Безымянный раб - Виталий Зыков

«Действительно дикарь!» — Ярику вспомнилось прозвище, которое ему дал старый шаман.

Изменениям подверглось и тело. Нет, у Ярика не было красивых рельефных мускулов, что так нравятся женщинам. Про него теперь можно было сказать: крепкий, жилистый, гибкий, но никак не мускулистый. Его теперешняя жизнь не давала нагулять жирок или нарастить мясо, испытания выпаривали всё лишнее, оставляя только то, что нужно, для выживания..

— Так, а ну все живо на берег! — Голос надсмотрщика прервал его размышления.

Рабы, отряхиваясь, как собаки, выходили на берег. Некоторые на ходу вытирались тряпками. К числу последних относился и Ярик. Одной рукой он держал свою набедренную повязку — эту грязную мерзость было просто противно надевать. Не одевались (если это можно назвать одеванием!) и остальные. Сгрудившиеся в кучу рабы неподвижно застыли. По прикидкам Ярика здесь было около тридцати человек. Где-то в полусотне саженей отсюда на берег выходила ещё одна такая же группа.

«Ну прямо поход в баню!» — промелькнула и пропала невесёлая мысль.

В это время между рабами начал ходить надсмотрщик. Ярик почувствовал себя очень неуютно. Ну ещё бы, стоит сотня голых мужиков разных возрастов, все только что искупались и сверкают голыми задами, а вокруг ходит с мерзкой ухмылочкой другой мужик и словно бы даже приценивается. Урод!!

Некоторым рабам надсмотрщик приказывал бежать к их повозкам, некоторым же с руганью приказывал остаться. Ярик был осмотрен в числе последних, и его отправили к хозяевам. Уже на бегу Ярик оглянулся и увидел, что оставшихся снова загоняют в реку — судя по всему, рабы должны быть максимально чистыми, иметь, так сказать, товарный вид.

— Дерьмо! Неужели скоро город? — растерянно прошептал молодой раб.

У хозяйской повозки его уже поджидал, поигрывая маленьким ножом, Дукан. Отвратительная его ухмылка здорово нервировала Ярика.

— На колени, корд! — коротко приказал возница.

Ярик немедленно исполнил желаемое. И чуть не вскрикнул от неожиданности — Дукан схватил его за волосы и резко потянул. Очевидно, он собирался выполнить роль цирюльника. И его уверенные движения показывали, что он обладал достаточным для этого опытом.

Сначал Дукан максимально обкорнал волосы. Окинув Ярика скептическим взглядом, он покрыл его голову пеной и начал бритьё. Судя по всему, иметь волосы здешним рабам не полагалось. Как ни странно, больно не было. Нож в руке возницы скользил по коже довольно ловко, словно бритва в руках старого парикмахера. Затем пришёл черёд бороды — сделав зверское лицо, Дукан скоблил кожу, приговаривая, что очень надеется, что Ярик дёрнется и уж тогда-то, он не подкачает. В чём именно не подкачает, сомневаться не приходилось. Наконец довольно нервная процедура закончилась, Дукан окинул его скептическим взглядом и разочарованно произнёс:

— М-да, в гарем тебя не возьмут… Да и в наложники тоже…

Ярик провёл рукой по лицу и нащупал протянувшиеся через половину лица полоски шрамов, при этом с облегчением подумал о том, что он в принципе, не в обиде.

— А ну, чего расселся?! — Дукан продолжил свои придирки. — Живо в повозку! И чтоб носа оттуда не высовывал!

Ярику ничего не оставалось, как выполнить приказ.

«Странный какой-то народ! Сколько ни читал про рабовладельческий строй, нигде не говорилось, что дикари заставляли своих рабов купаться! Вот римляне, те да… Хотя это, кажется, касалось только домашних рабов… Всё-таки донельзя странный мир». — В тёмной, не имеющей окон повозке оставалось только предаваться размышлениям и ожидать своей участи.

В небольшой комнате, почти каморке, сидели двое. Будь здесь Ярик, он сразу же вспомнил бы Гулливера и лилипута, Голиафа и Давида. Здоровенный толстяк и сухой карлик, на чьём фоне первый смотрелся истинным гигантом, вели неспешную беседу.

— Ну ты мне скажи: за каким демоном ты так всё усложнил в разговоре с этим сопляком?! Какие завоевания Степи?! — Судя по тону, заплывший жиром толстяк был здесь отнюдь не хозяином положения.

— Ну, я думал… — лениво шевеля губами начал обряженный в пурпур человек.

— Ты думал?! Ты, оказывается, думал? — с какой-то брезгливостью заговорил карлик. — А я думал, что твоя задача давить толстым седалищем кресло нашего отца!

— Но, брат. Ведь ничего страшного я не сказал, — примирительно забубнил толстяк.

Карлик вытер пот с лица и заёрзал на своём маленьком стульчике, который стоял напротив кресла толстяка.

— Сейчас да. Но ведь этот дурак мог быть и поумнее. И что тогда бы? А вдруг ты ляпнешь подобную чушь и в разговоре с гораздо более серьёзными людьми? — Несмотря на агрессивный тон, карлик успокаивался. — Давно покушений не было?

При упоминании о покушениях толстяк зашлёпал полными губами, произнося беззвучные ругательства.

— Ладно, на сегодня всё. Можешь снимать свои доспехи, — наморщив нос, разрешил карлик.

Толстяк не заставил долго ждать. Расстегнув какие-то застёжки на своём необъятном брюхе, он встал на ноги и сразу же уменьшился где-то вдвое. Изменилось даже лицо. Куда-то исчезли несколько подбородков, разгладились складки — лицо перестало напоминать свиную морду.

— Братец, а не кажется ли тебе, что было бы неплохо прекратить так жрать? — задумчиво протянул карлик, кивнув на внушительное брюшко. — Ведь скоро придётся новый костюмчик шить…

Толстяк отмахнулся и прыжками помчался в соседнюю комнату. Прошли мгновения, и карлик услышал, как в бассейне, что в ней располагался, сильно плеснуло.

— Животное, — то ли с осуждением, то ли с нежностью произнёс карлик и уставился на огонёк в шаровидном светильнике.

Глава 22

Внутри повозки немилосердно трясло. Сидящий на полу Ярик уже несколько раз чувствительно приложился лбом к чему-то твёрдому. Пешком идти было намного интересней и спокойней. Но больше всего волновало ожидание. Что будет, когда караван прибудет в город? Куда и кому продадут? Эти вопросы изматывали душу. Хотя, даже находясь в сильном волнении, Ярик не мог не отдать должное своим нынешним хозяевам: не показывать товар, дабы не сбивать цены, было грамотным ходом. Правда, опять же было непонятно, почему кочевники были уверены, что местные власти не следят за караваном тайком… Хотя, с другой стороны, никакого постороннего внимания Ярослав не ощущал.

В этот момент ещё раз ощутимо тряхнуло повозку, и зубы раба громко клацнули. О недовольстве Дукана можно было судить по хитро закрученной брани, огласившей округу. Раздался скрип, и повозка остановилась. Рядом раздались гортанные голоса и смех. Судя по всему, встретившиеся были знакомы.