Светлая даль юности - Михаил Семёнович Бубеннов

достаточной техники управиться со всей своей землей? Вот почему вначале решено было оказать таким колхозникам помощь людьми и техникой для освоения целины. При МТС были созданы особые новосельские бригады. Но вскоре обнаружилось, что это полумера. Она вызывает разные осложнения в отношениях старожилов и новоселов, а главное — не может дать необходимого экономического эффекта. Вскоре стало очевидным, что следует ради всенародной пользы возвратить излишки колхозных угодий в фонд государства, чтобы создать на них совхозы. И той же весной появилось специальное постановление правительства, в котором создание совхозов признавалось наилучшей формой освоения целины.

Так что на Алтае были свои особенности и трудности в начале целинной эпопеи, зачастую не уступающие тем, какие встречались в безлюдной степи. Впрочем, и в Казахстане новоселы нередко начинали жизнь в аулах и совместно с колхозниками принимались за освоение их целинных угодий.

III

Весна 1954 года на Алтае была на редкость запоздалой, затяжной и холодной. Но всем известно: там нельзя долго задерживаться с пахотой и севом, иначе для созревания пшеницы не хватит летнего солнца. Поэтому, не дожидаясь, когда сойдет снег, целинники вывели в степь трактора со всей прицепной техникой, а чуть обсушило обнаженную землю — начали прокладывать первые борозды на целине.

Еще зимой в Москве состоялись специальные совещания научных работников, занимающихся изучением сельского хозяйства. Были разработаны рекомендации по освоению целины. От местных органов требовалось, чтобы они строжайше следили за выполнением их на практике. Но в первый же день работы (это описано в моем романе) целинникам пришлось отказаться от многих «научных рекомендаций», созданных вдали от степных просторов…

Скажем, рекомендовалось перед пахотой, для облегчения работы тракторов и наилучшего сохранения влаги, дисковать целину. Но дисковать-то ее совершенно невозможно было: диски лущильников быстро замазывало сырой землей, смешанной с травой, и они превращались в земляные катки. Приходилось то и дело останавливать агрегаты и чем попало, иногда просто руками, очищать батареи. Попробовали менять углы атаки дисков — не помогло. После больших мучений выяснилось, что заниматься лущением целины перед пахотой не имеет никакого смысла. Надо сразу пускать плуги. Однако трактора ДТ-54 (а их было большинство) оказались слабосильными: они не могли тянуть плуг, приходилось снимать с него иногда по два корпуса, заведомо снижая его производительность почти вдвое. Но даже и при этом у плугов, не рассчитанных на тяжелые нагрузки, зачастую перекашивались и даже ломались рамы, тем более что в земле попадались еще мерзлые глыбы и встречались кусты карагайника — небольшого, но крепко сидящего в земле кустарничка.

Сам собой возник вопрос: может быть, в таком случае помельче пахать? Но на Алтае строго-настрого было приказано заглублять лемеха на весь гумусовый слой, чтобы глухо упаковывать дернину на дно борозды; в этом случае целлюлозные бактерии, с помощью которых она разлагается, не могут поглощать азот и фосфор из верхнего слоя пахоты, так необходимые для произрастания пшеницы. (Да и крестьянский опыт подсказывал, что верхний слой дернины для лучшего перепревания должен укладываться поглубже в землю.) Отступление от этого правила осуждалось со всей строгостью. Мелко вспаханная целина в самом деле разделывалась с большим трудом и очень плохо: бороны таскали за собой тонкие пласты, куски дернины перемешивались с землей, многие из них оказывались на поверхности пашни вверх травой.

И уж совсем непригодными оказались отвалы: они плохо переворачивали пласт, не укладывали его точно в борозду, отчего на пахоте виднелись травяные «бороды». Все скоро поняли, что для целины нужны отвалы долотообразной конфигурации. Непонятно было, почему об этом не знали наши инженеры, занимающиеся изготовлением земледельческих орудий.

Вот с такими трудностями встретились молодые целинники, едва начав прокладывать первые борозды. Им пришлось не только осваиваться с непривычной работой, со сложной техникой, но и спорить кое в чем с наукой, добиваться усовершенствования разных орудий для целины.

Немало трудностей было и другого порядка. Прежде всего это касалось отношений с колхозниками, которые были хозяевами земли. Многие маломощные, обезлюдевшие колхозы до этого с горем пополам справлялись со своими довольно большими массивами пашен. Освоение новых массивов намного прибавляло им забот и хлопот. Даже радуясь начатому делу, как многообещающей акции в государственном масштабе, колхозники не очень-то радовались ее осуществлению в границах своих земель. «Ну, хорошо, новоселы поднимут нам целину, засеют ее, это не так уж трудно, — рассуждали они. — А когда поднимется на ней, как море, пшеница? Кто будет ее убирать? Новоселов-то мало!» Тревоги колхозников были обоснованны. Кроме того, многих колхозников, привыкших к сибирскому приволью, пугало, что все хорошие земли будут запаханы, останутся одни солончаки. Где же тогда пасти скот? Где брать сено? Наконец, старожилов обижало, что новоселам оказывалось слишком много внимания, всяческих поблажек и привилегий.

— Мы здесь всю жизнь работаем, а что получаем? — говорили старожилы. — А они только заявились — им все подавай!

С той весны для всех трактористов-колхозников, работавших в машинно-тракторных станциях, была установлена твердая, гарантированная денежная оплата труда. Было опубликовано и постановление правительства об увеличении цен на зерно, что позволяло хорошо оплатить труд колхозников по осени. Словом, уже принималось немало конкретных, действенных мер по подъему и укреплению колхозного производства. И все же пока что целинники оказывались как бы в более привилегированном положении, чем старожилы, ветераны колхозной жизни.

Однако следует особо отметить, что не одни новоселы участвовали в освоении целины. Несмотря на свои справедливые опасения, тревоги и обиды, им оказали огромную помощь старожилы, хозяева степей. Зачастую они, сибиряки, и возглавляли великое дело, о чем нельзя забывать, чествуя героев целины.

Не умолчим и о бытовой неустроенности целинников первой весной. Зачастую она происходила оттого лишь, что едва новосельские бригады вышли в степь — надо было работать, — на оборудование полевых станов недоставало времени. Впрочем, только очень немногих, пожалуй, не устраивала жизнь в палатках, землянках, вагончиках, да еще при ветреной, холодной погоде, завершившейся однажды буйной майской метелью. Со всем этим молодые целинники мирились довольно мужественно, иногда с некоторой наигранной лихостью и даже бравадой.

Но нельзя сейчас и преуменьшать, сглаживать трудности первой целинной весны. Конечно, они постепенно забываются, как все плохое в жизни, но их все же хватало через край. Поэтому у меня, фронтовика, при наблюдении за работой целинников часто возникали сравнения военного характера, что и нашло отражение в «Орлиной степи». Да, на целине шла битва, не простая работа, а именно битва за хлеб!

В борьбе с трудностями как нельзя лучше проявлялись характеры молодых людей, новоселов алтайской степи. В самых различных конфликтах, какие начали возникать с первых же дней их степного новоселья, одни из них показали все свои