За поворотом времени, или Магия сердца - Галина Горшкова

— А госпожа Екатерина?

— То–то и оно, Диана. Я сам места не нахожу от волнения. В гостинице Екатерины нет. Злот проболтался своей сестре, что Катя гостит у него в наследном замке. Но что–то это гостеприимство мне не нравится. Почему она теперь не выходит в люди? Почему они вообще перестали встречаться?

— Вы полагаете, Злот и Екатерина поругались? Но как же тогда их пари?

— Я уже не знаю, о чем думать! А с учетом пространных намеков нашего Верховного Судьи на не магический статус госпожи Екатерины, я откровенно за нее боюсь. Вдруг Злот ее убил?

— Убил госпожу Екатерину? За что?

— Из ревности ко мне, например, — Мирон передернул плечами, допуская в мыслях, что Злот способен на такую недостойную расправу над женщиной. — Я же не виноват, что нравлюсь всем дамам без исключения! И вины Катерины здесь нет. А Злот… Он всегда завидовал моему успеху. Видели бы Вы, Диана, как он усердно колошматил меня за мои комплименты к Кате. После этой драки я уже ничему не удивлюсь. Вдруг он ее убил, тело спрятал в своем подземелье, а сам сейчас делает вид, что ничего не произошло?

— Вряд ли, господин Мирон. Мне казалось, что Катерина Злоту нравится.

— Мне тоже так казалось. Только ее что–то не видно больше среди живых. Я собирался даже непреднамеренно столкнуться где–нибудь в коридоре со Злотом и прямо его обо всем расспросить.

— Нет, господин Мирон. Это неразумно. Вы можете себя раскрыть как наблюдатель. Мы должны найти другой вариант.

— Вот поэтому я так рад, что Вы поселились рядом! — Мирон расплылся в улыбке. — Как славно, когда ты не один. А с кем–нибудь вместе.

Диана посмотрела на свою кисть, которую Правитель северных земель галантно взял в руки, уважительно поцеловал, а после — будто бы забыл отпустить, и засмеялась.

— Вместе, господин Мирон, у нас с Вами может быть лишь работа. Вы позволите? — женщина одернула руку на себя.

— Ну да, я о работе и говорил, в первую очередь…

Злот действительно не был дома уже почти две недели. Он дал себе слово — заняться каким–нибудь важным делом, выкинуть из памяти никчемные переживания и позабыть на время Екатерину.

Магистр работал на износ, стараясь всем своим разумом вникать в детали строительства и уставать до такой степени, чтобы к вечеру не ощущать ни рук, ни ног. Он даже не применял магию для восстановления сил. Девиз его звучал так: «Ни о чем, кроме работы не думать. Устал — отдохни. Отдохнул — иди уставай». Добираясь до кровати, он должен был молниеносно засыпать. И эта задача оказалась вполне выполнимой. Правитель засыпал быстро. Его не тревожили ни шумные соседи по гостинице, ни гул людного города. Он не слышал всего этого, потому что во сне он обнимал свою любимую женщину, шептал ей ласковые слова и обещал, что непременно вернется.

Несколько раз Злот порывался все бросить и лететь домой. Поговорить с Катериной, или хотя бы посмотреть на нее спящую. Но он вовремя себя одергивал, убеждая, что одна такая встреча может ему стоить потери любимой навсегда. Если он хочет быть рядом с этой женщиной, он должен забыть ее, не думать о ней и даже просто не вспоминать.

Только вот не вспоминать — не удавалось. Глядя на других женщин, Злот невольно сравнивал их с Екатериной, и сравнение всегда было в пользу его любимой. Танцам и вечеринкам богатых горожан Злот предпочитал работу и одиночество. А через две недели его отшельнического образа жизни жители и гости Баграса словно сговорились. Каждый встречный после стандартного вопроса: «Как дела?» неизменно интересовался: «А как госпожа Екатерина? Где она, кстати?». И почему–то эти, «случайно встреченные» знакомые попадались ему именно на стройке. Словно каждый уважающий себя житель города считал своим долгом пройти мимо новых зданий ткацкой фабрики и поздороваться с Правителем.

Сначала, как идеальное место для прогулок, строительную площадку облюбовали себе подружки Георгины. Они невинно хлопали своими накладными ресницами и нервировали Злота дурацкими расспросами. Затем его сестра лично прибыла на стройку и прочитала Злоту целую лекцию о правилах поведения для Правителя. Она уговаривала брата немедленно бросать неблагодарный труд, съезжать из гостиницы и переселяться снова к ней во дворец. «Желательно, конечно, с Катенькой». И с такими требованиями Георгина приходила несколько раз подряд. Однажды Злот на улице встретил Кириака, и беседа с двоюродным братом велась в точно таком же ключе. По одному разу полюбопытствовали о судьбе Катерины Высшие Советники Климентия. И Злот вынужденно улыбался, объясняя, что у его гостьи все хорошо: «Да, госпожа Амалия, Екатерина пока гостит у меня в замке… Нет, госпожа Митродора, Катюше там не скучно. Под землей тоже есть жизнь… Конечно, господин Хронос, у Кати есть часы. Она не теряет счет времени…». Когда же Злот «совершенно случайно» наткнулся в гостинице на целующихся Мирона и Диану, и те, краснея и смущаясь, вежливо спросили, а как у них с Катериной дела, Магистр понял, что обязательно должен побывать дома.

Екатерина понемногу привыкала к жизни в подземном замке. Большую часть дня она проводила в обществе Леокадии — приятной во всех отношениях женщины. Они обе нашли друг в дружке отдушину для бесед, и им не было скучно за разговорами. Катерина помогала экономке присматривать за дочерью, учила Леокадию готовить вкусные и необычные блюда. А та, в свою очередь, приоткрывала гостье секреты ведения домашнего хозяйства и иногда делилась своими наблюдениями о характере Правителя.

Несколько раз, тайком, когда Леокадия была занята, Катерина прокрадывалась в зал с волшебными камнями и украдкой любовалась Злотом. Женщина знала, что поступает неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Она очень хотела, чтобы Магистр вернулся. Она ждала его прихода и обижалась на его безразличие к ней. «Ушел на какую–то стройку, как будто и не было ничего между нами!».

Когда на сердце накапливалась грусть, Екатерина поднималась по ступеням к самому выходу из замка, садилась на корточки, навалившись спиной на камень, и смотрела далеко–далеко, сквозь зелень травы и деревьев, куда–то в будущее. В такие минуты она даже не замечала обращений к себе Агаты или Леокадии и очень подолгу молчала. Любая клетка, даже золотая, всегда остается лишь клеткой. И Катерина чувствовала себя пленницей. Выхода из подземелья для нее не существовало. Невидимая стена преграждала ей дорогу всякий раз, когда она намеревалась перешагнуть порог. И женщина понимала, что теперь это — навсегда.

Да, она знала, на что идет, когда спускалась сюда по этим ступеням. Ее предупреждали, что обратной дороги уже не будет. И возникни та ситуация вновь, Екатерина, не задумываясь, повторила бы свой подвиг. Она спасла две жизни и нисколько не жалела об этом. Но в душе женщина ощущала себя крайне одинокой. Одинокой и несчастной… Пару раз Катерина несмело вызывала к себе своего Ангела. Но Даниил либо не слышал ее через невидимую колдовскую преграду, либо и впрямь был где–то уже далеко. «Что ж, пусть у него все будет хорошо», — молилась она за Ангела. Женщина вздыхала, стараясь вспомнить, сколько времени она уже здесь находится, и пыталась предположить, когда же вернется Злот.

Однажды, разглядывая залы и комнаты замка в поисках чего–нибудь, достойного к переделке и украшению, Екатерина набрела на кабинет Злота.

— Ого! Леокадия! А почему я здесь до сих пор не была?

— Ой, госпожа! — экономка даже вздрогнула от испуга. — Не надо нам здесь находиться! Правитель будет очень недоволен! Это рабочий зал его отца. И господин Злот строго–настрого запретил здесь хоть что–нибудь менять! Я прошу Вас!

— Да будет тебе охать, Леокадия! Ничего я еще тут не изменила. Я только посмотрю. Раз уж кабинет все равно открыт, — Катерина смело прошла внутрь.

— Вообще–то, эта дверь всегда заперта. От Агаты, конечно, в первую очередь. Этой обстановке больше тысячи лет. И она сохранена в неизменном виде, как при Высшем Советнике, — Леокадия почтительно понизила громкость голоса. — Похоже, кто–то из слуг делал здесь уборку и не закрыл дверь за собой. Ну, я им всыплю!

— Как величественно и странно тут все! — Екатерина медленно прошлась вдоль одной из стен, поглаживая рукой диковинную мебель. — Разве у вас, в Ардалионе раньше стулья делали из камня?

— Да, эту мебель делали на века, госпожа. Она и еще не одну тысячу лет здесь простоит.

— Хм… А эти свитки на полках? Это что–то вроде библиотеки?

— Да, Высший Советник записывал на них свои Указы. Плюс еще переписка с господином Климентием, да законы различные.

— А это… — Катерина дошла до письменного стола и хотела еще чем–то поинтересоваться. Но ее взгляд остановился на висящем над входом портрете молодой и красивой женщины. — О! Кто это дама?