Предательство Борна - Эрик Ластбадер

Борн засунул свой кожаный рюкзачок за левую вазу. Затем открыл дверь и вошел в тускло освещенный передний дворик. Тотчас же гул города исчез и Борна окружила обволакивающая тишина заснеженного леса. Ему потребовалось время, чтобы его слух приспособился к обстановке. Оглядевшись по сторонам, Борн обнаружил, что находится на восьмиугольной площадке, посреди которой журчит изящный фонтан. Стройные колонны поддерживали резные каменные арки, за которыми открывались тенистые внутренние дворики и тихие коридоры, освещенные неяркими лампами.

Это было похоже на вход в мечеть или средневековый монастырь. Как и повсюду в мусульманских странах, архитектура поражала своей красотой. Поскольку ислам запрещает изображать лик Аллаха и вообще все живое, мусульманским художникам приходится вкладывать свой талант в само здание и его отделку.

И не случайно баня своим внешним обликом напоминала мечеть. И то и другое является местом преклонения, открытым для всех. Поскольку в исламе важное значение имеет очищение тела, баня занимает в жизни правоверного мусульманина особое место.

Навстречу Борну вышел массажист – молодой парень с волчьим лицом.

– Мне бы хотелось встретиться с Незымом Хатуном. У нас с ним есть общий деловой партнер, Евгений Федорович.

Парень никак не отреагировал на это имя.

– Я посмотрю, свободен ли мой отец.

Пройдя таможенный контроль Вашингтонского международного аэропорта, Сорайя собралась было включить сотовый телефон, но тут увидела Анну Хельд, махавшую рукой. Сорайя ощутила прилив облегчения, обнявшись с подругой.

– Как хорошо, что ты вернулась, – сказала Анна.

Сорайя огляделась по сторонам.

– За тобой никто не следил?

– Разумеется, нет. Я в этом убедилась.

Женщины направились к выходу из аэропорта. У Сорайи неприятно покалывали нервы. Одно дело работать в окружении врагов, и совсем другое – возвратиться домой, зная, что в твое гнездо забралась ядовитая змея. Как и подобает хорошему актеру, Сорайя начала работать над своими чувствами, вызывая в памяти тот день, когда прямо у нее на глазах ее любимый пес Рейнджер попал под машину. «Ага, отлично, – подумала она, – вот и слезы появились».

Лицо Анны затуманилось беспокойством.

– В чем дело?

– Джейсон Борн погиб.

– Что? – Оглушенная этим известием, Анна застыла на месте, не обращая внимания на сплошной поток людей. – Как это произошло?

– Как выяснилось, Старик отправил по следу Борна Лернера, своего личного убийцу. Они сошлись в смертельной схватке и в конце концов погибли оба. – Сорайя тряхнула головой. – Я вернулась сюда, чтобы наблюдать за человеком, который выдает себя за Мартина Линдроса. Рано или поздно он обязательно совершит ошибку.

Анна схватила ее за руку.

– Ты уверена, что это правда? Я имею в виду Линдроса? Он только что провел блестящую операцию против ядерного центра «Дуджи» на юге Йемена. Центр был полностью уничтожен.

С лица Сорайи схлынула кровь.

– О боже, я была права! Вот почему террористы потратили столько сил, чтобы проникнуть в ЦРУ. Если операцией занимался лже-Линдрос, можно не сомневаться, черт побери, что центр был муляжом. И наше руководство совершило страшную ошибку, поверив в то, что с угрозой покончено.

– В таком случае чем раньше мы приедем в штаб-квартиру, тем лучше, ты согласна?

Обхватив Сорайю за плечи, Анна быстро вывела ее через управляемые электроникой двери в промозглую сырость вашингтонской зимы. Отсветы от монументов, залитых ярким светом прожекторов, высекали величественный рисунок на низких черных тучах. Анна провела Сорайю к служебному «Понтиаку»-седану и села за руль.

Они присоединились к длинной веренице машин, движущихся по кругу, словно косяк рыбы вокруг рифа, направляясь к выходу. Когда «Понтиак» наконец выехал на шоссе, ведущее в Вашингтон, Сорайя, подавшись вперед, взглянула в боковое зеркало. Это уже давно вошло у нее в привычку. Молодая женщина поступала так машинально, независимо от того, находилась или нет на оперативной работе. Увидев позади черный «Форд», Сорайя не придала этому никакого значения до тех пор, пока снова не посмотрела назад. «Форд» ехал следом по правой полосе, пропустив вперед одну машину. Пока что делать какие-либо предположения было рано, но когда Сорайя, оглянувшись в третий раз, убедилась, что черный «Форд» никуда не делся, она поняла, что их преследуют.

Она повернулась к Анне, чтобы ее предупредить, и увидела, что та бросила взгляд в зеркало заднего вида. Несомненно, она тоже заметила черный «Форд». Однако Анна ни словом не обмолвилась об этом и не предприняла никаких маневров, чтобы оторваться от слежки. Сорайя почувствовала, что у нее внутри все сжалось в тугой комок. Она попыталась успокоиться, напомнив себе, что Анна, в конце концов, секретарша Старика. Привыкшая к кабинетной работе, она не обладает даже азами оперативного чутья.

Сорайя кашлянула, привлекая внимание подруги.

– Анна, кажется, за нами слежка.

Включив сигнал поворота, Анна перестроилась в крайний правый ряд.

– Тогда лучше сбросить скорость.

– Что? Да нет же! Что ты делаешь?

– Если «хвост» тоже сбросит скорость, мы убедимся в том…

– Нет, наоборот, нужно прибавить скорость, – возразила Сорайя. – Постараться как можно быстрее оторваться от погони.

– Я хочу посмотреть, кто находится в этой машине, – сказала Анна, сворачивая к обочине и замедляясь.

– Да ты с ума сошла!

Сорайя потянулась было к рулевому колесу и отпрянула назад, увидев в руке у Анны компактный «смит-вессон».

– Черт возьми, ты что?

Выехав на обочину, «Понтиак» медленно катился к стальному ограждению.

– После всего того, что ты мне рассказала, я решила не выходить из управления безоружной.

– Ты хоть умеешь им пользоваться?

Черный «Форд», свернув с шоссе, остановился сзади. Из него вышли двое смуглых черноволосых мужчин и направились к «Понтиаку».

– Я каждый месяц хожу в тир, – сказала Анна, приставив дуло «смит-вессона» Сорайе к виску. – А теперь вылезай из машины.

– Анна, что ты?..

– Делай, как я говорю.

Сорайя кивнула:

– Хорошо.

Отодвинувшись к двери, она взялась за ручку. Увидев, что Анна на мгновение перевела взгляд на дверь, Сорайя левой рукой отбила револьвер вверх. Прогремел выстрел, пуля пробила дыру в крыше «Понтиака».

Согнув руку в локте, Сорайя ударила Анну в лицо. Встревоженные звуком выстрела, мужчины бросились к «Понтиаку». Увидев их, Сорайя быстро перегнулась через обмякшее тело Анны, открыла дверь и вытолкнула ее из машины.

В тот самый момент, когда мужчины с пистолетами в руках подбежали к «Понтиаку» сзади, Сорайя скользнула за руль, включила передачу и надавила на педаль газа. Визжа покрышками и оставляя дым от горелой резины, она рванула вдоль по обочине и, заметив просвет в потоке машин, выехала на шоссе. Последнее, что она успела увидеть, были двое мужчин, бегущих к своему «Форду», однако руки ее, сжимающие рулевое колесо, задрожали не от этого: заботливо поддерживая Анну Хельд, мужчины усадили ее на заднее сиденье своей машины.

Незым Хатун возлежал под шелестящей листвой своей любимой финиковой пальмы на резной деревянной скамье, обложившись обилием мягких шелковых подушек. Отправляя один за другим свежие финики в рот, он задумчиво жевал сочную мякоть, затем выплевывал белые острые косточки в мелкий бассейн. По правую сторону от него стоял маленький восьмиугольный столик с чеканным серебряным подносом, на котором стояли чайник и два крохотных стеклянных стаканчика.

Когда его сын привел Борна – который перед тем как войти в баню оторвал накладную бороду – в тень пальмы, Хатун повернул к нему свое бесстрастное лицо. Однако его миндальные глаза наполнились любопытством.

– Мерхаба, друг мой.

– Мерхаба, Незым Хатун. Меня зовут Абу Бекр.

Хатун почесал свою крошечную остроконечную бородку.

– Вас назвали в честь спутника пророка Мухаммеда.

– Приношу тысячу извинений за то, что нарушил спокойствие вашего великолепного сада.

Незым Хатун кивнул, показывая, что оценил учтивость гостя.

– Мой сад – не более чем жалкий клочок земли. – Отпустив сына, он жестом указал на стол: – Друг мой, прошу вас присоединиться ко мне.

Борн раскатал молитвенный коврик так, чтобы шелковые нити блеснули в лучах солнца, пробивающихся сквозь листву пальмы.

Скинув похожую на шлепанец туфлю, Хатун поставил босую ногу на коврик.

– Прекрасный образчик мастерства ткача. Благодарю вас, друг мой, за вашу неожиданную щедрость.

– Мой подарок недостоин вас, Незым Хатун.

– О, знаете, Евгений Федорович никогда не дарил мне ничего подобного. – Его глаза пронзили Борна насквозь. – И как поживает наш общий друг?

– Когда мы с ним расставались, – ответил Борн, – он находился в весьма затруднительном положении.

Лицо Хатуна превратилось в камень.