Всемирная история. Том 2. Бронзовый век - Александр Бадак

Развитие ремесел и заморского обмена, рост специализации и профессиональных различий работников неизбежно вели к подрыву имущественного равенства внутри родовых общин, накоплению личного и семейного имущества. А военно-морской промысел доставлял все новые возможности для индивидуального присвоения. В первую очередь обогащались удачливые предводители военно-морских экспедиций и их дружинники. Появление такого рода зажиточного слоя засвидетельствовало развитием ювелирного ремесла, широко распространившегося в приморских землях Эллады во второй половине III тысячелетия.

Наряду с морским разбоем росло и торговое мореходство. Соседние с Грецией страны нуждались в ее естественных богатствах и ремесленных изделиях. Уже в XXV–XXII вв. критские мореходы посещали Ливию, Египет и достигали Кипра. Видимо, спрос на продукцию критских гончаров в заморских краях был значителен.

Большой скачок в динамике этого специализированного ремесла связан с переходом от медленного к быстро вращающемуся гончарному кругу. Критяне ввели названное техническое усовершенствование около 2200 года, что позволило им выпускать более многочисленную продукцию.

В материковой части Эллады углублялось различие в развитии глубинных областей и побережья. Обитавшие в плодородных приморских районах племена раньше других испытали общественные последствия растущей имущественной дифференциации.

Эти процессы пока лучше всего исследованы в Пелопоннесе, особенно в Арголиде. Там около 1600 года выделился Лерна, расположенный на берегу Навплийского залива. На искусственно выровненной вершине холма здесь прежде всего была возведена оборонительная стена. Она состояла из двойного ряда каменных стен, соединенных внутри перегородками, и башен, подковообразных в плане. Эта техника фортификаторов Лерны аналогична приемам кикладян, например, строителей стен на острове Сиросе. Первоочередность оборонительных сооружений в Лерне показывает, что обитавшее здесь племя поставило задачу создать мощные укрепления. Лишь несколько позднее в центре крепости было возведено массивное прямоугольное здание — жилище вождя. Вокруг располагались просторные дома рядовых лернейцев. Общий вид этого городка-крепости создает впечатление, что в XXV–XXIII вв. здесь находился военно-административный центр крупного племени. Возглавлявший его в эти века знатный род из поколения в поколение накапливал богатства, хранившиеся в многочисленных кладовых.

По-видимому, вожди-царьки Лерны опирались не только на силу своих дружин. Они обладали и сакральной прерогативой — хранили священный очаг и исполняли важные религиозные обряды. Строительная деятельность в Лерне говорит о том, что правивший там род активно использовал достижения зодчих для усиления своего авторитета.

Уже в начале XXII века было начато сооружение нового дома правителя. Это монументальное двухэтажное здание площадью внизу около 25х×12 метров. Крыша его была покрыта черепицей (отсюда его современное название — Дом с черепичной крышей). План сооружения свидетельствует о масштабности замысла заказчиков и планировщиков. Лернейский царь начал возводить настоящий дворец, сохраняя, однако, традиционный план жилых домов. Но этот давний принцип планировки теперь был применен для сооружения жилища правителя-династа, обладавшего властью, намного превосходившей полномочия вождя племени. Дворец состоял из многочисленных помещений, главного зала (мегарона) и меньших комнат, коридоров и лестниц, ведших на верхний этаж. Здание включало крупные хранилища натуральных продуктов. В кладовых лернейского дворца стояли глиняные сосуды и деревянные ящики, которые служители опечатывали своими клеймами. Найдены многие десятки различных по рисунку оттисков таких штампов. Это значит, что обширный круг лиц нес ответственность за сохранность царского имущества.

Возникновение в Лерне столь характерной резиденции династа говорит о том, что здесь приблизительно в 2200-м году завершился процесс перерастания власти племенного вождя во власть царя. Тем самым органы военной демократии оттеснялись на второй план, трансформируясь в звенья царской администрации.

Ранняя лернейская монархия просуществовала недолго, между 2200 и 2150 годами дворец погиб от пожара во время нападения и не был восстановлен. Царство в Лерне осталось единичным явлением в политической истории ранней Греции. Видимо, в остальных районах страны родовой строй в XXIII–XXII вв. был еще настолько прочен, что органы племенного самоуправления успешно пресекали попытки отдельных вождей добиться исключительной власти.

Следует заметить, что географическая изолированность отдельных племен несомненно способствовала замкнутости сообщества. Это должно было усиливать прочность внутренних устоев племен. Ведь нормы внутриплеменной организации были детально разработаны. Данные о жизни греческих племен во II тысячелетии до н. э. и сведения сравнительной этнографии позволяют предполагать, что и в III тысячелетии жизнь членов племени была строго регламентирована племенным обычным правом. Его предписания, передававшиеся устно, соблюдались неукоснительно. Ведь эти нормы обеспечивали положение каждого члена общества и жизнеспособность всего племени.

Сосуществование многих племен требовало устойчивых правовых принципов межплеменных контактов. Большую роль играли союзные отношения. Они сплачивали племена и объединения не только временные, но и более постоянные. Помимо союзов существовали и простые культурные и экономические связи жителей, особенно заметные в географически ограниченных областях.

Но военные столкновения были столь же обычны. Эволюция военной демократии, особенно в приморских землях сопровождалась возраставшей имущественной дифференциацией. Она была лучше заметна в более плодородных областях. Там появились особо процветающие племенные центры, например, на Крите в 2400–2100 гг. четко выделился протогородок Мохос. Около 2100 года в жизни критских племен наступил краткий период военных столкновений. Затем история Крита в XXI–XX вв. протекала более мирно, что позволяет предполагать возникновение более устойчивых межплеменных связей на острове. Для начала II тысячелетия характерны заметные социальные сдвиги, так как росло число особо имущих семей. На острове начинают широко употребляться индивидуальные печати из камня и слоновой кости. Массовое изготовление таких знаков личной собственности свидетельствует о росте экономического потенциала племенной аристократии.

В отличие от островных земель, в некоторых материковых областях в конце III и начале II тысячелетия происходили многие военные столкновения. В настоящее время наука еще не располагает точной картиной расселения различных племен на юге Балканского полуострова в эпоху ранней бронзы.

Предания самих греков, приводимые Фукидидом, говорят о многих передвижениях жителей из скудных районов в более плодородные области. Эти древнейшие племена уже имели свои языки и наречия (в большинстве они принадлежали к индоевропейскому этническому массиву). Особенно значительными были греческие и родственные им племена пеласгов. Последние обитали в областях средней и южной Греции, а греки населяли преимущественно Фессалию, Эпир и южные районы Иллирии. Примерно в конце III тысячелетия быстрый рост населения в Фессалии вынудил часть обитавших там греческих племен переселиться в южные земли. Иногда это приводило к военным столкновениям, так что некоторые пеласги были оттеснены в западные земли Греции, особенно в Эпир. Там, в Додоне находилось их святилище Зевса Пеласгского, чтимого эллинами во все периоды древности. Но передвижения коснулись не всех пеласгов, ряд их племен остался в Аргосе, Аркадии, Аттике и на некоторых островах.

Греческая легендарная традиция и эллинские историки классического периода сохранили много сведений о пеласгах и других небольших племенах, с течением времени влившихся в греческий массив.

Этническая близость передвигавшихся племенных групп сказалась в том, что взаимопроникновение старых и новых культурных традиций происходило по всей стране довольно быстро и не замедлило поступательного движения экономической жизни.

В начале II тысячелетия в Элладе заметно дальнейшее развитие сельского хозяйства, промыслов и ремесел. В островной части страны, незатронутой переселенческими движениями, происходили бурные и интенсивные общественные сдвиги. В XIX–XVII вв. на многих островах возникли города с четкой планировкой. Большинство их находилось на берегах удобных заливов, окруженных плодородными землями. Известны города на Крите, Кеосе, Паросе и Мелосе. Город Агиа-Ирини на Кеосе был защищен массивными каменными стенами, древнейшие башни которых были спланированы, подобно ранним кикладским крепостям середины III тысячелетия. В XIX–XVIII вв. укрепления Агиа-Ирини были расширены.