик погиб из-за кажущейся простоты схватки с неподвижно висящей «колбасой». Одни попадали под огонь наблюдателей, вооруженных пулеметом, другие погибали при взрыве баллона, случалось, врезались в его оболочку и падали вместе с нею на землю.

В боевой практике известны и такие случаи: немецкий «альбатрос» атаковал в районе Мэкса французский аэростат. В его гондоле находились два американских офицера из экспедиционного корпуса: Нийблинг и Кароль, оба лейтенанты. Считая, что перед ними беззащитные жертвы, немецкий летчик начал расстреливать их из пулемета. Нийблинг выхватил кольт и выстрелом из револьвера убил летчика, за что был награжден Военной медалью. Позже, под Свеаборгом, русский летчик-наблюдатель, стреляя из нагана, сбил атаковавший его аэроплан.

Обрадованный столь желанным вопросом, да еще заданным в такой деликатной форме, Меос не замедлил с ответом:

— Понимаете, Виктор Георгиевич, подлетаю к передовой линии, дым стоит, пыль поднялась, вижу, что наши за сутки вперед ушли, клином врезались, а по ним артиллеристы шпарят… И тут увидел у бошей аэростат километрах в десяти за фронтом. Высота уже была у меня хорошая, сразу руль от себя и на него… Немец в кабине из ручного пулемета и по мне… На земле забегали, лебедку крутят, спускать его начали, а я уже стреляю… Подошел из-под ветра… И в упор почти… Честно скажу, жутко… Пулемет прямо в тебя нацелен, лицо даже вижу немца… Как я не зацепился за «колбасу», сам не пойму, рванул ручку… А из оболочки уже желтое пламя вырвалось, прямо над ним проскочил…

— Молодец, молодец… Ничего не скажешь… Теперь звездочка обеспечена.

Меос уже был награжден Военным крестом, за сбитый аэростат полагалась алая звездочка на орденскую ленту.

— А где ботинки, малыш? — продолжал расспрашивать Федоров.

— Ну, я тут ничего такого не сделал… А вообще здорово вышло.

— Расскажи, меня ведь не было.

Федорову хотелось доставить удовольствие самому юному «аистенку», и к тому же насладиться разговором по-русски.

Случай, о котором спросил Федоров, был продолжением выдумки, родившейся на войне. Темпераментные и насмешливые французы не только не уклонялись от воздушных боев, но сами искали их, прибегая к своеобразной процедуре вызова врага на поединок. Если в рыцарские времена приглашением к бою служила брошенная перчатка, то летчики швыряли на аэродром бошей старый сапог. Немцы воспринимали это как неслыханное оскорбление, и нередко с их аэродрома тут же взлетал аэроплан, чтобы наказать нахала. Но попытки отомстить обидчику стали кончаться плохо: французский летчик пикировал на взлетающий самолет и легко припечатывал его к земле. Все авиаторы знали историю со знаменитым летчиком лейтенантом Тарасконом, которому после ранения ампутировали ногу, но он научился летать с протезом. Однажды его протез раздробила немецкая разрывная пуля. Получив новую «ногу», Тараскон прикрепил к сломанной записку: «Вы взяли мою ногу, так теперь возьмите и это», бросив протез как вызов на аэородом истребителей, что доставило французам немало веселых минут.

В армии союзников был другой легендарный летчик без обеих ног — один из английских асов истребительной авиации Дуглас Бадер. Его подвиги восходят ко второй мировой войне. Я понял, что обязан рассказать и об этом, прочитав воспоминания последнего инспектора авиации гитлеровских ВВС Адольфа Галлана, имевшего сто побед в боях с французскими и главным образом английскими летчиками.

Летом 1941 года над Па-де-Кале был сбит командир крыла Бадер. Сам он так описывал этот бой: «Моя кукушка пикирует, и я вижу, как она разваливается на куски. Оборачиваюсь — хвостовое оперение уже исчезло. Мне оставалось только прыгать. Самолет штопорит и крутится волчком. Я поднимаюсь на руках, мне удается вытащить одну ногу, но другая заклинивается. Самолет начинает вращаться в другом направлении. Наконец я вырываюсь. Правая нога оторвалась и совершает посадку, как неизвестно кому принадлежащая вещь… Это все…»

«На самом деле не все, — пишет Галлан. — Бадер совершил падение с вбитым в грудь левым протезом, был доставлен в госпиталь почти в безнадежном состоянии. Когда к нему вернулось сознание — первый вопрос: «Где мои протезы?» Левый стоял возле кровати, правый же мы нашли в обломках самолета. Один из наших механиков кое-как выправил его».

Когда Бадера подлечили, Галлан везет его на базу эскадры, которой он командовал. Бадера встречают все комэски. Затем Галлан показывает «гостю» аэродром: «После того, как мы прошли по базе, он сделал мне комплименты, похвалив камуфляж, и попросил разрешения сесть в самолет. Я помог ему забраться в кабину. Он тщательно изучил приборную доску «мессершмитта», попробовал ручку управления, осторожно подвигал педалями. Смеясь, наклонился ко мне:

— Я хотел бы полетать на «мессершмитте». Вы позволите мне сделать круг над аэродромом? Минуту я колебался. До какого предела я мог доверять этому человеку, исключительная храбрость которого была мне известна?

— Вы просите у меня невозможного. Если вы используете это для побега, я буду обязан преследовать вас и стрелять в того, знакомством с кем так горжусь.

Он засмеялся и вылез из самолета. За чаем он спросил меня, могу ли я во время боевого полета над Англией бросить послание к его части и жене. Он хотел уведомить своих товарищей, что невредим, просить прислать сменную форму, протезы и трубку… Я отправил рапорт Герингу, который разрешил мне получить протезы. Тогда мы уведомили по радио Королевские воздушные силы на волнах международных сигналов бедствия.

Спустя 15 дней, когда мы ждали ответа, Бадер сбежал через окно второго этажа, спустившись на связанных простынях. Мне пришлось ответить на некоторые вопросы следственной комиссии: как я осмелился показать аэродром офицеру, который был так неделикатен, что ушел не простившись? Лихая манера, с которой англичане доставили протезы, не улаживала дела. Не давая себе труда условиться с нами об аэродроме, где мог бы приземлиться британский самолет, они атаковали аэродром в Сент-Омере и среди бомб сбросили ящик с протезами. Только потом они уведомили нас по радио, чтобы мы нашли где-нибудь среди воронок большой ящик, адресованный командиру крыла Бадеру. Немного позже Бадер был пойман и подвергся более строгому надзору, что не помешало однако этому человеку совершить еще несколько попыток к побегу.